Анатолий Голубев - Живущие дважды Страница 18

И ещё один случай из биографии, который очень точно характеризует решительность и упрямство великого бельгийца. В 400 километрах от города, где Рик ван Лою предстояло по контракту выступать в критериуме, у него сломалась легковая автомашина. Он мог позвонить организаторам или послать телеграмму, объяснив случившееся. И никто бы не посмел ни в чём его упрекнуть. Но Рик взял такси и заплатил за него почти 230 фунтов стерлингов. Ему пришлось выиграть этот критериум и ещё четыре другие небольшие гонки, чтобы вернуть себе деньги, потраченные на злополучное такси.

Рик ван Лою в жизни крупно повезло. О нём почти не говорили, что вот он так же хорош, как тот-то, или отдавали предпочтение лишь в сравнении с кем-то. О Рике всегда говорили в превосходной форме. И требовались железные нервы, чтобы не потерять голову. Но кроме нервов, очевидно, Рик ван Лоя спасало ещё и другое.

Кто-кто, а его ближайшие друзья и, естественно, он сам знали, что без Эдгара Сорегелоса Рик ван Лой не выиграл бы и половины тех больших гонок, в которых победил. Для Рика — так казалось посторонним — Эдгар был просто товарищем по команде. На самом деле он делал больше, чем коллега. Он следил за его тренировками, меню, постоянно диктовал Рику наставления, как и что надо делать — учил уму-разуму в сложном мире деловых отношений. Эдгар укрывал Рика от ветра в первую минуту после финиша и ещё задолго до старта предостерегал от различных опасностей. А когда было трудно, делился и пищей, и питьём и верил в звезду Рика ван Лоя, в его талант…

Будучи хорошим психологом, Эдгар совершенно точно постиг суть Рика. Он знал, как говорить с ним, понимая, что лучший аргумент в деловом споре — деньги. И он показывал Рику, как и где тот может заработать. Он считал, что делает для Рика доброе дело. Но не думаю, что Рик разделял мнение Эдгара, когда, закончив гонку грязным и усталым, садился на траву прямо у линии финиша, даже не в силах снять с плеч запасную трубку.

…В ту гонку великий Коппи ушёл вперёд сразу же после тридцатого километра, прихватив с собой ещё троих. Рик засиделся где-то в первой десятке «поезда». И весь день проработал, стараясь достать отрыв. Не удалось. И тогда он сказал себе: «Если не предпринять чего-нибудь немедленно, потом будет поздно — их никогда не достанешь».

Рик рванулся вперёд с такой скоростью, что никто не последовал за ним. Рывок выглядел приглашением к смерти. Рик бросал машину с асфальта на булыжник и потом вновь выскакивал на асфальт, пересекал разделительные полосы в самых опасных местах и резал углы с точностью до миллиметра. Он шёл на пределе возможностей, ещё не зная, что ждёт его впереди. Ломило плечи, от ветра слезились глаза, мешая видеть дорогу. Казалось, Рик летит. Специалисты клялись, что никогда им не приходилось видеть подобного броска.

Позднее Рик ван Лой признался журналистам:

— Я и сам не думал, что смогу идти так быстро. Наверно, отчаяние вело меня вперёд. Иначе как можно развивать скорость до 50 километров в час? Я прошёл только восемь километров на такой скорости, а мне казалось, что дороге никогда не будет конца. Это были самые долгие километры в моей жизни. Я легко нашёл двоих, которые ушли с Коппи. У обоих не хватило даже сил сесть мне на колесо. Когда я достал Коппи, оставшийся с ним Кублер тоже отвалился назад. Мы остались с Коппи вдвоём. И настоящая драма только начиналась. Я всё вложил в бросок. Меня тошнило. Хотелось что-то съесть. Я попытался сбросить Коппи, выйдя вперёд и поведя с большой скоростью несколько сот метров. Но Фаусто видел меня насквозь. Он видел, что я уже конченый человек. Он решил, что нужно быстрее бросить меня, если вообще собирается выигрывать «Париж — Рубэ». Он кидался вперёд несколько раз, я уже точно сейчас и не помню сколько. Но каждый раз, когда Коппи начинал свой бросок, я, стиснув зубы, говорил себе: «Рик, если ты проиграешь хотя бы пять метров, это конец. И весь твой бросок будет напрасной тратой сил». И мне становилось жалко именно тех усилий, которые я приложил, чтобы настигнуть Коппи. И так каждый раз — как только он прыгал вперёд, я прыгал вслед за ним. Даже не представляю, где взял силы для всех этих атак. Но затем фортуна повернулась лицом ко мне — Фаусто стал слабеть. Он тоже слишком много отдал, чтобы уйти от группы, а потом слишком много атаковал, чтобы измотать меня. Итак, ему не удалось бросить меня, и мы вдвоём прибыли на велотрек «Рубэ». И я уже точно знал, что выиграю у него спринт. Он даже не пытался оспаривать моё преимущество. Верьте, не верьте, но я никогда не был так доволен своей победой, как в тот раз. Я в изнеможении опустился на трек и не видел и не слышал ничего, что творилось вокруг меня. Помню лишь, что мой менажер пытался сдержать толпу, окружившую меня. Прошло немало долгих минут, прежде чем я смог сказать первое слово. Но ничто не доставило мне такого удовольствия во всём церемониале награждения, как рукопожатие Фаусто Коппи.

