Дэвид Бекхэм - Моя команда Страница 15

Однажды во второй половине дня я после тренировки отправился в компании с Гэри Невиллом, Кейтом Гиллеспи и Джоном О'Кейном в бильярдный клуб, хотя вначале мы собирались встретиться с Диной. Я стоял спиной к входной двери клуба и наклонился через стол, собираясь нанести удар по шару. Ннезапно я глянул чуть вверх и увидел, что щеки Джона заливает густой румянец. Он смотрел поверх моей головы. Я обернулся и сразу увидел позади себя, в дверном проеме, Дину. Мы с ней вышли на автостоянку. где я смог принести ей свои извинения, и все вроде бы шло к благополучному завершению, когда я по некой позабытой мной сейчас причине совершил ошибку, посмотрев на одно из окон клуба. Там стояли Гэри, Кейт и Джон. Я не мог слышать их, но зато отлично видел, что их плечи подпрыгивают вверх-вниз, поскольку вся троица хохотала, причем явно над той неприятностью, в которую я впутался. И тут я не смог совладать с собою и тоже начал сперва хихикать, потом и громко смеяться. Я не вправе хоть сколько-нибудь винить Дину за то, что превратило оставшуюся часть дня в страшно длинный и печальный эпизод из жизни одного подростка.

На самом деле у меня осталось множество хороших вспоминаний о времени, проведенном с Диной, а также с ее семьей. Они вели себя настолько гостеприимно, что просто не рассказать. Судите сами: не успел я появиться на пороге, как уже знал, что в следующую секунду неминуемо окажусь на кухне, где на стол выставлялся чайник, а следом обязательно предлагалось что-нибудь поесть. И все это делалось с большой теплотой. Вроде бы без особых усилий и уж точно безо всякой помпы родители Дины позволяли мне почувствовать себя так, будто я был одним из членов их семьи. Ее папа, Рей, был обладателем сезонного абонемента на игры «Ливерпуля», и время от времени я отправлялся в компании с ним понаблюдать за игрой на местном стадионе «Энфилд». Думаю, находясь вдали от отца, я привязался к Рею. Он иногда прихватывал меня с собой даже в паб. Конечно же, после нескольких полупинт пива я начинал немного пошатываться. Потом мы вместе дружно возвращались назад, домой, где нас ждал какой-нибудь ужин. Вот уж где был для меня действительно хороший способ узнать кое-что о жизни мужчин, так это общение с подвыпившим отцом моей подружки. Это было прекрасное время в моей жизни, и я всегда буду благодарен Дине, что она ничем его не омрачила. Я знаю, что с тех пор газеты неоднократно предлагали ей деньги, если она согласится рассказать обо мне разные истории, но она всегда отправляла этих писак подальше. Дело тут просто в том, что такой уж она человек, и, кроме того, я надеюсь, что когда она вспоминает время, проведенное нами вместе, то испытывает в этой связи только добрые чувства — так же, как и я.

Если отвлечься от футбола, то жизнь в Манчестере в значительной своей части была для меня в чем-то совершенно новой или, по крайней мере, плохо знакомой. Для начала у меня имелась хорошая компания — группа местных парней. Гэри и Филип Невилл, Ники Батт и Пол Скоулз — все они были из Манчестера или жили поблизости, так что тренировались в «Юнайтед», с тех пор как подписали предварительный контракт, хотя эти ребята и не бывали на тех каникулярных тренировочных сборах, которые я посещал и прошлые годы. В то время я этого не осознавал, но думаю, что поначалу они вообще не воспринимали меня всерьез. Гэри говорил мне, что они ставили меня не больно высоко и держали за эдакого маленького и очень шустрого кокни. И я могу понять, почему так было. Вовсе не потому, что я был слишком шумным или что-нибудь в этом роде — просто получалось так, что когда нам раздавали форму, это всегда заканчивалось одинаково: самый красивый тренировочный костюм и бутсы, лучше всего сидящие на ноге, доставались мне. Случилось так, что у меня сложились прекрасные отношения с человеком, который отвечал к нашем клубе за форму, Норманом Дэвисом, и тот явно отдавал мне предпочтение. Но, во-первых, я знал Нормана долгое время, еще с тех пор, когда совсем пацаном приезжал сюда на игры, а во-вторых, его симпатия ко мне, возможно, была наградой за то, что все те годы я помогал ему убирать раздевалки первой команды в таких местах, как «Эптон-Парк».

