Йефто Дедьер - BASE 66 Страница 10

За неделю перед поездкой я попросил моего босса в «Фаси», Ильфу Бертельсон, разрешить мне не приходить на работу в следующую пятницу. Она спросила меня, почему, и я сказал правду: я собирался ехать в Германию прыгать с моста. Ильфа разрешила; в «Фаси» я имел репутацию шутника, так что, наверно, она и это посчитала шуткой.

10 февраля 1984 года нас всех троих можно было увидеть стоящими на коленях на пустой рыночной площадке на авеню де Сакс. Мы укладывали наши парашюты. Наверное, единственной мыслью, которая могла тогда успокоить мои нервы, было то, что я снова собирался прыгать с Клаудией. Я дал моему парашюту имя, потому что он очень много раз спасал мою жизнь, и я считал, что это самое малое, что я могу сделать, чтобы показать свою благодарность. Она (для меня парашют был только женского рода) называлась Strato Cloud и была сделана в Соединенных Штатах. Клаудия и я сделали вместе 150 прыжков без всяких неприятностей, и я относился к ней с огромным уважением. Бернар, с другой стороны, ещё никогда не прыгал со своим парашютом. Прежний владелец сделал с ним 900 прыжков, что сравнительно много. Пенсионный возраст для парашюта тех лет — приблизительно 1000 прыжков. Он может использоваться и дальше, но потеряет часть своих характеристик, как автомобиль с пробегом больше 150 000 миль.

Бернар понятия не имел, как укладывать парашют для BASE-прыжков, да и я, признаться, тоже. Мы хотели, чтобы парашют открылся как можно быстрее и надежнее. Подумав, я решил, что для нас самое лучшее — это «укладка Сконе». Бернару я объяснил, что это самый популярный способ укладки на той дропзоне в Швеции, где я начинал прыгать. Под моим руководством он успешно уложил свой парашют «способом Сконе». Я чувствовал ответственность за него. Если бы его парашют раскрылся как-то не так, если бы с моим новым другом что-то случилось, я не мог бы избавиться от чувства вины всю оставшуюся жизнь. Понимая это, он пытался меня ободрить:

— Йефто, не волнуйся! Ничего страшного, если я убьюсь. У моих родителей останется еще целых трое детей.

Час спустя после того, как Бернар закончил со своим парашютом, я приступил к укладке Клаудии. Я смёл с места укладки мусор, листья и гравий и осторожно положил Клаудию на холодный асфальт. Проверив, что стропы не закручены, я разгладил каждую морщинку и сгиб ткани купола. Затем зачековал стропы управления, уложил купол в камеру и закрыл ранец.

Испытываешь особенное чувство, укладывая купол при подготовке к BASE-прыжку. Если задуматься, что твоя жизнь зависит от куска нейлона и некоторого количества строп, становится страшно. Я рассматривал мой купол, как будто это был новорожденный ребенок. Каждый шаг в укладке я делал с предельным вниманием. Одна ошибка, и… шлёп! Я ударился бы о землю на скорости 80 миль в час. Размышление о важности укладки здорово меня взволновало. Когда я прыгаю с самолета, то раскрываю парашют на 2000 футов, и если что-то не так, как надо, у меня полно времени, чтобы это исправить. Теперь же всё по-другому. Если что-нибудь случится в прыжке с 610-футового Кохертальбрюкке, шансы исправить ситуацию очень малы.

Мы собирались ехать 350 миль к нашим немецким друзьям во Франкфурт на крошечном «Рено-4» Бернара. Машинка со ржавыми буферами и старым интерьером выглядела неказисто, но внешность бывает обманчива. Чтобы сделать поездку более удобной, мы назначили трех министров, каждый из которых отвечал за своё. Бернара назвали Министром транспорта, так как он был за рулём. Скотт был назначен Министром картографии и музыки, чтобы он прокладывал наш путь по карте и обеспечил хорошей музыкой на всю дорогу. Для этого он записал девять кассет рок-н-ролла. Безо всякого обсуждения я был выбран Министром съестных припасов, то есть моя обязанность состояла в поддержании в машине запаса еды и напитков. Каждый из нас внес 500 франков на бензин, пошлины на французских платных шоссе и еду. Автомобиль оказался так тяжело загружен, что я его почти жалел. Багажник был маловат, а на крыше его не было, и мы распихали то, что не влезло, под сиденья.

Когда туманным утром мы уезжали из Парижа, у меня засосало под ложечкой. Назад хода не было. Приключение началось.

Через 90 миль мы прибыли в Реймс, который известен двумя достопримечательностями: огромным готическим собором и шампанским. Каждый год в области Шампань вокруг Реймса производятся миллионы бутылок лучшего шампанского. Мы выпили пива в кафе рядом с собором и вошли внутрь. Собор строился с 1211 по 1427 год и имеет внушительные размеры. Он больше 500 футов длиной, а высота нефа — 150 футов. Внутри мирно горела дюжина свечей, и пожилая женщина молилась на коленях на холодном каменном полу. Я поразился тому, сколько терпения должно было быть вложено в строительство такого огромного собора. Терпения, которого так не хватает в современном мире.

