Иван Тимошкин - Как уничтожили «Торпедо». История предательства Страница 15

Запишите меня в футбол

В футбол я пришел, можно сказать, как толстовский Филиппок – сам. Родился и вырос в Воронеже, на левом берегу одноименной реки. Там же неподалеку, на местном стадионе, базировалась группа подготовки при команде мастеров «Труд». Это потом, в юности, я стал застенчивым и стеснительным. А в детстве тормозов не было, и я сам пошел туда и попросил записать меня в футбол. «В футбол? – переспросил один из тренеров, Борис Александрович Градов. – А ты кто сам-то будешь, откуда? А, сосед, значит. Ну что ж, сосед, становись в строй – посмотрим, что ты умеешь».

Вот так и встал я тогда в строй – как оказалось, на тридцать с лишним лет. После месячного просмотра Борис Александрович сказал мне: «Годишься, сосед». И записал меня в группу к тренеру Серафиму Алексеевичу Андронникову – в прошлом очень хорошему футболисту не только по воронежским, но и по союзным меркам. Он-то и стал моим первым и единственным учителем.

Сразу по окончании школы меня пригласили в воронежскую команду мастеров «Труд» и практически тут же взяли на очередную игру с «Зенитом» из Йошкар-Олы. Я тогда впервые попал в компанию взрослых футболистов, да еще таких, как Проскурин, Янишевский, Татаренко… Оробел тогда немного, что говорить. А когда наш тренер Василий Александрович Васильев за 10 минут до конца игры дал мне указание выйти на поле, тут меня и вовсе страх обуял. Как вышел я к бровке, как увидел битком набитый стадион – тысяч 20–25, как почувствовал дыхание игры, так дух у меня и перехватило. В общем, за те 10 минут я, по-моему, ни разу и мяча-то не коснулся. Но боевое крещение прошел. Играть мне хотелось так сильно, что считал каждый денек, оставшийся до следующего матча.

На меня тогда в Воронеже, конечно, рассчитывали. Но особо не беспокоились: мол, мальчишка местный, молоденький (мне ведь тогда только-только исполнилось 16 лет), никуда не денется. Но все получилось иначе.

Мои новенькие ботинки

В следующем году в Алма-Ате проходила Спартакиада народов СССР, и я совершенно неожиданно для себя был приглашен в молодежную сборную РСФСР. Возглавлял ее Михаил Владимирович Гора, которому я очень многим обязан. Выиграли мы тогда первое место, обыграв в финале сборную Украины. В то время в Алма-Ату на игру с «Кайратом» прилетело московское «Торпедо», и на наш финальный матч пришел Валентин Козьмич Иванов. В той встрече неплохо сыграли Андрей Редкоус, Леша Беленков и я. После игры к нам троим подошел Юрий Васильевич Золотов и предложил вечером посетить гостиницу, где остановилось «Торпедо».

Мы, естественно, пришли к назначенному часу, зашли в нужный номер и увидели Валентина Иванова, Юрия Золотова и Вячеслава Жендарева. Мы встали посередине комнаты, поздоровались и стали ждать, что будет дальше. На мне были видавшие виды стоптанные ботиночки – разве что пальцы не высовывались. Иванов посмотрел на них и, подняв на меня глаза, вдруг спросил: «Ну что, Коля, хочешь ходить в новеньких ботиночках?» – «А кто не хочет?» – в тон ему ответил я. «Ну, если так, пиши заявление в «Торпедо».

Была, однако, одна загвоздка. Незадолго до того меня высмотрели селекционеры московского «Локомотива» и тоже приглашали к себе, предварительно взяв от меня заявление о переходе. Я объяснил ситуацию Иванову, а он в ответ: «Ничего страшного, это мы уладим». В общем, мы все трое написали такие заявления. И не успел я вернуться в Воронеж, как меня срочно попросили приехать в «Торпедо».

Разлуки и встречи

Для меня, 16-летнего мальчишки, было, конечно, лестно переехать в Москву. С другой стороны – боязно: одному, без родителей, сорваться и уехать в совершенно чужой город к незнакомым людям… На Казанском вокзале меня встречал Юрий Золотов. Посадил в машину и повез прямо в Лужники, где «Торпедо» в тот день играло со «Спартаком». Шел 1974 год, был конец августа – начало сентября. После матча, который «Торпедо» выиграло, Золотов повел меня в раздевалку знакомить с футболистами. У меня затряслись руки и ноги, и я засеменил за Золотовым на полусогнутых. А в раздевалке услышал его голос: «Познакомься, Коля, это Вадим Никонов, это Николай Худиев, это Алексей Еськов, это Леонид Пахомов, это Владимир Сахаров». Чуть позже я близко познакомился с Эдуардом Анатольевичем Стрельцовым и Валерием Ивановичем Ворониным. Сейчас мне иной раз не верится, что я был знаком с такими людьми. Валерий Иванович даже приходил ко мне в гости.

