Эдди Ирвайн - Жизнь на высокой скорости Страница 17

Автогонки были частью наших жизней, и продолжают быть. В традициях семьи, и моей, и семьи Катлин, и моего отца, было ходить на гонки. Обычно нам было очень весело, когда к нашему старому фургону выстраивалась очередь за гамбургерами из 20 или 30 человек. Мы познакомились со многими людьми, и они до сих пор наши друзья. Думаю, что тогда нам было веселее, потому что было меньше давления. Фактически, весело это было до тех пор, пока Эдди не получил работу в английской команде. В Формуле-1 не так много веселья, уик-энды очень напряженные. Нам везет, если удается поговорить с Эдди в паддоке хотя бы пять минут. Так много встреч, спонсорских мероприятий и всего другого, что у гонщика нет времени на простое общение.

И вообще, сейчас, когда он знаменит, мы не можем проводить так много времени как семья, и мне не хватает того общения, которое бывает между отцом и сыном. Даже когда он приезжает домой, ему постоянно звонят и мы не может им отказать. На Гран-при мы приезжаем на грузовичке, и иногда он приходит туда что-нибудь перекусить, также как и Соня. Но люди об этом узнают, и все превращается в пип-шоу. Думаю, что такова цена славы. Сейчас многие фаны не верят, что мы родители Эдди, когда мы приезжаем на Гран-при и паркуемся на стоянке. Им кажется, что мы должны останавливаться в большом отеле, но мне нравится кемпинг, потому что там более расслабяющая обстановка.

Когда он едет на Гран-при — это работа для него, а для нас с Катлин — выходной, так что мы стараемся не сильно попадаться ему под ноги. Наверное, то же самое было бы, если бы кто-нибудь пришел ко мне в гараж и смотрел, как я работаю. Но зимой у нас появляется вполне реальный шанс отдохнуть с ним вместе. В прошлом году мы провели на его яхте неделю возле итальянского побережья, и это была чудесная неделя — Эдди смог расслабиться и покататься на водном велосипеде, и мы все смогли побыть вместе, как семья.

Мы с Катлин познакомились на танцах и два года переписывались, пока я был в Канаде. Ей не очень нравилось то, что я любил выпить и позависать с приятелями, но, в конце концов, я ее завоевал. Мы поженились в 1962 году, и на медовый месяц отправились в путешествие по Ирландии и много рыбачили. Помнится, что у Катлин улов всегда был больше, чем у меня. Очень быстро родились Соня и Эдди. В ту ночь, когда он родился, я был на ночном дежурстве, которое заканчивалось в 7 утра. Соне тогда было около 18 месяцев, и когда родился Эдди, мы были счастливы, что они оба у нас есть. У нас было очень мало денег, мы жили от зарплаты до зарплаты. Если деньги были у меня, то я просто шел и тратил их, так что ими стала заправлять Катлин. Работа была тяжелая, особенно когда у тебя молодая семья, но она никогда не жаловалась, если я тратил деньги на автогонки. Их можно было потратить и на дом, что сделало бы ее жизнь легче, но она всегда нас поддерживала. Эдди всегда любил машины. Когда он был маленьким, я иногда брал его с собой в машину, если он не хотел спать, и он всегда засыпал.

Иногда я думаю о тех днях, как все было. В этом году мы были на яхте Эдди в порту Монако, и я сидел и пил шампанское с Катлин. С нами было несколько друзей, и я сказал им: «Первый раз я сюда попал вместе со своим шурином, мы ехали сюда около 1500 или 2000 миль из Дурхэма. Мы были за рулем весь день и всю ночь, и потом уснули на парковке у шоссе». Вот так мы провели тот уик-энд, спали на шоссе и смотрели гонку. Сравнивая с теми временами, трудно поверить, что сейчас мы в порту вместе со всеми этими богачами, и что Эдди здесь выступает как гонщик, соревнуясь за высшие места.

Успех Эдди сделал нашу жизнь более интересной. Мы путешествуем по всему миру и встречаемся с огромным количеством людей, у нас появилось много друзей, не только потому, что мы имеем отношение к Эдди — большинство даже не знает, кто мы такие. Теперь мы можем путешествовать по миру, в Австралию, Южную Африку и Германию, и видеться с друзьями. Если бы Эдди не попал в Формулу-1, нам бы это было не по силам. Он определенно улучшил качество нашей жизни, и я надеюсь, что пока так все и будет.

Сейчас у Эдди такой высокий статус, что нас теперь узнают все больше и больше. Результатом стало то, что люди подходят и заговаривают с нами, хотят с нами сфотографироваться и взять автографы. Должен признать, что иногда для нас это слишком. Недавно мы закусывали в баре, и к нам подошли несколько человек. Они могут быть помехой, но они — фаны, и я всегда стараюсь не забывать, что и сам был таким, так что я стараюсь уделить им столько времени, сколько нужно, и дать им автографы.

