Л Замятин - Эверест, юго-западная стена Страница 13

Как высоко мы взобрались! Отсюда ледник выглядит совсем иначе. Громадные ледовые блоки перемежаются с глубокими трещинами. Справа и слева со склонов гор срываются лавины, постепенно затихая и разломах ледника.

По связи узнаём, что к базовому лагерю подходит большой караван. Значит, сегодня там соберётся большинство участников экспедиции. Солнце уже нагрело воздух. Духота. Лишь слабый ветерок помогает нам двигаться. Поднимаемся выше и останавливаемся перед широкой трещиной. Ищем и не можем обнаружить прохода. Очень не хочется спускаться вниз, на дно трещины, но другого пути нет. На противоположном склоне такая же высокая стена, как пройденная только что.

Всё дно трещины засыпано обломками льда. Тщательно страхуясь, движемся по ним, пытаясь отыскать удобное место подъёма на противоположный борт. Находим его, пройдя метров сто пятьдесят. Стена здесь положе, и нам удаётся подняться по ней на передних зубьях кошек. Дальше путь лежит без набора высоты, в обход трещин.

Вот он — Западный цирк! Склоны Лхоцзе просматриваются от вершины до самого ледника. Где-то здесь все предыдущие экспедиции устанавливали лагерь 6100. Ещё час бродим, обходя широкие трещины. Наконец выходим на плато. Ледопад пройден! Рассматриваем лежащую перед нами снежную равнину. Пытаемся обнаружить хоть какие-нибудь следы предыдущих экспедиций, остатки лагерей. Ничего. Садимся на снег, любуемся южными склонами Эвереста. Величественная треугольная пирамида, чёрная, без снега. Теперь до неё — лишь пять километров снежной равнины.

В 11.00 связываемся с базой, принимаем поздравления. Ещё некоторое время разглядываем стену и начинаем спуск. Движемся максимально быстро. Хочется как можно меньше находиться в опасных местах, среди “живых” ледяных глыб. Спустившись на 5800, сбавляем темп. Оглядываемся назад. Навешенная нами красная верёвка хорошо видна издалека.

Встречаем Эдика, Колю и шерпов. Они провесили верёвки на серединное плато и принесли сюда лестницы. Таким образом, наша база переместилась ещё выше. По связи узнаём, что пришли большая часть ребят и небольшой караван. В лагере готовятся ко дню рождения Миши Туркевича. Мы тоже хотим принять участие в этом мероприятии. Спустившись в трещину, срезаем метров сорок перильной жёлтой верёвки, оставленной кем-то из наших предшественников. Этот дар ледника несём новорождённому.

С удивлением обнаруживаем, насколько изменился наш базовый лагерь. Появилось множество новых палаток. Лагерь напоминает сейчас муравейник. Ещё издали замечаем непрерывное движение людей по всей территории. Идёт сортировка и разбор грузов, благоустройство лагеря. Носильщики получают расчёт за доставку грузов. Вниз цепочкой уходят люди и яки. Кое-кто, напротив, подымается к лагерю. Многоголосый людской шум, от которого мы успели отвыкнуть. Радость встречи, рукопожатия. Вот мы опять все вместе.

По негласному правилу сразу же идём в столовую. Все уже в курсе, что меню наше все эти дни не отличалось особым разнообразием. И потому первый вопрос: “Чего хочется?” — “Конечно, молока”, — отвечаем мы, и Казбек Валиев тащит банку молока. Расспросы: “Как стена? Как Эверест?” Улыбаемся, глядя друг на друга: “Хорошая стена — чёрная”.

24 марта. Выходим впятером. На 5800, когда кончилась обработанная часть маршрута, мы связались верёвками. Первой шла связка Балыбердин — Овчинников, за ними — наша тройка: Шопин — Чёрный — Мысловский. Нас ждала почти не обработанная 60-метровая ледовая стена после гигантской трещины — “Ужас Хиллари”. На стене закреплена всего одна верёвка, а рюкзаки у нас по 20 килограммов (снаряжение для лагеря-1 — снежные крючья, примусы, верёвки, палатка, да ещё свои продукты на три дня).

В 11.00 связываемся с базой, принимаем поздравления. Ещё некоторое время разглядываем стену и начинаем спуск. Движемся максимально быстро. Хочется как можно меньше находиться в опасных местах, среди “живых” ледяных глыб. Спустившись на 5800, сбавляем темп. Оглядываемся назад. Навешенная нами красная верёвка хорошо видна издалека.

Встречаем Эдика, Колю и шерпов. Они провесили верёвки на серединное плато и принесли сюда лестницы. Таким образом, наша база переместилась ещё выше. По связи узнаём, что пришли большая часть ребят и небольшой караван. В лагере готовятся ко дню рождения Миши Туркевича. Мы тоже хотим принять участие в этом мероприятии. Спустившись в трещину, срезаем метров сорок перильной жёлтой верёвки, оставленной кем-то из наших предшественников. Этот дар ледника несём новорождённому.