Поздно, все поздно

Это случилось незадолго до гибели Валерия Ивановича. У меня был день рождения. По существовавшей тогда в команде традиции, Валентин Иванов построил на поле всю команду, поздравил меня и вручил от имени завода и руководства клуба подарок. На стадионе был и Воронин. Вечером того же дня отмечали праздник дома в кругу семьи. Время было позднее – часов, наверное, двенадцать ночи. Вдруг – звонок в дверь. Подхожу, смотрю в глазок и вижу – Воронин. Открываю дверь и замечаю в темноте лестничной клетки еще три-четыре фигуры. «Колек, – весело воскликнул Воронин, – поздравляю тебя, ну и все такое прочее». Он был уже навеселе. Делая вид, что ничего не замечаю, бодро говорю ему: «Валерий Иванович, заходите, самым дорогим гостем будете!» А он вдруг жестко, сощурив свои красивые глаза, сказал: «Не, Колек, поздно. Все поздно. Понимаешь, для меня все поздно». И, повернувшись, стал тихо, как-то неуверенно ступая, спускаться по лестнице, а за ним – его спутники. Дверь в квартиру я закрыл только тогда, когда хлопнула парадная. До сих пор, когда раздается поздний звонок в дверь, я, смотря в глазок, надеюсь, что увижу там Валерия Ивановича. И слезы наворачиваются на глаза, когда осознаю, что это невозможно. Ведь поздно, все уже поздно…

«Торпедо» – это Иванов

Мой дебют в «Торпедо» состоялся весной следующего года. Тогда команда поехала в Симферополь на ответный матч Кубка УЕФА с дрезденским «Динамо». Первый мы проиграли вчистую – 0:3, а в ответном победили – 3:1. Тем не менее по итогам двух матчей выбыли из розыгрыша. В той игре я, 17-летний парень, впервые вышел на замену.

В начавшемся вскоре чемпионате страны Иванов стал выпускать меня на замену более или менее регулярно. В стартовом же составе я впервые вышел на матч с «Днепром». Мы тогда уступили, и Иванов дал понять, что мне рановато играть в «основе» – надо еще набраться опыта в дубле. Ну, в дубле – так в дубле. У Иванова в оценке игрока очень большую роль играет случай, в том числе результат матча. В общем, ушел я в дубль. Много там забивал. Резервный состав тогда у нас был сильный – Пахомов, Еськов, Забиняк, Дерябин, Храбростин, Гришин, Ванюшкин, Беленков…

В 1976 году меня снова стали привлекать в основной состав. Увы, когда в осеннем первенстве команда стала чемпионом, мне до права получения золотой медали не хватило одного-двух сыгранных матчей. И только со следующего сезона я начал играть в «основе» постоянно. Забивал я, конечно, немного – в основном по 8–9 мячей. Лишь в 1979 году – 14. Сейчас понимаю, что отдавал себя игре, наверное, меньше чем наполовину. Почему так произошло? Думаю, не хватило характера, силы воли. Если бы у меня была возможность что-то переиграть в своей жизни, я бы сделал это. В жизни я был скромным, может быть, даже застенчивым, но на поле – азартным, мог и выругаться, и накричать на кого-нибудь. Сейчас я бы, наверное, по-иному относился ко многим вещам.

Наша команда все время барахталась где-то поблизости от призовых мест. То есть по ходу чемпионата находилась в тройке, но в итоге всегда откатывалась на 4—6-е места. Для меня по сей день остается загадкой, как в таких условиях, с такими футболистами практически ничего не выиграть? Проходили десятилетия, а по-настоящему крупных, регулярных, запоминающихся побед не было.

Игра, которую выбираем не мы

В «Торпедо» Валентин Иванов отдавал предпочтение игре силовой, а не комбинационной. Мяч – подальше, а там – борьба. Под такой футбол строился весь тренировочный процесс. У нас даже был специальный тренер по легкой атлетике – Александров. Гоняли нас здорово. Мы мяча подолгу не видели. Тренировки шли чередой, и все – без мячей. Когда к нам приходили люди из других команд – например, спартаковец Сергей Шавло и другие, – они ничего не могли понять. От перегрузок игроки иной раз теряли сознание. Особенно приличные нагрузки были в подготовительный период. К началу чемпионата физически мы бывали готовы лучше других, и первые несколько туров, как правило, возглавляли турнирную таблицу. Но потом, когда остальные команды набирали силенок, мы (вот тут-то и сказывались тренировки без мяча!) откатывались назад. А три летних месяца, когда мы никого не могли обыграть, у нас были мертвым сезоном. Как мог, я старался выполнять указания тренера. Думаю, не только я, но и игроки вроде Сахарова и Суслопарова тоже предпочитали комбинационный футбол. Как раз в то время Константин Иванович Бесков позвал меня в «Спартак», но я не решился перейти. Почему? Во-первых, не мог оторваться от коллектива, который тогда у нас сложился, – Пригода, Полукаров, Круглов… Можно перечислить всех: ни одного человека не было, что называется, без души. Иванов? Да, у меня, конечно, есть на него обиды. Но он много раз помогал мне, и я ему за это благодарен по сей день.