Владимир Константинов - Записки пресс-атташе. Страница 10

Однако большинство игр все-таки рядовые, рабочие. Поэтому берусь утверждать, что первое чувство, которое приходит к футболисту по окончании матча, скажем, очередного тура национального чемпионата, это - эмоциональное опустошение. Да-да, именно опустошение, замешенное на усталости, на том, что полтора часа на поле бурлили страсти, шла нешуточная борьба под участливое сопереживание трибун, и вот все вмиг кончилось, остановилось и не надо больше никуда бежать…

Нет, радость победы или горечь поражения безусловно придет, но это будет чуть позже - может быть, в раздевалке, может, в машине или уже дома, когда ты останешься один на один с самим собой. Когда начнешь анализировать, что все же произошло, как сыграли клубы-конкуренты и какое место занимает теперь в таблице твоя команда.

А там, на поле, в этот момент -пустота. И дорога в святая святых: мучительно долгая, если проиграл, и незаметная, если выиграл. Возможно, поэтому тренерам в эту минуту трудно добиться от своих подопечных, чтобы они нашли в себе силы и эмоции подбежать к трибуне с самыми отчаянными болельщиками команды и поблагодарить их за поддержку. На моей памяти такое случалось довольно редко, а когда и происходило, то неизменно по инициативе лидеров коллектива - Хохлова. Бушманова, Машкарина, Гашкина, хотя до сих пор убежден, что такое расставание с торсидой должно быть нормой для футболистов.

В раздевалке реальность мира постепенно восстанавливается. Причем общее настроение, громкость голосов и число допускаемых в команду людей прямо пропорциональны результату встречи. В любом случае футболистам опять, как и в перерыве, сначала надо отдышаться, глотнуть чая или воды, перекинуться парой фраз с соседом. Затем они начинают стягивать с себя форму, беспорядочно сбрасывать ее на пол в середине комнаты, чтобы администратор потом смог собрать ее в громадный баул и отправить в прачечную.

Когда все наконец в сборе, в том числе и не дождавшиеся своего часа запасные, начинается то, что журналисты часто называют разбором полетов. Дверь обычно закрывают, и главный толкает речь минут на пять - десять - пятнадцать - опять же в зависимости от содержания игры, а чаще от исхода матча. Я был свидетелем и более продолжительных головомоек, особенно если команда бездарно сыграла или обидно проиграла, а пару раз - однажды с Тархановым, а потом с Ивановым -команда просто просидела полчаса в гробовой тишине, и никто не проронил ни слова. По-моему, это тоже подействовало.

В случае победы, конечно, и атмосфера другая, и оратор не так утомляет. В такие моменты нередко в раздевалку спускаются президент клуба, другие футбольные начальники, ветераны. Чтобы поздравить с хорошей игрой, приободрить ребят, что-нибудь пообещать или просто произнести тост.

Случались и неожиданные встречи. За границей, например, "родную" команду иногда навещали тамошние послы или советники-посланники. В Москве, помнится, наведывались в гости губернатор Приморья Наздратенко, поэт Андрей Дементьев, другие знаменитости, и каждый признавался в своей давней любви к некогда автозаводскому клубу. Ну а в ЦСКА, естественно, всегда дверь была открыта для авторитетов в мундирах с лампасами.

В армейском клубе, как принято и в некоторых других, прямо в раздевалке иногда вручали премиальные. В эти минуты царило особое оживление. Футболисты по очереди подходили к "банкующему", расписывались в ведомости и получали заранее приготовленный конверт со своим именем. В случае неудачи "банк" уплывал в неизвестном направлении так и не будучи вскрытым. По всей видимости, до лучших времен.

Пресс-тайм

На первых порах мне были интересны наблюдения за остывающей после битвы командой, однако вскоре это самое время стало довольно горячим для меня самого. Начиная с 1997 года по требованию ПФЛ стали проводиться послематчевые пресс-конференции - инициатива, на мой взгляд, совершенно необходимая как для тренеров, так и для журналистов. Первые, не повторяясь в многочисленных "эксклюзивных" интервью, могут довести до сведения широкой футбольной общественности свое видение прошедшего матча и рассказать о проблемах команды вообще, а вторые, в свою очередь, получают редкую возможность напрямую пообщаться с тренерами, задать им по горячим следам самые каверзные вопросы и, в конце концов, получше узнать их не только как специалистов, но и как личностей.

В стремлении ПФЛ сделать более цивилизованным общение между тренерами и представителями средств массовой информации положительным было уже то, что большинство клубов элитного российского дивизиона довольно оперативно создали новые или перестроили старые залы для прессы, оборудовав их необходимыми техническими средствами. Комфортные условия для работы пишущей и снимающей братии сегодня имеются на стадионе "Динамо" в Москве, во Владикавказе, на "Петровском" в Питере, а обновленный пресс-центр в пятизвездных "Лужниках" можно смело отнести к одним из самых красивых и удобных в Европе.

