Ольга Лазорева - Русская гейша. Во имя мести Страница 7

Манами в этот момент зашевелилась, что-то пробормотала по-японски, перевернулась на бок и обняла Тору, прижавшись к его плечу щекой. Он перестал храпеть и тоже придвинулся к ней, повернув голову и прильнув на миг губами к ее волосам. Их застывшие улыбки разительно напоминали улыбки ангелов на рождественских открытках.

И я не смогла. Нож выпал из моих рук. Я без сил побрела в спальню, упала на кровать и несколько часов проплакала, уткнувшись лицом в подушку.

Они проснулись около полудня и посмотрели на меня ничего непонимающими осоловевшими глазами.

– Как голова трещит! – заметил Тору, вставая с пола и помогая подняться Манами.

Их лица выглядели одинаково виноватыми и помятыми. Извинившись, они быстро ретировались, даже не выпив предложенный мною жасминовый чай.

А я, оставшись одна, крепко задумалась. Вчерашнее, испытанное мной потрясение заставило по-новому оценить собственное состояние. Ведь я была в шаге от убийства. Но на тех ли людей замахнулась? Они, по сути, такие же жертвы, как и мой мертвый возлюбленный, такие же пешки в неизвестной мне игре. Главное зло – верхушка секты, ее организаторы и руководители. Но как я, обычная русская девушка, могу добраться до вершины этой пирамиды? Завербоваться в секту? Эта мысль мне инстинктивно не понравилась. Я в задумчивости ходила по комнате, потом налила остывший чай и машинально включила телевизор. Я его сейчас смотрела регулярно, переходя с канала на канал и выискивая новые известия о расследовании мартовского теракта.

На одном из каналов шел японский фильм, повествующий, насколько я поняла, о романтической и несчастной любви юной гейши и высокопоставленного чиновника, обремененного женой и детьми. Я вяло следила за перипетиями сюжета, не совсем улавливая смысл. Фильм шел на японском, правда, с английскими субтитрами, которые я не успевала прочитывать.

И тут меня осенило. Гейша! Она имеет доступ в любые слои общества и легко может проникнуть в самые верхи. Правда, в тот момент я мало знала об этом ремесле, думая, что гейши – это элитные проститутки. Но мысль добраться до самого Асахары под видом гейши и уничтожить его очень меня воодушевила. Картинки, проносящиеся перед моим внутренним взором, мгновенно согрели застывшую душу. Я видела себя в костюме и гриме гейши, представляла, как проникаю в секту в таком образе. И мне в тот момент подобные планы виделись вполне осуществимыми. Я думала только о сладости мести и ни о чем более.

Это сейчас мне кажется странным, что я тогда серьезно прикидывала, как мне быстрее заразиться СПИДом, чтобы потом переспать со всей верхушкой Аум, включая и самого «учителя», заразить их и, таким образом, расправиться с ненавистными врагами. Мне было невдомек, что СПИДом заразиться не так-то просто и есть много других, не менее опасных заболеваний. Позже я узнала, что гепатиты В и С, которые также передаются половым путем, намного опаснее СПИДа и заразиться ими проще и быстрее. Врачи называют их «ласковыми убийцами», потому что больные этими гепатитами умирают медленно. Печень необратимо разрушается. А вот ВИЧ-инфицированный, при наличии сильного иммунитета, может жить годами и даже не чувствовать, что он болен.

Но тогда я об этом понятия не имела. К тому же в том состоянии, в котором я пребывала на тот момент, меня мало что могло испугать. Смерть, забравшая Петра, словно забрала и мое сердце и накинула саван на еще живое тело. И если оно могло послужить орудием мести, то почему бы не использовать его именно так? И уже потом умереть самой. Я хотела, чтобы мой саван накрывал не только меня, но и всех виновников страшной гибели моего возлюбленного. Смерть Юкио также входила в мои планы. Мысли о превращении в гейшу распустились в душе, словно крупные цветы камелий, и вызвали яркий румянец на моих обычно бледных щеках. Но как мне, русской девушке, пусть и с частицей японской крови, стать гейшей?

Ответ на этот мучивший меня весь день вопрос пришел сам собой. Вечером позвонила Манами и, немного смущаясь, сказала, что она и Тору просят у меня извинения за свое непозволительное поведение. Они оба не понимают, как такое могло произойти, ведь выпили они, в общем-то, не так уж и много.

– Виски, наверно, некачественный был, – невозмутимо ответила я.

Манами явно обрадовалась, что я не сержусь. И тут же пригласила на «послеобеденный чай» к своей тете, которая имела собственный чайный дом, что в Японии являлось очень доходным бизнесом.

– У тети дело поставлено серьезно, – сказала в заключение Манами, – с соблюдением вековых традиций. У нее и гейши есть.

