Роман Трахтенберг - Лифчик для героя. Путь самца - 2. Страница 32

— Ой, смотрите, петушок плачет, — вякнул кто-то из их своры.

Я повернулась спиной и рванула в гримерку, где уже не сдерживала рыданий…

Мою первую зарплату забрала и принесла мне Пиздюлина.

— Ты чего? — успокаивала она. — Мне вчера один из них, «мелкий», чуть палец не сломал. Хотел кольцо снять и посмотреть, — она показала распухший палец. — Но им что-то дашь, потом фиг заберешь.

— Как так? Это же воровство, — всхлипывала я.

— Они так не считают. Они уверены, что клуб — их личная территория. А мы типа тут зарабатываем на их поле и потому должны делиться. Взять у нас и не грешно, и даже как бы, по их понятиям, правильно.

Я немного успокоилась. Чего уж там, в стране идет дикий передел собственности. Пешки полагают, что они короли, а ферзи сидят и не высовываются. Наверное, все потом изменится. Но вот когда? Сейчас мы этого все равно не узнаем.

… Пиздюлина еще долго рассказывала, как «мелкий» выкручивал ей руку, пытаясь стянуть кольцо (или заигрывая с ней таким жестоким детсадовским методом), а она визжала, но никто из посетителей, проходивших мимо, не решался заступиться. Дурная слава о наших бескультурных сторожевых барбосах шла по всей нашей культурной столице.

Потом в гримерку примчалась та самая жена хозяина, которой наушничала Лили. Она многим помогала накладывать макияж.

— Хельга, не все здесь такие. — Анна красила меня и утешала. Под ее мягкими руками я и сама как-то успокоилась и размякла. — Товарищ управляющий у нас отсидевший, это все знают. Что ты от него хочешь? Вежливости?… А кстати, как у вас дела в гримерке? Все в порядке? — Взамен за свое утешение она хотела знать все сплетни и новости артистического коллектива. Выспрашивала об этом мягко, словно просто интересуясь как дела. Но меня не проведешь, я не Лили, я не стукач… не стукачка!

… То ли массовые утешения сделали свое дело, то ли я сумела посмотреть на это с другой точки зрения… Охрана неприятна всем, а не только мне. Я уже говорила, что у клуба несколько хозяев, за безопасность отвечает один из них. В недавнем прошлом он уголовник, а охрана, разумеется, из сочувствующих. Таким не понять, что такое транссексуал и чем он отличается от гея, в их случае — от «петуха»!

У них все просто: три класса церковно-приходской школы и спецПТУ от детской комнаты милиции — весь интеллектуальный багаж. Блатные понятия — их конституция и представление о правах и обязанностях. Примитивные выражения из букваря и несколько фраз по фене — словарный запас. Наверное, за сочувствие к уголовному миру их и держат в охране, поскольку других заслуг не наблюдается. Нормальный крепкий мужик легко справится с каждым из них, но охранники только в сортир ходят поодиночке, а так всегда стаей. Человек по пять-шесть. А когда им становится скучно — представьте, каждый день смотреть одно и то же шоу, — они принимаются задирать посетителей. Обычно втроем, а то и вчетвером против одного. Где-нибудь в цивилизованной стране подобное признание звучало бы дико, но у нас… как-то нормально.

Зато регулярно получаемые доллары греют мне и душу, и тело. Уже накупила кучу одежды и то, на что так давно облизывалась, — компьютер! К сожалению скоро должна приехать Лили, она планирует вернуться на работу. Но мне кажется, Роман Львович настроен оставить не ее, а меня…

Враки

— Доктор, в свои пятьдесят я за ночь могу только один раз.

— Ну и что?

— А дядя Вася, которому шестьдесят, говорит, что может шесть раз…

— У вас язык есть?

— Есть.

— И вы тоже говорите.

Я тоже помнил этих бандюков из охраны, они и у меня крови немало попили. Собственно, из-за них я и перебрался в Москву. Ну и, конечно, рассчитывая, что денег станет больше. Мы все продаемся. Хельга терпела хамство охраны ради денег, я тоже. Мы не устраивали демонстрации протеста, а тихо лгали себе, что ничего страшного не происходит.

Люди врут по разным причинам. Чаще — чтобы показаться лучше, а иногда и просто из хулиганских побуждений. Такая ложь с продолжением родилась у меня при встрече с одним шоуменом-говнюком. Все произошло несколько лет назад совершенно случайно, год не помню, зато помню день. День проведения «Серебряной калоши», куда я ходил вместе с невестой.