И все-таки главное на пресс-конференции - не техническая оснащенность зала, а возможность непосредственного общения с футбольными специалистами. Как выяснилось, тренеры команд высшего дивизиона в большинстве своем общительны, легко идут на контакт с прессой, говорят аргументированно и непринужденно. А иногда, особенно когда их команды выигрывают, я бы даже сказал, вдохновенно. Всегда легко было работать с Валерием Газзаевым, Юрием Семиным, Леонидом Ткаченко, Александром Аверьяновым, Сергеем Андреевым.

Кроме того, есть тренеры эрудированные и по-настоящему интеллигентные, общение с которыми приносит эстетическое удовольствие и надолго западает в память. К таким бы я в первую очередь отнес Владимира Федотова, Беньяминаса Зелькявичуса, Виктора Прокопенко, Анатолия Бышовца и, к сожалению, безвременно от нас ушедшего Анатолия Полосина. Все они без преувеличения - находка для репортера.

Мне, кстати, с тренерами тоже очень повезло. И Тарханов, и Иванов - люди в футболе авторитетные, собеседники незакомплексованные, которые при необходимости и без моей помощи могли легко уйти от прессинга самых назойливых интервьюеров. Единственным неудобством в этом плане в моей работе было то, что Федорыч после обидной неудачи команды мог под разными предлогами проигнорировать пресс-конференцию и послать на нее вместо себя кого-нибудь из своих замов. В таких случаях мне приходилось выгораживать его, юлить, хотя все мои маневры были шиты белыми нитками, и пишущий народ нередко начинал язвить по этому поводу. К чести Козьмича, он умел держать удар даже при самых унизительных поражениях.

Ошибается тот, кто считает, что на пресс-конференции всегда большой ажиотаж, длинная очередь из журналистов, жаждущих задать вопрос, десятки кинокамер. Нет, конечно, к матчам "Спартака", которого принято считать народной командой, всегда пристальное внимание прессы. То же самое наблюдается и на особенно принципиальных поединках, однако на пресс-конференции после рядовых игр чемпионата России приходят, как правило, десятка полтора журналистов, а иногда и того меньше. Причем почти везде в зал непостижимым образом проникают посторонние люди - нередко подвыпившие, и хорошо еще, если они тихо сидят и слушают, а то ведь попадаются такие, которые начинают учить тренеров жить, задают не имеющие никакого отношения к футболу вопросы или просто норовят отчебучить что-нибудь веселенькое.

Любопытный эпизод произошел летом 1998 года, когда "Торпедо"приехало играть в Тюмень. На послематчевой пресс-конференции тренеры обеих команд - Валентин Иванов и Александр Игнатенко - в течение, наверное, 20 минут делились с присутствовавшими впечатлениями об игре, и только когда настало время переходить к вопросам и все люди, сидевшие перед нами (а их всего-то было не больше дюжины), в зале как-то враз смутились, неестественно притихли, мы поняли, что среди них нет журналистов. Что ж, и такое бывает.

Кто прав? Кто виноват?

Еще одной обязательной процедурой после матча является подписание протокола, фактически означающее утверждение сторонами исхода встречи. С этой целью начальник команды или главный тренер направляется в судейскую, где выполняет нужные формальности и благодарит арбитров за работу. Впрочем, в конфликтных ситуациях из-за двери судейской комнаты порой можно услышать и непарламентские выражения: там идет борьба за истину в трактовке того или иного эпизода матча.

Следует отметить, что прежде чем идти "наезжать" на судей, каждый уважающий себя тренер сначала просмотрит - и не один раз - в раздевалке видеозапись соответствующего момента, сделанную в ходе матча оператором команды. У Тарханова, кстати, на этой должности и в ЦСКА, и в "Торпедо" трудился опытный и очень квалифицированный специалист-универсал Владимир Енютин, который свою непосредственную работу видеооператора совмещал с судейством в качестве лайнсмена в высшем дивизионе и главного арбитра - в первом и втором. Поэтому Федорыч был в более предпочтительном положении по сравнению со своими коллегами из других команд: вместе с наглядной иллюстрацией спорного эпизода он получал квалифицированный комментарий от действующего судьи и рекомендации насчет того, какой может быть реакция на него со стороны арбитров и стоит ли подавать протест. Впрочем, нашего видеооператора время от времени подозревали в "корпоративной солидарности" с судьями, и кто-то из руководителей клуба все равно шел в комнату по соседству, чтобы если и не официально оформить жалобу, то хотя бы для профилактики "напихать" арбитрам.