Виктор Тихонов - Надежды, разочарования, мечты… Страница 13

Первоклассную команду привезли в Канаду чехословацкие тренеры Карел Гут и Ян Старши. Энергия молодых удачно дополнялась расчетливостью и опытом бывалых мастеров, среди которых были вратари Владо Дзурилла и Иржи Холечек, защитники Франтишек Поспишил, Олдржих Махач, Иржи Бубла, нападающие Иван Глинка, Владимир Мартинец, Милан Новы.

Скандинавские сборные мобилизовали всех профессионалов, выступающих за океаном, собрали всех, кто по своему классу мог усилить команду. За «Тре Крунур» на Кубке Канады играли профессионалы из клубов НХЛ и ВХА – защитники Сальминг, Бергман, Шёберг, нападающие Рональд Эрикссон, Хедберг, Уве Нильссон, Хаммерстрём, Линдстрём. Несомненно, самых лестных отзывов заслуживала игра вратаря Хегюсты, защитника Валтина, нападающих Лабраатена, Брасара, Ольберга, И в финской сборной выступали профессионалы – защитники Риихиранта и Раутакаллио, нападающие Мононен, Кетола. Сильную команду удалось собрать и тренерам сборной США. В ее составе выступали хоккеисты из профессиональных клубов.

На что в таком турнире могла рассчитывать наша команда?

Помню заседание тренерского совета, на котором обсуждался вопрос об участии сборной СССР в Кубке Канады. Тренеры нашей главной команды, как я уже рассказывал, настаивали на том, чтобы дать ведущим игрокам отдых. Говорилось даже о том, что чемпионат мира 1976 года, проходивший в польском городе Катовице, был проигран во многом оттого, что лидеры сборной отдали слишком много сил успеху нашей команды на Олимпийских играх в Инсбруке – турнир этот проводился за два месяца до мирового чемпионата.

Потом тренеров клубных команд попросили высказаться о шансах команды – тогда ее еще не называли «экспериментальной». Большинство предположило, что, скорее всего, нам достанется четвертое или пятое место. Если память не подводит, я был едва ли не единственным, кто ожидал, что нашей команде по силам третье место. Оговорюсь, что я выступал только как тренер рижского «Динамо»: тогда меня никто еще не известил, что мне поручено будет возглавить «экспериментальную» команду. Кстати, сказал я и о том, что мы можем выиграть, если решимся поехать сильнейшим составом.

Когда мы уже улетели за океан, передо мной была поставлена задача занять место не ниже третьего.

Подчеркиваю – передо мной. Однако позже возникли разговоры, а Владимир Викулов даже сообщил в печати, будто бы и я сам нацеливал команду на третье место. Но было не так.

Я всегда ставлю перед командой максимальную цель. И первая задача, которую я выдвинул перед коллективом, – участие в финале, что давало как минимум второе место.

Турнир оказался для нашей команды трудным. Не только потому, что поехали мы без ведущих своих игроков, но и потому, что сразу же выбыл из строя один из немногих опытных игроков Виктор Шалимов, потому что и другие ведущие мастера сыграли не так, как можно было ожидать. Безупречен был Владислав Третьяк, отлично выступал Викулов, в ряде матчей выделялся Виктор Жлуктов.

Предварительный турнир ни одна из сборных без поражения не прошла. Шведы проиграли канадцам и финнам, сыграли вничью с нами. Мы проиграли первый матч – соперникам из Чехословакии (3:5) и последний – канадцам (1:3). Сборная ЧССР уступила шведам (1:2) и сыграла вничью с американцами (4:4). Канадцы проиграли чехословацким хоккеистам (1:2).

Сборная СССР неплохо сыграла в нападении, наша команда оказалась самой результативной в предварительном турнире. Впечатляющей была наша победа над американцами (5:0). Но вот что касается игры в обороне, то здесь мы заметно уступали командам Канады и Чехословакии. Эти две сборные и вошли в финал, где верх одержали хозяева турнира.

Наша команда заняла третье место.

Почему? Думаю, прав был Владислав Третьяк, передававший из Монреаля в «Комсомольскую правду», что нашим игрокам не хватило сыгранности и опыта.

С тех пор прошло много лет, немногие хоккеисты остались в составе сборной СССР, и нет нужды вспоминать ошибки, промахи игроков, просчеты в тактическом плане, недостаточно высокое техническое мастерство тех или иных спортсменов, их психологическую слабость. В конце концов, главная ответственность все равно падает на тренеров.

Конечно, досталось мне после того, как наша команда осталась на третьем месте, по первое число.