Я был родом из Лондона, а другие мальчики — из Манчестера и его окрестностей, но удивительно, до чего много у нас было общего. Кроме страстной любви к футболу и честолюбивого стремления играть в «Юнайтед», даже в нашей прошлой жизни была масса такого, что примиряло нас, невзирая на наши амбиции. Например, у Гэри с Филом мама и папа очень напоминали моих родителей. Они также приезжали на каждую игру. Думается, Невиллы и Бекхэмы исповедовали одни и те же ценности и смотрели на жизнь. Папа всегда готов вернуть тебя с небес на землю. Но ведь я же не бегал вокруг, хвастая всем и каждому, что я, мол, подписал контракт с «Юнайтед». Я только с нетерпением ожидал развития событий и не мог дождаться начала настоящей работы в Манчестере. Но как только я попал туда, то, конечно же, быстро понял, что имел в виду мой папа. Мальчиком я смог побывать на «Клиффе», старом тренировочном поле «Юнайтед», и понаблюдать, как тренируется первый состав команды. Теперь я должен был сам приходить туда каждое утро, чтобы заниматься рядом со старшими и более опытными игроками из основы. И тут до меня немедленно дошло, что самое важное вовсе не в том, чтобы попасть в «Юнайтед». Главное — упорно трудиться, не жалеть сил и тем самым в конечном итоге добиться, чтобы мне позволили остаться в команде.

Впрочем, если задуматься на сей счет, то для нас никогда не было ни малейшего шанса на что-либо иное, кроме упорной работы. И уж, во всяком случае, не под началом тренера Эрика Харрисона. Когда я начинаю думать о людях, которые действительно оказали решающее влияние на формирование моей карьеры, то, разумеется, должен в первую очередь назвать своего отца и Алекса Фергюсона, а также Эрика. Даже теперь, через десяток с лишним лет с момента нашей первой встречи я нередко обращаюсь к нему за советом. Он говорит мне то, что думает, а вовсе не то, что я, как ему кажется, хотел бы услышать. И подобно каждому из ребят, с которыми этот человек работал в «Юнайтед», я знаю, что он всегда заботился обо мне. В ту пору я был абсолютно уверен, что в душе у него на первом месте стоят мои интересы. Да и теперь я продолжаю испытывать точно такие же чувства.

Впрочем, иногда Эрик мог внушать страх. Мы заранее знали о его репутации, и по этой причине я даже немного беспокоился. Но я скоро разобрался, каким блестящим тренером он был. Все, что он делал с нами, было безошибочным и направленным, что называется, и самую точку. Это касалось и занятий, которые он проводил, и того, как он заставлял нас упорно работать и насколько глубоко понимал испытываемые нами чувства, а также, в какой большой мере помогал нам поверить в себя. Возможно, Эрику действительно попалась тогда группа талантливых парней, но целиком его заслуга в том, что он смог превратить нас сначала в настоящих футболистов, а затем в течение последующих трех лет сплотить и сделать из нас команду.

Тем не менее, та репутация жестокого, а порой и свирепого человека, которой он пользуется, — это правда. Когда Эрик сердился на тебя, он мог разделать тебя под орех почище, чем кто-либо, кого я знал. Понятное дело, мы были тогда во всех смыслах помоложе, но я скажу так: залпы, которые обрушивал на нас Эрик, бывали даже пострашнее, чем от старшего тренера, когда тот расходился на полную катушку. Помню, когда мы проводили матчи на «Клиффе», у Эрика был там кабинет с большим окном, которое выходило прямо на газон, где мы бегали. И если ты совершал ошибку или делал что-нибудь такое, чего, как ты сам знал, делать тебе не следовало, то тут же слышал тот очень характерный разъяренный стук по стеклу. И у тебя не хватало смелости посмотреть в том направлении, да этого вроде бы и не требовалось, поскольку ты и без того знал, что это — Эрик, прямо скажем, не больно доволен тобою. Но ты все равно должен был бросить туда быстрый взгляд. И если тебе не удавалось увидеть при этом, как он гримасничает и что-то истерично кричит за окном, тогда ты знал, что дело действительно дрянь, и тебе самое время смываться — хотя бы на другую сторону поля. Ведь отсутствие Эрика в окне означало, что он спускается вниз и вот-вот появится на поляне.

Зато когда Эрик был доволен тобою, ты ощущал себя по-настоящему супер. Если утром мне удавалось шалить на «Клифф» в то время, пока Эрик работал со школьниками в большом спортзале, и участвовал в проходивших там занятиях только для того, чтобы дополнительно потренироваться. в ту возрастную группу входил Фил Невилл (он был на два года моложе нас с Пэри), а также Дэйв Гарднер. Не знаю, каким образом человек находит своих самых лучших друзей. Возможно, это они сами находят тебя. Дэйв и я просто натолкнулись друг на друга, и с тех пор мы поддерживаем близкие отношения; в частности, летом 2003 года я был шафером на его свадьбе. Он оставался учеником-стажером вплоть до восемнадцати лет, то есть до того времени, когда я уже регулярно выходил на поле в первой команде. Дэйв стал профессионалом, выступал в составе «Манчестер Сити» и до сих пор еще играет в команде «Олдринчем», не входящей в премьер-лигу. В настоящее время футбол стал для него лишь средством, позволяющим поддерживать форму и быть в курсе дел, поскольку основное время он посвящает работе на посту директора компании, занимающейся спортивным менеджментом.