После гонки мы обычно получаем кубок. Недавно в Будапеште мы остановились в Беккетсе, и взяли кубок с собой в бар, и все фаны, которые были там, смогли с ним сфотографироваться. Людям это нравится, потому что это отличается от их обычной повседневной жизни.

Зоя — моя дочь. Я познакомился с ее матерью, Марией Драммонд, когда гонялся в Формуле-3 в 1988. Вне всякого сомнения, Мария оказала одно из важнейших воздействий на мою жизнь, и отношения с ней — одни из самых серьезных, которые у меня когда-либо были. Она следила за моей карьерой, когда я был одним из многих, как боролся за признание, и как стал способен бороться за чемпионат мира. Несмотря на все давление, которое на нас оказывает Формула-1 и тот факт, что мы живем раздельно, мы очень сильно друг друга уважаем. И моя любимая дочь Зоя наполнила наши жизни богатством.

Мы познакомились с Эдди в Макао, когда он выступал там в гонках. Моим первым впечатлением было: «Окей, он неплохо выглядит». Я думала, что он — итальянец. Там был еще и отец Эдди, Большой Эд, мой друг спросил его, можно ли нам сфотографироваться с Эдди, и Большой Эд нас сфотографировал. Через три дня я пошла в клуб, встретилась с друзьями, и он тоже был там, танцевал и выглядел очень счастливым. Он подошел и поцеловал меня, что стало для меня сюрпризом, но я подумала: «Это ничего не значит, ему просто хорошо, лучше не создавать ему проблем». Я не знала, была ли у него подружка или нет.

Мы поддерживали нашу дружбу целый год, и он продолжал звонить мне из Европы, и это меня удивляло, потому что я этого не ожидала — у гонщиков совсем другая репутация — любить и бросить. Я подумала, что действительно нравлюсь ему, даже если в то время я и встречалась с другими. Он мне иногда говорил: «Зачем тебе нужен этот парень, когда с тобой мог бы быть я?» Я думала, что он просто шутит.

Спустя год я поехала в Европу, и встретилась с ним опять, и все началось как раз тогда, потому что я незадолго до этого рассталась со своим парнем, и теперь мы с Эдди начали чаще общаться. Когда у него в 1991 году появился выбор возможность гоняться в Японии, или остаться в Европе, он решил поехать в Японию, и это было здорово для нас и наших отношений. Он просто летал из Японии в Макао и обратно, чтобы со мной увидеться. Я работала в налоговом офисе в Макао, но, тем не менее, у нас было много времени, которое мы могли бы провести вместе. По его поведению я была уверена, что он меня любит. Мне не нужно было быть настойчивой или постоянно быть с ним, и это производило на меня впечатление.

Он отличался от других парней, с которыми я встречалась. Он был по-своему очень привлекательным, и постоянно забавлял меня. Помню, я ему сказала: «Ты очень самонадеян», а он однажды мне позвонил и сказал: «Представь, еще одна девушка сказала, что я очень самонадеян, так что я думаю, что ты была права!». Он всегда был разным. Он считается самоуверенным и высокомерным, но мне кажется, что он достаточно стеснительный и держит свои эмоции под контролем, особенно с людьми, с которыми не очень хорошо знаком. Когда он знакомится с новыми людьми, он ведет себя достаточно тихо, и иногда это поведение ошибочно принимают за высокомерие. Он открывается и расслабляется только с теми, кого хорошо знает. Должна сказать, что нам всегда было легко друг с другом. Иногда гонки в Японии были не таким уж и удовольствием для него — но когда он приезжал ко мне, то это было похоже на встречу старых друзей, для нас обоих. Я серьезно не относилась к гонщикам. Он человек, который чего-то стоит, и он это знает; он знает, когда люди искренни с ним.

Не могу сказать, что он был образцовым парнем, он был таким грязнулей. Случалось, что я уходила на работу, а по возвращении находила мелкие клочки газет, разбросанные по полу, и мне приходилось убирать всю комнату. Но мне кажется, ему нравилось, что я о нем забочусь, и мне самой нравилось о нем заботиться, так я могла показать, что люблю его. Я мыла ему волосы, и сушила их, просто перебирая руками, пока они не высыхали. Я делала ему массажи, и старалась помочь ему расслабиться, и также чистила ему виноград и удаляла косточки перед тем, как дать ему поесть. Я его баловала, а ему это очень нравилось. Для меня важно прикосновение, и он любит, когда я к нему прикасаюсь. Он был очень романтичным. Он присылал мне письма и цветы, и это было чудесно. А еще он путешествовал по миру с целым кошельком мелочи, чтобы иметь возможность позвонить мне из любого места, где бы он ни находился.