Юрий Власов - Цена жизни Страница 11

Я повел приседания на маленьких весах со штангой 60—80 килограмм. Боли лишь обострились.

Как быть? Снова под нож хирурга, на этот раз чтобы обзавестись лавсановыми связками?..

А если испытать другие упражнения, скажем в тренажерах? Приседания не помогли, но ведь они напористо грубы, а кроме того, в работе смещают сам сустав (пусть на ничтожную долю), как бы расшатывают — и в этом их нелечебность. Создают мышечный корсет и одновременно травмируют.

В 1988 году я решил попробовать себя в обычном культуристском тренажере (положение сидя, на сгибах стоп — валики). Эффект последовал почти незамедлительно и просто неправдоподобный по целительности, вроде как бабушкины сказки...

Уже после пятой-шестой тренировок я с удивлением (и каким же недоверием!) обнаружил, что сплю не просыпаясь, боль не будит для поиска положения поудобнее, где наконец можно забыться. А месяц спустя боли вообще исчезли. Ни дна им, ни покрышки, как говорится!..

В упражнении на тренажере я не стремился и не стремлюсь к увеличению отягощения, которое смещаю ногами, сидя в станке.

Я пытаюсь выполнить это упражнение через два дня на третий. В занятии стараюсь делать четыре подхода именно на данное упражнение, постепенно наращивая груз. Число повторов упражнения в одном подходе — от восьми до четырнадцати раз.

Создав мышечную защиту, я решил обезопаситься от возрастных изменений в суставах. В быту надо выполнять наклоны, приседания и лучше бы без каких-либо болей и ограничений — просто, как само дыхание. Поэтому я добавил к тренажерной нагрузке двадцать — тридцать обычных приседаний, выполняемых без отдыха в одном заходе, а затем и приседания со штангой. Я делаю всего один подход к штанге с шуточным для меня весом — 50 килограммов, приседая около пятнадцати раз.

Дальнейшее увеличение нагрузки на суставы, с моей точки зрения, нецелесообразно.

Итак, коленные суставы восстановили свою функцию без хирургического вмешательства, а от него надо стараться держаться как можно дальше.

Вообще атлетические (культуристские) тренажеры открывают исключительные возможности для лечения и восстановления функций больных или поврежденных суставов.

Тренировки — не только радость, это и труд. Никогда об этом не следует забывать. И чем старше человек, тем больше времени и сил он должен отдавать физической работе. Только тренировки и правильный режим (при отказе от курения и алкоголя) позволят сводить к наименьшему те разрушения, которые наносит организму возраст. Кто жалеет себя — оказывает себе плохую услугу.

Атлетизм развивает все группы мышц без исключения, обеспечивая базу для тренировок в любом ином виде спорта, — это его несомненное и очень существенное достоинство. Лишь гибкость, ловкость, координированность и отчасти выносливость приходится воспитывать другими, самостоятельными средствами. Но думаю, не всем обязательно следовать атлетическим тренировкам, набирать силу и красоту сложения строго по канонам культуризма. Долгое время, не имея достаточно сил для тренировки по культуристскрй методике, я работал по принципу «я не культурист, мне важны сами по себе работа и движение». Да и сейчас я, в общем-то, придерживаюсь того же принципа. При ограниченном запасе энергии тем более незачем гнаться за внешним эффектом, имеет смысл посильная работа. Нет ничего нелепей изнурения себя ради шаров-мускулов, работы главным образом на внешний эффект. Не тщеславие, похвальба увесистыми мышцами должны определять направление тренировок, а накопление здоровья и то особое душевное удовлетворение, которые дает физическая работа. От этого не уйдешь: атлетизму в значительной мере свойственны элементы тщеславия и похвальбы — в какой-то степени это объяснимо, если спортсмен посвящает себя соревнованиям за высшие титулы. В обычных же условиях атлетизм должен развивать силу, тело, выносливость, гордость за человека, укрепляя волю.

Итак, всегда и прежде всего атлетизм — это разумная сила, это накопление здоровья и неутомимость, это отсутствие хвастовства и похвальбы размерами и «ударной» мощью своих мускулов.

Самолюбование, восхищение своей силой и собой нередко шествуют рука об руку с душевной скудостью, полным пренебрежением культурой и ценностью человеческой жизни. В представлении таких людей сила и сокрушающее (скорее разрушающее) обилие мускулов венчают все начала жизни, являются оправданием жизни и сутью красоты.