Анатолий Владимирович Тарасов писал в «Комсомольской правде»: «Считается, что тренер, придя в сборную, должен оставаться «самим собой», придерживаться стиля, проверенного в своем клубе. Это, на мой взгляд, неверное, упрощенное мнение. В сборной собраны лучшие хоккеисты страны. Они нуждаются в сложных, порой новых тренировочных упражнениях. Перед ними необходимо ставить самые высокие задачи, соответствующие их знаниям, опыту и мастерству. Виктор Тихонов хорошо работал с рижским «Динамо». Но методы эти подходили хоккеистам среднего уровня. Способствовать росту мастерства высококлассного хоккеиста они не могут».

Вывод, как видите, очевиден. Тарасов достаточно ясно высказал свою точку зрения: Тихонову не по силам руководить ведущими, высококлассными игроками. Болезненно, как и все мы, переживая неудачу, он в полемическом запале упустил важное обстоятельство – этих ведущих мне просто-напросто не дали.

И все-таки я воспринял критику Тарасова но как выпад. Скорее, как обиду за неудачу нашей сборной.

Не люблю, да и не привык жаловаться. Судьба трепала меня достаточно, чтобы характер стал стойким. Не на каждую обиду я реагирую, не на каждый выпад отвечаю. Сил смолчать, «не заметить» несправедливость, касающуюся меня лично, пока хватает. Но иногда я просто не понимаю некоторых вещей. Иные поступки, действия, слова кажутся мне настолько загадочными, далекими не только от рамок приличия, но и от здравого смысла, что я даже не знаю, как на них реагировать.

Порой на тренерском совете мы схватываемся друг с другом, порой резки, несправедливы один к другому. Бывает всякое. Грешен и я. И с Тарасовым мы то сходились, то расходились, прежде чем нашли общий язык. Знаю, что сейчас Анатолий Владимирович иначе оценивает мои возможности и методы работы. Приведу, пожалуй, еще одну цитату из Тарасова, лестную для меня, коли была приведена несколькими строками выше та, сердитая, в которой работа тренера «экспериментальной» сборной ставилась под сомнение. В беседе, опубликованной в 1983 году в латвийской газете «Советская молодежь», Тарасов говорил: «У тренера должно быть сильно развито чувство любви к молодежи, в первую очередь он – терпеливый, интеллигентный человек. Ибо каков наставник – таковы и воспитанники. А в грядущем хоккее побеждать будут коллективы единомышленников, где высокоэрудировапные игроки смогут договориться с тренером, как обыграть соперника.

Что же касается идеала, то я без колебаний назову Виктоpa Васильевича Тихонова. Партийность – первейшее условие для работы со сборной СССР. Ведь тренеру после победы на ледовой площадке частенько приходится давать второй, словесный, бой западным журналистам.

Всем известен и тихоновский фанатизм в лучшем смысле этого слова, его преданность любимому делу. Тихонов – ярчайший пример тренера-новатора, который так строит учебно-тренировочный процесс, чтобы ни разу за год не повторилось ни одно занятие.

Обязательное условие для современного тренера – общественная деятельность: работа с молодежью, выступления перед любителями спорта».

Жизнь, спорт в частности, без споров, отчаянных споров, подчас с обидами, трудно себе представить. Но одного я не понимаю и не принимаю – обращения к игрокам, чтобы настроить их против тренера.

Когда я начинал работу с «экспериментальной» сборной, я многого не знал. Я видел, например, что в часы подготовки к Кубку Канады Борис Павлович Кулагин подходил к борту, подзывал порой то одного, то другого игрока. На что он обращал внимание, что советовал он хоккеистам, я тогда не знал. И только позже выяснилось, что коллега говорил, например, Валерию Васильеву:

– Зачем ты так стараешься? Зачем тебе это сейчас надо?…

А ребята подходили к борту, к Кулагину, они знали, что он – старший тренер сборной, что я – временный человек, что на меня ставку делать не стоит. Долго не рассказывали всего этого мне хоккеисты. Но потом однажды пе выдержали, и я узнал то, что знать мне хотелось бы меньше всего.

Твердо убежден, что тренер может говорить со спортсменами только так, чтобы его слова позволено было передать кому угодно, чтобы не было ему потом стыдно. Стоит говорить за глаза только то, что решишься сказать и в лицо.

Положение у меня было в то время… Деликатное? Неясное? Затруднительное? Двусмысленное?… Не знаю, как его и определить. С одной стороны, вроде бы тренер сборной страны. С другой – вовсе и не тренер национальной команды, ее возглавляет Борис Павлович Кулагин. Трудно было не только мне. Нелегко было строить свои отношения со мной и руководителям делегации, и хоккеистам. Вернувшись домой и прочитав все, что писалось о турнире, пришел к выводу, что точнее и откровеннее других определил мое положение корреспондент «Советского спорта» Дмитрий Рыжков. В одном из отчетов он назвал меня «старшим тренером советской команды на Кубке Канады».