Пустые калории. Почему мы едим то, что не является едой, и при этом не можем остановиться - Крис Ван Туллекен Страница 15

Две этих статьи заложили интеллектуальный фундамент для следующего хода Монтейру: дать формальное описание вредной пищи, чтобы ее можно было изучить. К этой задаче его хорошо подготовила работа на плантациях. Он с командой изучили продукты, ассоциирующиеся с плохими результатами для здоровья, и попытались их описать. К 2010 году им удалось разработать классификацию NOVA. Сам Монтейру отрицает, что это была его идея, и настаивает, что работа шла коллективно. А еще он говорит, что никакого момента «Эврики» тоже не было. По его словам, определение стало результатом многолетнего тщательного анализа данных. Никто из команды Монтейру так и не смог мне объяснить, как или даже когда они пришли к этому определению; они лишь вспомнили, что название NOVA придумал Жан-Клод Мубарак, когда они однажды сидели в университетской столовой.

Я обнаружил, что за завтраком напеваю джингл из старого рекламного ролика: «I’d rather have a bowl of Coco Pops!» («Я предпочту тарелку Coco Pops!») Оказалось, что Лира предпочитала тарелку Coco Pops буквально чему угодно. Она ела до тех пор, пока ее живот не натягивался как барабан. К тому времени, когда она наконец прекращала есть, она успевала умять две «взрослые» порции, залитые цельным молоком, – практически всю свою дневную дозу калорий. Когда мы доели, я достал цифровые кухонные весы, снова наполнил ее тарелку и взвесил наши порции. У меня есть цифровые весы, потому что некоторые из лучших рецептов блюд, которые мы готовим дома, я узнал от коллег по лаборатории, а они их пишут прямо как лабораторные протоколы – с точностью до граммов. Одна из коллег даже начала взвешивать специи на аптекарских весах, и в ее рецептах можно найти что-нибудь вроде «100 мг молотой гвоздики». Аптекарских весов у меня, к счастью, нет.

Я за это время съел пять порций – вполне нормальный первый прием пищи для УПП-диеты. Coco Pops, изобретенные в конце 1950-х, стали «общепринятым» завтраком еще во времена моих родителей и с большим отрывом оставались самыми популярными хлопьями для завтрака и в моем детстве. Они никого не беспокоили – многие даже начали считать их чем-то вроде «традиционной» еды.

После того, как Монтейру впервые опубликовал классификацию NOVA, последовала жесткая негативная реакция. Как, спрашивали критики, может группа процессов, которая не добавляет калорий и не меняет химического состава еды[22], вызывать ожирение или болезни? Возражение вполне понятное. Возможно, у вас возникло и другое тревожное чувство: не кажется ли определение УПП слишком уж… произвольным?

Журналист-спорщик Кристофер Сноудон задал именно этот вопрос, написав в январе 2022 года пост в своем блоге под названием «Что вообще такое «ультрапереработанная пища»?»14 Пост был вдохновлен, по словам Сноудона, «невменяемой» редакторской колонкой об УПП в British Medical Journal. Он очень красиво указал на «произвольность» определения: ««Мусорная еда» – это слишком узкий термин, потому что для большинства людей он означает что-то вроде «фастфуд из нескольких конкретных сетевых ресторанов». Так что в отсутствие очевидного диетического «обвиняемого» лоббисты из системы здравоохранения решили устроить крестовый поход против «ультрапереработанной еды»».

Особенно взбесило Сноудона одно из неписаных правил определения УПП, указанных в статье: что УПП с большой вероятностью содержит более пяти ингредиентов. «Что это за безумная произвольная отсечка? – писал он. – У нее нет вообще никакого научного обоснования!»

Очень легко понять, что он имеет в виду. Почему не шесть ингредиентов? Почему не четыре? Но произвольность ничего не значит, если вы ученый.

Давайте представим, что команда Монтейру начала с какого-то по-настоящему произвольного фактора, например знаков зодиака. Скажем, они заявили бы, что причина ожирения заключается не в УПП, а в том, что вы Лев по гороскопу – но, если говорить в научных терминах, это совершенно неважно, если вы можете подкрепить свое заявление данными.

Представим, что некий ученый заметил, что Львы действительно чаще страдают от ожирения. Тогда ему с командой пришлось бы выстроить интеллектуальную модель, которая объясняет, почему это так: сезонность, погода при зачатии, рацион матери, циркулирующие вирусы в период рождения и т. д. Они могли бы провести эксперименты на животных – случить мышей с таким расчетом, чтобы пометы появились на свет с 23 июля по 22 августа, а потом сравнить их с мышами, родившимися в другие даты. А теперь давайте представим, что после того, как они затестировали свою модель буквально до дыр, обнаружилось, что единственный фактор, который реально оказывает влияние, – то, что вы родились, когда Солнце проходит от 120 к 150 градусам небесной долготы, то есть через созвездие Льва, а все остальное не имеет абсолютно никакого значения. Ну, тогда нам пришлось бы просто с этим жить. Да, это было бы странно, но это правда, несмотря на то, что отправная точка исследования была совершенно произвольной.

Научные философы не во всем согласны друг с другом по поводу происхождения знаний, но большинство из них согласны в том, что наука начинается с наблюдений, за которыми следует построение модели и проверка этого наблюдения. Иногда данные наблюдений выглядят прямо очень «научненько»: измерения движений небесных тел, показания какой-нибудь крутой машины вроде линейного коллайдера. Но бывает и так, что какой-нибудь выгульщик собак находит в парке мертвого гуся – и он становится первой точкой данных для изучения пандемии птичьего гриппа.

Конечно же, в реальности произвольное астрологическое предположение не будет подкреплено никакими данными, и модель просто развалится. Ученым придется искать другую причину – например, все дело в том, что пищевая система заставляет людей есть много продуктов, подвергшихся промышленной переработке, ну, или они все Стрельцы. Сила хорошей науки в том, что она может справиться с плохой, неправильной или произвольной гипотезой. Собственно говоря, это определяющая характеристика науки.

Настоящая наука часто начинается с чего-то произвольного. Мы суем всякие штуки в коробки. Объединяем их в группы. Даем им имена. Где-то приходится провести черту и описать предмет интереса. В