Вечером того дня после «Калоши» к нам домой и должен был заглянуть известный телеведущий N. Моя душа хотела продолжения праздника, взяв в клубе пожрать, я за компанию позвал своего литредактора Черданцеву, и втроем с невестой мы открыли первую бутылку, накрыли стол и стали делиться впечатлениями вечера.

N не было час. И в течение следующего часа он тоже не проявился. Потом он позвонил откуда-то издалека, сказав, что должен заехать за машиной, ему потом на машине ехать в Питер, а она стоит там, где он снимает квартиру.

— У черта на рогах, что ли? — возмутилась Лена Ч. — Официантки из клуба, и те снимают квартиры в центре.

Часам к трем утра, когда все было обсуждено и съедено, а компания устала пить и начала прощаться… позвонил N с сообщением, что он подъезжает.

— Мудак, — беззлобно констатировала редакторша, пытаясь не заснуть в кресле.

И вот «звезда» пришел. На часах было три утра. Не снимая ботинок на платформе, чтобы казаться выше, он прошелся по квартире — по дорогому паркету и очень дорогому ковру — и бухнулся в кресло, в котором сразу же утонул.

— А это журналистка, вы с ней знакомились прошлым летом здесь же, — представил я редакторшу.

— А-а, — протянул тот. — И она с тех пор здесь так и живет?

Лицо Черданцевой оскорбленно вытянулась — а что она кому плохого сделала?! Она ощетинилась, и учитывая, сколько мы выпили, могла перестать играть в интеллигентку.

А я… Нет, конечно, я сам его звал, но визит в три утра в наши-то далеко не студенческие годы… Я сегодня уже выпил свою норму, и у меня молодая невеста, с которой вообще давно планировал пойти в кроватку. Ведь утром точно не проснусь, да и ей на учебу… Но все же надо пообщаться с человеком, раз сам позвал.

— Знакомься, а это моя невеста Верочка, студентка 1-го меда, — представил я шоумену будущюю жену.

— Понятно, а какой она национальности? — бросил вопрос N.

Обычно так спрашивают о породе домашней собачки.

Теперь уже и Верка разозлилась, хотя из вежливости предпочла смолчать: какое ему дело до ее нацпринадлежности и почему при ней говорят в третьем лице?! Я тоже несколько оскорбился. Теперь было лишь вопросом времени — кто первый вцепится в шоумена.

«И тут Остапа понесло!»

— Что значит какой? Ты разве не узнал ее лицо, она же везде примелькалась. Это же дочь президента…ской республики, потомственная княжна. Мы с ней женимся. А ее родители мне сделали свадебный подарок, шашку шестнадцатого века! Из семейных кладовых, украшенную слоновой костью с резьбой и золотом с драгоценными камнями! — Я вскочил, чтобы показать С. Р. настоящий осетинский кинжал (действительно подаренный ее родителями, правда, совсем не миллионерами, и стоимость его не запредельная).

Зато лицо шоумена скорбно удлинилось, едва он взглянул на предмет.

— А еще подарили, — я уселся в кресло и закурил, придумывая, что сейчас ляпну, — дачу на Рублевке, правда, всего два этажа, но это все, что в тот момент выставляли на продажу…

— Да все равно нормальная дача! — не задумавшись ни на секунду, заявила Лена Ч. — А неплохо мы там побухали в выходные.

Что произошло с лицом ночного гостя, трудно даже передать, вряд ли хоть кто из поклонников узнал бы его в этот момент. Только прикиньте, родители юной невесты Трахтенберга, да еще княжны, подарили ему дачу??????!!!!! С какой стати?! Как? Почему?!.. Минуту он не мог даже дышать. Я тоже немного удивился быстроте реакции журналюги, а она уже разливала всем вискарь, явно собираясь и дальше поддерживать любую, даже самую чудовищную, ложь.

Но вечер для кое-кого перестал быть томным N вскочил и сообщил, что ему еще всю ночь ехать.

— Переночуй лучше у меня, с утра на свежую голову и поедешь!

Он помялся, ехать ночью опасно. Он хотел бы остаться, но… прошел по квартире, и что-то теперь съедало его изнутри. Он выбирал из двух зол меньшее: пускаться в небезопасное ночное путешествие или остаться в безопасном, но таком скребущем его завистливую душу месте…. И предпочел уйти.

Мы повеселились, а спустя полгода стали выходить интервью с этим самым шоуменом, где рассказывал, что купил дом на Рублевке, и демонстрировал снимки, сделанные в его якобы собственном особнячке. На таких красочно иллюстрированных материалах история и завершилась, никто не попал в «его дом» на новоселье. Наверняка просто попросил сфотографироваться у каких-нибудь друзей или работодателей. Ему повезло, что никто из журналистов не захотел разбираться, где правда, где ложь, и не выставил его посмешищем.