Евгений Алдаев - Чуть не треснуло очко! Страница 34

— Да, Игорь, всё правильно ты рассказал, как всегда. Ну, как Вам моя биография?! — спросил Анатольевич.

— Хороша! Анатольевич, что у нас сегодня по расписанию? — спросил дядя Игорь.

— Как всегда сейчас поедим, Сенька грибов с картошкой приготовил и карасей нажарил — пальчики оближешь! Потом банька, ну а там всё как всегда, отличный трах! Сколько пацанов приводить Вам на развлекуху?

— Приведи человека четыре, но только самых красивых в этой деревне лет двадцати плюс минус пару лет.

— Каких ещё пацанов?! — недоумевал Антон. — Я думал, мы вчетвером трахаться будем.

— Не, Сенька трахаться с нами не будет, он натурал, причём уже старый. Сколько его не склоняли его к однополым отношениям, он так и не сломался. Мы сегодня немного разнообразим наше тесное знакомство, можешь трахнуть сегодня любого, кого приведут, — дядя Игорь улыбнулся.

— Ой, Игорь, а Антон то не знает про Сеньку, — Анатольевич повернулся к Антону, — ведь Сенька только во время моего траха с пацанами помогает, когда я долблю какого-нибудь парня, он мне в моё очко два пальца вставляет, чтобы я обильно брызнул. К сожалению это всё чем может Сенька похвастаться в своей сексуальной жизни, — уточнил Анатольевич.

— Сенька Сенькой, а пацанов никто не отменял, ты как, Антон, смотришь на такое количество молоденьких симпатичных мальчиков на одном трахоаэродроме с нами?

— Четырёх пацанов, значит, он захотел. Ха-ха-ха, так вот твой сюрприз? — спросил Антон дядю Игоря.

— А ты, дорогой мой, про какой сюрприз подумал?

— Ну, типа, мы вдвоём с тобой или втроём, ну, романтика, типа того, и всё такое.

— Какая романтика, дорогой, пока дымит сервелат, надо его использовать и совершенствоваться в постельных сценах, сейчас мы увидим, сколько поп скучает по нашим сервелатам, — сказал дядя Игорь, неловко прикрывая свой вздыбленный сервелат в штанах.

— Да, хочется сегодня что-нибудь необычное, — заулыбался Антон и построил глазки Анатольевичу…

Сытно отужинав, все прошли в баню. Дядя Игорь и Антон, не стали ломаться как целки, сразу же разделись догола, прошли в баню и стали дожидаться новых упругих дырок.

Через двадцать минут Анатольевич привёл четверых красавцев двух русых и двух брюнетов и взахлёб стал их представлять дяде Игорю и Антону:

— Знакомьтесь, это мои юные друзья: Дима, Женя, Артём и Алексей. Они все уже взрослые и имеют большой опыт в постельных делах. У всех у них трудная жизнь. Алексей, вообще, передан нам из воинской части, которая находится в десяти километрах отсюда, в постельное рабство. Правда, сначала этот капризный полупокер ломаться стал как последняя целка, ну ничего потом раздолбили ему все отверстия, и всё стало в порядке. Ну, вот скажите мне, пожалуйста, как можно российскому солдату жить на пятьсот рублей денежного довольствия в месяц? А?! Правильно — никак!

— А это что сочные фрукты?! — спросил дядя Игорь Анатольевича, показывая на остальных трёх парней.

— Да такие же полупокеры как и все. Вот Дима и Женя детдомовцы: страна после их совершеннолетия так и не выдала им полагающее по закону жильё, вот и подставляют они свои отверстия за тёплый угол, Артём же, просто так голубой по жизни у примерных родителей — уважаемых фермеров. Всё не буду вам мешать, мальчики, развлекайтесь, — с небольшой досадой сказал Анатольевич и повернулся к выходу.

— Эй, Анатольич, — схватил Анатольевича за плечо Антон. — Что ты там будешь делать? Присоединяйся к нам!

— Хорошо, гости дорогие, — обрадовался Анатольевич предстоящему траху. — Я знал, что ты с дядей Игорем хорошие люди!

— А они опытные пидовки? — поинтересовался дядя Игорь у Анатольевича.

— А это мы их сейчас и спросим. Вы опытные пидовки? — обратился Анатольич к парням.

— Ну да, наверное, — неуверенно ответил солдат Алексей.

— Ну-ка, Артемка, расскажи-ка нам, как ты со своим братом трахался в баньке, да ладно бы потел бы на нём, чтобы никто не узнал, так вся округа знает все в малейших подробностях.

— Ну а что говорить то, если все знают? — решил отвертеться от неудобного для себя вопроса Артём.

— В деревни то может и все знают, а вот наши дорогие городские гости не в курсе твоим тёмных дел, быстро рассказывай! Заодно мы и возбудим наши фантазии к предстоящему траху! — настаивал Анатольич.

— Ладно, хорошо, уговорили, — согласился Артём.

— Мы тебя ещё и на пососать уговорим, а потом и на в дырку дать уговорим. Ну да ладно, начинай, да и смотри во всех красках и подробностях рассказывай, — выпрашивал у Артёма Анатольич.