Лишенная существа — души и ума — одна лишь голая оболочка человека (мускулы, и только), выступающая к тому же в физически отталкивающем обличье (карикатурно-гипертрофированные мышцы), есть жалкая пародия на красоту и пребывает от нее на астрономически далеких расстояниях.

Всегда были и будут основой прекрасного ум, душа, культура, знание, служение добру, и физическое только служит им, подпирает и поддерживает. В отрыве от ума и души физические сверхсовершенства скорее губительны для окружающих, ибо чаще всего опираются на животные инстинкты, а это всегда столь близко к насилию, жестокости, глупости. Прискорбно, когда этому начинает служить атлетизм. Спорт должен воспитывать человека, но не мускульная работа, все нутро которого — убогий набор инстинктов, даже не желаний, а инстинктов, как это и просматривается ныне во множестве случаев.

Защищать жизнь, добро, любовь и справедливость — вот назначение силы и сильных. Ради этого живет человек, ради этого закаляет себя, в том числе и беспощадностью физической работы.

Взлететь в страну из серебра,Стать звонким вестником добра.

Тогда же я писал другу в Англию:

«...Порой досадно, что столь долго идут ответные письма. Я рад, Вы здоровы и так же душевно крепки, как при наших встречах, а счет им уже более четверти века...

У меня случаются срывы со здоровьем, но я неизменно выправляю его. Свою же спортивную систему я весьма углубил и разнообразил. Я верю, лишь в настоящей работе, лишенной жалости к себе (но работе целесообразной), закладывается физическая стойкость. Я верю в конечное торжество воли и разума при любом восстановлении организма. Я верю, если дух основывается на целостной, глубокой мысли-идее, лишенной шаткости, нет силы, которая могла бы покалечить здоровье. Я верю, основой всех чувств является чувство радости. Без него дух рано или поздно загнивает. Только в радостном чувстве и возможна полноценная деятельность организма. Я верю в добро, радость и честь. Для меня не существуют земные ценности, если в них отсутствует хотя бы одно из этих чувств-правил. Я строю жизнь так, чтобы соединять эти чувства, никогда не отказываться от них.

Из-за этого я, может быть, не совсем практичен, но практичность ценой утраты светлого, большого мира совершенно не интересует меня.

Именно поэтому я в свое время и оставил спорт. Не только необходимость переходить на литературную основу жизни вынудила меня так поступить. Я оказался в противоречии со всем миром чувств, которые стал нести мой спорт к тому времени — спорт чемпионских титулов и рекордов. И самое главное, я стал терять уважение к себе. Разве расскажешь это журналистам?..

Моя жизнь с внешней стороны порой непонятна и вроде несет следы неровности моего характера.

Это совсем не так.

Вся моя жизнь пронизана внутренней логикой. Я отказывался от всех путей, которые вели хотя бы к частичному выхолащиванию тех чувств, которым я был верен. Я дал себе обещание никогда не терять их, какие бы соблазны ни встретились, в противном случае жизнь обретает убогий, животный смысл... Но только сейчас я пришел к пониманию добра как нравственной основы разума и, пожалуй, его единственной опоры...»

Нельзя быть и не быть. Неопределенность жизненной установки (того, что определяет направление, а следовательно, и характер жизни), укоренившиеся глубокие сомнения, раздвоенность, утрата веры в себя, постоянная угнетенность не могут не вести к расстройству деятельности организма, размыванию его устойчивости.

Надо жить — это уже однозначная позиция для организма, все функции его действуют в соответствии с данной установкой. Жить — организм уже проявляет жизненную стойкость. Это состояние однозначного отношения к жизни наделяет организм высокой степенью сопротивляемости. Английская поговорка: старайся, несмотря ни на что, — имеет глубокий внутренний смысл как для достижения цели, которую поставил себе человек, так и для устойчивости его организма. Здесь вообще отсутствует какая-либо неоднозначность. Жизненная позиция до предела обострена.

Старайся, когда никто не верит, когда так называемым здравым смыслом ты уже обречен, когда больно жить, когда никто не верит в твою мечту, когда тебя предают, когда ты один, когда... — словом, все равно старайся!

И не признавать усталости. Отлеживаться, приводить себя в порядок — и снова идти. Жизнь зовет, а главное — не ждет, не жалеет и... не щадит. Надо быть сильным, чтобы не только побеждать, а просто достойно жить.