В моем сердце зажглась искра радости, и я сразу согласилась.

Они заехали за мной на машине Тору. Миновав наш тихий квартал с ровными коробками панельных домов, мы поехали мимо большого зеленого парка и скоро вывернули на довольно оживленную магистраль Ямате. Но я не смотрела по сторонам. На меня опять накатил приступ ненависти. То, что я пощадила их, почему-то невыносимо раздражало. Разум вновь затуманили картины предполагаемой мести. Мне доставляло удовольствие созерцать коротко стриженый затылок Тору и упиваться мыслью о его беззащитности. Я сидела на заднем сидении и тешила себя мыслями, что могу в любой момент что есть силы ударить по этому затылку. Я закрыла глаза, представляя, как его голова стукнется о руль, как завизжит Манами, сидящая рядом, и как машина, не сбавляя скорости, врежется в какое-нибудь дерево или вылетит на обочину и перевернется несколько раз, как это обычно показывают в боевиках. И тогда, наконец, все умрут, включая и меня. Даже мои планы превращения в гейшу уже не привлекали и не могли остановить все разрастающуюся ненависть. Она буквально жгла. И я никак не могла переключиться на что-нибудь другое.

– Моя тетя, госпожа Цутида, – сказала Манами, поворачиваясь ко мне, – живет в очень красивом знаменитом месте города. Район называется Асакуса.

Я повернулась к ней и глянула в ее улыбающееся узкоглазое лицо.

– Да? – спросила я, стараясь придать лицу невозмутимое выражение.

– В переводе значит «низкая трава», уж и не знаю почему, – продолжила Манами. – А ты там разве еще не побывала?

– Как-то не довелось, – ответила я. – Мы, как приехали…, – я запнулась. И тут же взяв себя в руки и натянув маску равнодушия, продолжила: – …побывали лишь на вашем Бродвее, то бишь Гиндзе.

– Но это, в принципе, не так далеко, – встрял Тору. – Асакуса немного севернее. Там находится известный храм милосердной богини Каннон. Можем потом сходить. Кстати, – засмеялся Тору, – знаменитая марка Canon взяла свое название от имени богини Каннон. Да, по дороге к храму очень много сувенирных лавок со всякой буддийской утварью и прочими любопытными штучками. Туристы любят покупать, – добавил он. – Кстати, совсем недалеко раньше располагалась знаменитая Ёсивара.

– А что это? – равнодушно спросила я.

– И вовсе некстати, – тихо сказала Манами и даже незаметно толкнула Тору. – Тане это знать неинтересно.

– Почему же? – возразила я. – Что это за Ёсивара такая?

– Это «веселые» кварталы, – нехотя ответил Тору.

Я ничего не сказала и вновь вперила взгляд в затылок Тору. Змеи ненависти, живущие во мне, подняли головы и завели свое бесконечное угрожающее шипение.

Из тетради лекций госпожи Цутиды:

«Сёдзи Дзинъэмон, владелец публичного дома, подал в 1612 году прошение. Он предложил выделить отдельный городской квартал и поместить туда всех проституток Эдо под контроль полиции. Это соответствовало политике сёгуната, уже предписавшего самураям жить в одном районе города, а простолюдинам – в другом. В 1617 году проект начал реализовываться. «Веселый квартал» назвали Ёсивара. Первоначально это название значило «Тростниковое поле», но в дальнейшем иероглифы были изменены, чтобы значить «Веселое поле».

Квартал окружали ров с водой и высокая стена с воротами, закрывавшимися на ночь. Юдзё[5] было разрешено выходить только в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях их сопровождал полицейский соглядатай. Ходить юдзё имели право только босиком.

Опыт Ёсивара оказался удачным, и подобные кварталы появились по всей Японии. Наиболее известными из них были Симабара в Киото и Симмати в Осаке. Слово «ёсивара» стало нарицательным – общим названием для всех «веселых кварталов». Ёсивара был засажен ивой (китайским символом проституции) и сакурой.

Публичные дома в Ёсиваре получили свою классификацию. Цены на услуги соизмерялись с красотой, славой и умением женщин: омаагаки (первый ранг), хаммагаки (второй ранг), дайте комисэ (третий ранг) и так далее вплоть до пятого. У самых низших не было ни утонченности, ни времени для долгих любовных игр.

Мидзу – дзяя, «водяные чайные дома», действительно, занимались лишь торговлей чаем; хикитэ – дзяя были «знакомящими» чайными домами. У хикитэ – дзяя были проводники в дома куртизанок (известные как иро – дзяя, или «любовные» чайные дома). Служанки кланялись и простирались, принимая гостей в чайных домах. Посетители часто говорили им, что хотят нанять дополнительно гейш и тайко – моти (букв. «человека с барабаном»)»