С удивлением обнаруживаем, насколько изменился наш базовый лагерь. Появилось множество новых палаток. Лагерь напоминает сейчас муравейник. Ещё издали замечаем непрерывное движение людей по всей территории. Идёт сортировка и разбор грузов, благоустройство лагеря. Носильщики получают расчёт за доставку грузов. Вниз цепочкой уходят люди и яки. Кое-кто, напротив, подымается к лагерю. Многоголосый людской шум, от которого мы успели отвыкнуть. Радость встречи, рукопожатия. Вот мы опять все вместе.

По негласному правилу сразу же идём в столовую. Все уже в курсе, что меню наше все эти дни не отличалось особым разнообразием. И потому первый вопрос: “Чего хочется?” — “Конечно, молока”, — отвечаем мы, и Казбек Валиев тащит банку молока. Расспросы: “Как стена? Как Эверест?” Улыбаемся, глядя друг на друга: “Хорошая стена — чёрная”.

24 марта. Выходим впятером. На 5800, когда кончилась обработанная часть маршрута, мы связались верёвками. Первой шла связка Балыбердин — Овчинников, за ними — наша тройка: Шопин — Чёрный — Мысловский. Нас ждала почти не обработанная 60-метровая ледовая стена после гигантской трещины — “Ужас Хиллари”. На стене закреплена всего одна верёвка, а рюкзаки у нас по 20 килограммов (снаряжение для лагеря-1 — снежные крючья, примусы, верёвки, палатка, да ещё свои продукты на три дня).

Под ледовой стеной мы застопорились. За счёт силы Бэлу удалось подняться по верёвке с зажимом, не снимая рюкзака. Он помог выбраться Овчинникову. С большим напряжением я тоже поднялся на стену с рюкзаком. Особенно трудно далась щель под нависающей ледовой глыбой в середине верёвки. Эту щель трудно одолеть с рюкзаком. Колин рюкзак пришлось вытащить на верёвке. Он поднялся ко мне налегке. Рюкзак Эдика мы вытянули вдвоём.

По ходу дела повесили в трудных местах несколько верёвок, закрепляя их на ледобурах или снежных крючьях. Теперь нам предстояло преодолеть широкую ледовую трещину. Сначала надо было спуститься на длину верёвки, затем пройти метров 150 по длинному снежному мосту между глыбами льда и далее — вверх, на двадцатиметровую стенку. Её приходилось преодолевать на передних зубьях кошек. На этой стенке Бэл оставил для нас закреплённую верёвку.

Я тащил с собой кинокамеру “Красногорск-3” с мощным телеобъективом, чтобы снимать кое-что на ходу. Эти дополнительные 3,5 килограмма висели у меня на шее. Когда я выбрался из трещины, Бэл с Овчинниковым уже ушли вперёд. У Бэла кончились ледобуры и снежные крючья, и последнюю верёвку он закрепил довольно оригинально: вырыл в снегу яму, заложил в неё каримат (Подстилка из пенистого полиэтилена, применяемая для ночёвки в палатке) и, привязав к нему верёвку, завалил снегом.

Обнаружив в снегу каримат Бэла, я сразу подумал о том, что нам плохо придётся на ночёвке: впятером на четырёх кариматах будем мёрзнуть. Решил забрать его, а верёвку закрепить на своём ледорубе. Принял Колю, затем Эдика. Пока я менял закрепление верёвки, первым двинулся Эдик, за ним — Коля. За нами шла группа Онищенко (Слава Онищенко, Валера Хомутов, Володя Пучков, Лёша Москальцов и Юра Голодов). Как раз появилась голова Славы.

— У тебя есть крючья? — спросил я.

— Есть.

— Тогда забери мой ледоруб.

И опять наш путь лежал через трещины. Одна из них — широкая, со снежным козырьком. Видимо, без ледоруба я почувствовал себя не слишком уверенно. Шагнул как можно шире, но попал на козырёк и почувствовал — валюсь вниз. Стены гладкие, скольжу вдоль, пытаясь задержаться. Раздвинул пятки, чтобы заклиниться. Боюсь, что кинокамера ударит по голове, но она, к счастью, упала на рюкзак (его подняло чуть не на самую голову). Проскользил вниз метров на пять и заклинился. Подёргал верёвку. Чувствую — Коля уже закрепил её. Надо вылезать, но сначала освободиться от рюкзака, не упустив его. Самостраховкой прицепил рюкзак к беседке (Нижняя часть страховочной системы альпиниста), но прежде застраховал кинокамеру. Рюкзак повис на уровне ног. Я обрёл свободу движений. Надел на верезку зажим, поднапрягся и вылез. Наверху отряхнулся от снега, надел на плечи рюкзак, и мы двинулись дальше.