Каждый каменный блок тянули к строительной площадке и поднимали вручную, по одному. Достаточно странно, кстати, что многие церкви и соборы во Вторую мировую войну не пострадали от бомб, в то время как соседние с ними здания падали как карточные домики. Впервые в жизни я зажёг свечу в соборе. Я сел на деревянную скамью рядом с красивыми зажжёнными свечами и обратился про себя к любому богу, который был сейчас свободен и мог меня услышать: «Дорогой бог, кто бы и где бы ты ни был, пожалуйста, сделай так, чтобы мы удачно прыгнули с Кохертальбрюкке». Со спокойным сердцем я вышел из собора, точно зная, что мы будем в безопасности.

Скотт взял с собой блокнот и держал его в автомобиле в пределах быстрой досягаемости. С его помощью мы делали путевые заметки. Я записал в нескольких строках свои мысли о прыжке.

Ещё через 30 миль мы остановились в маленьком немецком городке на обед. Мы заказали огромную тарелку квашеной капусты и хорошего немецкого пива. Бернар с интересом наблюдал, как толстый бармен пять минут умело наполнял наши литровые глиняные кружки так, чтобы в них не было пены.

Мы прибыли во Франкфурт примерно в час ночи. Наши немецкие друзья ждали нас несколько часов, и двое из них уже заснули на кушетке. После приветствий и знакомства они показали нам видео о BASE-прыжках. Мы смотрели часовой фильм с большим интересом: прыжки с мостов, скал, подъемных кранов, зданий, антенн, любого вообразимого объекта. Особенно тщательно мы изучили прыжки с мостов, стараясь не пропустить ни одной детали. Фильм был снят и смонтирован Карлом Бенишем. Часто наблюдение за приключениями других даёт мне хорошую дозу адреналина. Этот фильм дал мне бессонницу; сон не приходил до раннего утра. Я думал о том, что видел на экране, и пытался запомнить самые важные последовательности действий. Завтра кое-что из этого должен был проделать я сам.

Мы проснулись примерно в десять утра и вместе с нашими друзьями съели очень сытный немецкий завтрак. По прогнозу погоды день собирался быть облачным, с температурой около нуля. Мы узнали, что сюда едет из Мюнхена продюсер Клаус Хеллер со всей съемочной группой. Клаус был владельцем кинокомпании, специализирующейся на фильмах о различных приключениях. Когда он услышал о наших планах, то захотел снять наши прыжки. Он работал с Карлом Бенишем в Соединенных Штатах, но сам пока BASE-прыжки не снимал. Мы договорились встретиться в маленькой деревне Браунсбах, совсем рядом с мостом.

В честь знаменательного дня Скотт и я оделись в костюмы. Я надел морской двубортный костюм с белой рубашкой и красным галстуком. Скотт предпочел белую рубашку с черным галстуком-бабочкой. Наши черные башмаки сияли, как солнце. Бернар оделся как обычно, в джинсы и свитер. Наши немецкие друзья, увидев, что мы переоделись, спросили, не передумали ли мы прыгать. Я ответил: «О нет. Мы предпочитаем умирать в стильной одежде».

Это замечание очень их впечатлило. Они не понимали нашего юмора и воспринимали все, что мы говорили, серьезно. Потратив три часа на дорогу, мы прибыли в Браунсбах, где Клаус и его съёмочная команда ждали в гостинице «Кохендорфер». Клаус приехал с 45-летним Райнером, который, как и мы с Бернаром, собирался сделать первый BASE-прыжок. Он достал из кармана и гордо показал нам фотографию, на которой он падал, казалось, чуть выше верхушек дерева. Райнер объяснил, что для фильма он согласился раскрыть парашют в самый последний момент и, по его оценке, это произошло на 500 футах. То есть ему оставалось три секунды падения до земли. «Этот парень — один из самых сумасшедших людей в мире», — подумал я, забыв, что сами-то мы точно такие же, раз совсем скоро прыгнем с моста высотой 610 футов и раскроемся, возможно, ещё ниже, чем Райнер.

Страх медленно, но верно овладевал мной. Не было никакого пути назад, никакой причины, по которой я мог бы сказать: «Ладно, парни, я не буду сегодня прыгать». Думаю, и Скотт и Бернар чувствовали то же.

Клаус ненадолго отлучился, чтобы проверить, достаточно ли на улице светло, и, к сожалению, ситуация не выглядела многообещающей. Был туман, и, похоже, собирался дождь. Клаус был разочарован. Если бы, приехав сюда из самого Мюнхена, он вернулся обратно, не сняв ни одной плёнки, то потерял бы деньги на оплате работы своих людей. Мы напрасно ждали погоды больше двух часов. Было невероятно трудно сидеть, не двигаясь, и ждать. Мы все больше беспокоились и решили прыгнуть, несмотря на непогоду. Поблагодарив владельца гостиницы за гостеприимство, мы возвратились к автомобилям, чтобы подготовиться. Я надел парашют и туго затянул ножные обхваты. Засовывая свой красный галстук под грудную лямку, я понял, что забыл зажим для галстука. Расстроившись, я представил, как галстук шлепает по мне в падении.