— Хорошо, уже рассказываю. Дело было в баньке. Банька, действительно, является местом, где все равны, там все голые, как сама правда. В один из летних дней тётка задумала построить небольшую баньку, которая располагалась в конце огорода. Без бани приходилось мыться в печи или в корыте, прямо в избе. Было очень неудобно, да и назвать такую помывку хорошей не приходится. Летом мы мылись на речке или пруде. Наконец-то, через месяц, была построена банька, которую мне захотелось опробовать.

В нашей деревне, до недавнего времени, в любовных делах многое тогда умалчивалось, никакой доступной для подростков литературы не было. Приходилось всем всё испытывать на практике со своими дружками и братьями. Я уже несколько раз пробовал с девочками. Мне девочки не отказывали, и я пользовался такой возможностью. Хотя иногда надоедало трахать их в небритые и вонючие сельские корыта. Теперь мне предстояло посетить баньку, но я очень стеснялся на людях показываться голышом, даже матери стеснялся. Со своим двоюродным братом Вовкой, хотя братом он мне был не родным, так как моя тётя взяла его из детского дома на попечение, а потом оставила у себя, по хозяйству помогать. Так вот, Вовка припёрся в тот день с соседней деревни Чапаево, я ещё ни разу не мылся в новой баньке, и это меня стесняло, но до тех пор, пока я не оказался с ним один на один в баньке.

Опробовать новенькую баньку пришлось сначала нам, мне и Вовке. Всё оказалось просто и сердито. В субботний день, когда во всей деревне наступил банный день, я, собрав бельишко и кусок любимого земляничного мыла, потопал к баньке. Я знал, что меня там поджидает Володька, но я не спешил, я думал, что он помоется и уйдёт, а я останусь один. Не тут-то было, Вовка ждал меня, заранее раздевшись и поливая себя водой из шайки. Вошёл я в баньку уже без лишней одежды, перед этим раздевшись в предбаннике. Потолок был низкий, и чуть было не разбил себе лоб о дверной косяк, который был ещё ниже. Одним словом, сэкономили на стройматериалах.

Потолки отсутствовали, но зато была скамейка, на которой можно было разместиться только двум человекам. Когда пар рассеялся, то, только теперь я смог рассмотреть Вовку, до этого случая я его голым не видел. Сам я смущался, и сев на лавку и налив в шайку воду, стал поливать себя горячей водой. Начал с головы, намылив земляничным мылом, аромат разнёсся сразу, поглотив запах пота и прокисшего молока, которые сразу угадывались, когда я вошёл вовнутрь баньки. Вовкина шляпа была наружу, и чуть-чуть закрывалась кожей, мне сначала показалось, что он до меня сам себе делал приятно, поэтому шляпа была оголённой. Я сразу зажался, накинув ногу на ногу, спрятав свой шланг, и все мои мысли были сосредоточены исключительно на тесных отношениях.

Вовка поддал парку, вылив ковш воды на раскалённые камни, и всё стало в белом тумане. Когда я смыл мыло с головы, то увидел, что у братца сервелат приподнялся. Вова, как я стал замечать, постоянно смотрел на меня: он, явно, хотел увидеть моего соловья. Потом завязался разговор, но сами знаете, что только о девочках. Вовка стал допытываться у меня: «Ты пробовал с девочками?» Конечно, пробовал, да ещё и вместе с другими пацанами, её звали Лена, просили, чтобы она пришла в лесок пораньше, и чтобы до вечера можно было на ней попотеть. Пацаны на траву клали пальто, и она туда ложилась, предварительно сняв свои белые трусики, которые все так любили нюхать.

Так вот, расскажу немного о Ленке. На стрёме стоял её брат Колька и мог нас предупредить о приближающейся опасности. Сам Колька никогда не трогал её и даже не пытался залезть на неё. Ленка была нашей пассией, и она мне с пацанами никогда не отказывала. Перед тем как залезть к ней в её небритое корыто приходилось немного потеребить сервелат, а потом она сама направляла в дырочку, и только через какое-то время, в сильном чувственном возбуждении, я заканчивал. Не знаю, получала ли удовольствие сама Ленка, но мы точно получали. Красная шляпа после этого, просто, горела, так сильно мы её натирали. Мы её никогда не называли проституткой, так как она снимала стоячее напряжение только нам, деревенским пацанам.

Ленка, когда я её трахал, лежала как бревно и курила сигарету, не издав ни звука, даже не шелохнувшись, только пыхтела вместе со мной. Её пилотка была мягкой и влажной, сервелат просто блаженствовал в ней. Мы боялись, что она залетит, и иногда просили её отсосать. Она не сразу освоила эту науку, но зубы она прятала умело. Молоко она отсасывала и глотала сразу. Мне нравилось брызнуть ей на лицо со своего шланга, потом, она наше молоко слизывала, как сметанку. Когда трахали её в пилотку старались вынуть шланг до спускания, ведь было рискованно, что Ленка залетит, и приходилось себя контролировать. Она привыкла к своим обязанностям, и мы при хорошей погоде устраивали трах в сарае за клубом, в котором хранились доски, которыми забивали на зиму старые скульптуры.