Николай Яременко - «Спартак». ЦСКА. «Зенит». «Анжи». Кто умрет первым? Страшные тайны российского футбола Страница 18

Похоже, даже получившие высшее юридическое образование не смогут сразу разобраться.

Второе «но» – то, каким неожиданным контекстом было обставлено само принятие решения. Невесть откуда взялось письмо трех клубов – ЦСКА, «Динамо» и «Зенита» – о необходимости жестко покарать Веллитона. Ладно еще первые две команды – они как-никак в последние два года от пресловутой жесткости бразильца страдали. А «Зенит» тут при чем оказался? Или все объясняется тем, что через четыре тура после этой истории «Спартаку» придет время как раз с питерцами играть? Поэтому мягкое решение (на две-три игры) «Зенит» не устроит. И как красиво Владимир Катков ссылался на это письмо «трех уважаемых топ-клубов». То есть если это топ-клубы, то прислушаться к их мнению можно? А если бы письмо написали, к примеру, «Амкар», «Томь» и «Крылья Советов», то можно было бы и не реагировать? При этом все мы забываем: решение принимает именно КДК – не клубы!

И почему Катков, многократно ссылаясь на письмо (Или письма? Мы ведь так и не узнали, было ли это коллективное творение с тремя подписями или три разных письма.), так и не показал его ни разу, не удостоил публику цитатами из него.

Очевидно, что решение о наказании было вынесено уже кем-то сверху. А под него подгоняли уже само расследование. Если оно вообще было.

– После столкновений с нападающими у вратаря «Амкара» Нарубина удалили селезенку, а у вратаря «Ростова» Радича – почку, – напомнили мы Каткову. – Почему так же жестко не наказаны грубияны?

– Эти вопросы не инициированы ни одним из субъектов российского футбола, – поставил точку суперюрист Катков.

Если КДК признает, что это игровой эпизод, значит, логично разбирать ситуацию именно по этому эпизоду. Еще говорят, что за системную грубость надо наказывать. Но если вы сами назвали это игровым эпизодом, то при чем тут системная грубость-то? В общем, бред в каждом движении, в каждом слове, в каждом принятом решении.

Спустя некоторое, не очень продолжительное время апелляционным комитетом РФС шестиматчевая дисквалификация была заменена на трехматчевую. И опять никто не удосужился хоть как-то прокомментировать свои действия и решения. За неделю нарушение показалось ровно в два раза менее серьезным? Или правила вдруг за этот недолгий период изменились? Или изменилась трактовка правил? Но никто ничего все равно не объяснил.

Впрочем, шестиматчевая дисквалификация, по сути, оказалась замененной на два «хет-трика» – две дисквалификации по три матча. В течение недели в прессе и в Интернете разворачивалась настоящая мыльная опера – со стенаниями Карпина о том, как Веллитон потерял всякий интерес к жизни, к футболу и ко всему вокруг и мыслит уехать из России навсегда, с рассказами самого бразильца о том, как он страшно психологически подавлен, как его лишают гарантированного права на работу, выгоняют из профессии. И так далее до бесконечности. Газеты в кои-то веки не соревновались наперегонки, кто получит право на интервью со «звездой». Нет, бразилец сам словно вышел на широкую площадь, готовый рассказать о своем непростом житье-бытье:

– Если бы я знал, что Акинфеев упадет… да я постарался бы уйти от столкновения, но я, к сожалению, не предсказатель. А футбол – не шахматы, а контактный вид спорта… Это политическое решение, которое не имеет ничего общего с футболом. Мы сами выбираем свой путь в жизни. Поэтому я всегда бился, бьюсь и буду биться до конца… В футболе нельзя быть размазней.

Не знаю, так ли образно звучит текст Веллитона на родном языке, перевод ли это чересчур литературный, либо прекрасно работают журналисты сайта красно-белых, но аж сердце рвалось на части, когда читалось такое:

– Меня как личность, как профессионала лишают того, чем я дышу, живу. И происходит это, когда начинается пора решающих матчей, когда надо забивать важные голы, набирать очки, подниматься вверх по таблице. Речь идет о том, чтобы вывести из игры лучшего бомбардира чемпионата, нападающего основного состава конкурента. Что ж, это выгодно и разумно с точки зрения коварства. Конечно, на эмоциях есть желание опустить голову и руки, не буду скрывать. Но хочу сразу сказать тем людям, которые хотели ослабить нас, – у них ничего не выйдет. Я не сломлюсь. Уверен, команду это не пошатнет…

Это только небольшой фрагмент того пламенного спича, родившегося, видимо, в неплохом коллективе красно-белых агитаторов и пропагандистов.