Их были сотни подобных и иных случаев в карьере Рика…

В возрасте сорока двух лет он начал поговаривать об уходе.

— Я должен буду сделать это если не сегодня, то завтра. Может быть, уйдя с шоссе, я сделаю исключение для шестидневных гонок. Мне так хочется хоть чем-нибудь смягчить ощущение конца карьеры!.. Если вы сунули палец в трубу маленького диаметра, то не так-то легко его вынуть обратно. Ведь мой послужной список почти не имеет конца…

Действительно, как шоссейник он выиграл три звания чемпиона мира, три раза звание чемпиона Бельгии, два «Тур Фландрии», два «Париж — Рубэ», два «Флеш — Валлоне», «Милан — Сан-Ремо» и «Париж — Брюссель». Как гонщик на треке он завоевал 37 титулов и установил мировой рекорд по количеству побед в шестидневных гонках.

«Император дорог» Рик ван Лой заканчивает сезон… Остался только «Тур Ломбардии» и «Париж — Рубэ». Рик бредит большой победой под занавес сезона и под занавес большой карьеры. Рик начинает понимать, что спорт, для которого он столько сделал, стал ему чужим, судьба старается вытолкнуть его за пределы велосипедного мира. И сам этот мир не испытывает к нему особой благодарности. Рик безнадёжен, считает мир. Рик больше не взлетит. Он держится в гонке, и только. Победа ему не по силам.

Тренируясь фанатично, Рик всё ещё надеется изменить ход истории. Он очень торопится, потому что следующим сезоном будет уже на целый год старше.

Эдди Меркс. Он был не только четвёртым в ту гонку, но и получил специальный приз как самый элегантный гонщик…

Это довольно странный приз в той жестокой и грубой игре, которую ведут на шоссе спортсмены. Но тем приз и популярнее.

Он присуждается, однако, не тому, кто выглядит наиболее элегантным, а тому, кто ездит на велосипеде элегантнее других. Французские журналисты никогда не будут голосовать за каждого смазливого парнишку, взгромоздившегося на велосипед. Конечно, слава могла бы служить Эдди Мерксу хорошей рекомендацией для завоевания и этого приза. Но ему не нужны особые рекомендации. Меркс работает на машине в стиле, о котором можно только мечтать. Он сидит в седле так, словно рождён на велосипеде. Машина буквально сиротеет, когда он слезает с неё. Прибавьте сюда остроумие и умение Эдди закручивать журналистам мозги, и сразу станет понятным его право на приз элегантного гонщика.

Эдди всегда полон желания к совершенствованию. Оп долго не ладил с горами. И однажды решил: если горы не хотят идти к Мерксу, он сам пойдёт в горы. В Сервинии, горнолыжном курорте, он тренировался неистово. Потом перебрался в итальянскую долину Аосты. Он приехал туда по приглашению главного менажера индустриального концерна «Сансон» синьора Джиакондо для переговоров. Ему надлежало обсудить будущее, поскольку контракт с объединённой командой «Пежо — Бритиш Петролеум» кончался. Продолжая убеждать менажера словами, он не забывал убеждать его и делом. На высоте почти трёх тысяч метров он проходил ежедневно по сто километров, нанизывая опасные круги по горной дороге. И как потом признался менажер, Эдди убедил его именно своей работоспособностью.

Жизнь профессионала со стороны кажется очень заманчивой, но в действительности тренировки и состязания занимают почти всё время в жизни гонщика. Даже на сон иногда остаются лишь немногие часы.

Французская фирма, на которую работает Эдди Меркс, платит ему 300 фунтов стерлингов в месяц. В 1967 году он заработал на премиях около 39 тысяч фунтов. Такие бешеные деньги привели его на распутье: быть только спортсменом или заняться спортивным бизнесом? Перед Эдди стала проблема: гнаться ли за деньгами или за славой? Они далеко не всегда приходят вместе. А сделать выбор бывает порой так трудно! Он, например, принял предложение фирмы «Фаема» совершить трёхнедельный пробег по всем кафе и ресторанам, в которых продаётся кофе, выпускаемый фирмой. Этим пробегом Эдди превращался в самую пошлую живую рекламу. Ничуть не лучше той, которая ходит по улицам Лондона или Нью-Йорка и своим плакатом на спине и на груди зазывает зайти именно в эту парикмахерскую, а не в другую…