Веллитон попросился сыграть за дублирующий состав, так как без футбола не может. Роль, взятую на себя, требовалось отработать. И он отработал по полной. Вышел действительно за дубль в матче с «Крыльями Советов». И в одном из игровых эпизодов по традиции «сыграл до конца» – проехался шипами по руке голкипера, уже плотно прижавшего мяч к земле и полностью контролировавшего его.

Вышел просто скверный анекдот: первая же игра за дубль во время дисквалификации (она, как известно, в силу нашего специфического регламента распространяется только на основные составы) – и тут же красная карточка. И вновь за грубость против вратаря. И сколько бы ни кричали после этого, что судья, дескать, просто «повелся» на сформировавшийся имидж бразильца как убийцы вратарей, что серьезной травмы на сей раз нет, что нарушение тянуло максимум на желтую – переубедить уже никого нельзя. Кроме, может быть, только спартаковских болельщиков. «Взрослую» дисквалификацию Веллитону «скостили» до трех матчей, «молодежную» выдали теми же купюрами: тоже три матча.

Менее грубым от этого Веллитон не стал. Пресса почему-то активно смаковала послематчевое утверждение арбитра, что он якобы ошибся, признание вратаря, что нарушение бразильца – это чистейшей воды «горчичник», и не более того. Но только мало кто потом написал, что приписываемые судье слова оказались фальсификацией, а голкипер молодежного состава «Крыльев» Алексей Федоров произнес на деле чуть больше:

– Веллитон шипами наступил вот сюда. – Тут вратарь самарцев показал на украшенную огромным синяком кисть руки, к которой второй рукой прижимал пакет со льдом. – Хочу думать, что неумышленно. Поначалу я испытал сильный болевой шок. Но врачи помогли, и я даже сумел продолжить игру. Но вот если бы он чуть повыше, – тут Алексей указывает уже на запястье своей руки, – то едва ли я бы отделался так легко.

Выходит, Федорову просто повезло, а Акинфееву, увы, нет? Веллитон, по всему получается, чисто случайно его не покалечил? И грустная шутка про серийного убийцу вратарей все-таки имеет право на существование?..

Тема не столь однозначная. Дело, как это принято стало называть, резонансное. Но как-то в ту пору слишком все увлеклись темой «виноват – не виноват». И не столь слышны были голоса тех, кто произнес, в общем-то, здравую мысль: футбол – игра контактная. И если мы будем наказывать нападающих за любой контакт с вратарем, то к аналогичной жесткой борьбе на международной арене мы будем не готовы вовсе. А вратари, падающие без сознания в обморок после удара в висок (как это случилось на старте итальянского чемпионата), увы, не редкость.

И еще один поворот. Сложно не согласиться с утверждением, что если бы на месте Веллитона в столкновении с Акинфеевым оказался кто-то другой, разбирательства после матча вообще бы не случилось.

– Дисквалификация нападающего «Спартака» за нарушение против армейца Акинфеева связана в первую очередь с репутацией бразильца, – заявил главный тренер ЦСКА Леонид Слуцкий. – Уверен, если бы в ситуации участвовал не Веллитон, а кто-то другой, допустим, Ари или Дмитрий Комбаров, разбирательства не было бы. Уверен на миллион процентов! Рассматривать надо не эпизод, а его действующих лиц.

Да, Слуцкий прав, что на поле не выпустил тех, кто легко мог бы отомстить бразильцу, втоптать его в газон так, чтобы тому потом долго неповадно было. И прав он на тот же миллион процентов, что футболисты должны играть в футбол, а не мстить. Но ведь даже если перечитать внимательно процитированное нами его высказывание – что получается? Веллитона мы накажем как законченного подлеца, а остальным, если это не Веллитон, аналогичные прыжки во вратаря совершать можно? Наказания не будет? Тогда во всем цивилизованном мире это называется избирательностью правосудия. И с этим всем миром борются.

Словом, вопросов больше, чем ответов. Сомнений больше, чем уверенности. Тем более что ситуация не относится к разряду тех, о которых можно сказать «жизнь рассудит, покажет, кто прав, кто неправ». Такие ситуации будут возникать раз за разом, и деление на правых и неправых всегда будет очень пристрастным.

Знаю, что многие с моей позицией не согласны, но все равно не могу вспомнить о хорошо известном большинству продолжении той веллитоновской истории. Продолжение, которое лично для меня стало не чем иным, как ожидаемым ответом на вопрос, правильно ли «скостили» бразильцу наказание с шести матчей до трех.