Леонид Горянов - Колумбы московского футбола Страница 19

Широкое, открытое лицо, густые брови, нависшие над Добрыми, всегда веселыми, с хитринкой глазами, большой лоб, до сих пор не тронутый бороздами морщин,- таким я увидел Ивана Тимофеевича Артемьева мартовским солнечным днем 1968 года. Даже тогда чувствовались во всем его облике, в нетронутой временем фигуре огромная сила, подкупающая уверенность. И невольно подумалось: каким же был он в годы своей яркой футбольной молодости?

– Артемьева я ставлю очень высоко,- ответил на этот вопрос заслуженный мастер спорта Михаил Павлович Сушков.- За долгие годы жизни мне довелось повидать многих игроков. Были среди них разные, но утверждаю: не было ни одного более преданного футболу, чем он.

Преданность футболу! Вот качество, которое все, с кем начинаешь говорить об Артемьеве, выдвигают на первое место. Это высокое слово в данном случае нужно понимать так, что ради игры он мог пожертвовать всем, а в самой игре не прощал ни себе, ни кому другому равнодушия, ремесленничества, фальши, «отбывания номера».

Обремененный заботами о большой семье, оставшейся на его попечении, занятый большими общественными делами, он всегда находил время для любимой игры.

– Однажды,- рассказывал мне его товарищ по командам «Красная Пресня» и «Динамо» Дмитрий Иванович Маслов,- мы шли с Ваней домой после какого-то очень трудного да еще неудачно сложившегося для нас матча. Ноги ныли от усталости. Меня мучило одно желание: как можно быстрее добраться до постели. Иван, помнится, тоже жаловался на недомогание. Вдруг лужайка, а на ней пять русоголовых мальчуганов гоняют мяч. Гляжу, просветлело лицо у моего спутника, весь подался вперед, спрашивает: «Димка, сразимся?» – «Да ты что, очумел? Я едва двигаюсь» – «Ну как хочешь, а я погоняю с ребятами». И в самом деле включился в игру. Взял себе в партнеры самого маленького и ну куролесить, финтить, рваться вперед. Забивает со своим напарником голы соперникам и смеется от радости, кричит: «Давай, еще давай!» Было уже совсем темно, когда я увел его домой, пыльного, взмокшего, но бесконечно счастливого, возбужденного.

Это свидетельство, данное Дмитрием Ивановичем Масловым, далеко не единично. Я встречался с теми, кто играл рядом с Артемьевым и кто сражался против него. Все отвечали в один голос:

– Футбол он любил страстно!

По Москве до сих пор ходят десятки историй, связанных с именем Ивана Артемьева, с его удивительной спортивной самоотверженностью. Вот две из них.

Как-то накануне очередного матча, не очень важного, у Артемьева-старшего на пятке правой ноги появился огромный не то нарыв, не то фурункул. Иван страдал: мысль о том, что он подведет команду, не выйдет с ней на поле, терзала его. Попробовал дома надеть бутсы, предварительно забинтовав ногу, но прикосновение к ране вызвало страшную боль. Тогда в Артемьеве заговорил специалист-обувщик. Он ножом вырезал в бутсе задник и вышел на матч с голой пяткой, даже не предупредив об этом товарищей. Узнали они о его поступке потом. В раздевалке после матча кто-то проронил:

– Ну, Ваня, сегодня ты играл особенно зло. Молодец!

– Будешь злым, когда у тебя такое,- не выдержал Артемьев и показал окровавленную рану.

Другой раз, дело было под осень, Иван проснулся в день матча и даже застонал: все тело ломило, болела голова. Сунул градусник под мышку -38,2. Вот тебе и на! Хотел Петра послать предупредить своих, а потом махнул рукой: «Как-нибудь отыграю, не подведу. А уж потом- к врачу». И отыграл, даже два гола забил в ворота Сокольнического клуба спорта. Пришел домой усталый, заснул. На утро вспомнил про болезнь, схватился за градусник – температура нормальная. И самочувствие отличное.

Но, конечно, не только энтузиазм ценили в нем. Уже в 1912 году семнадцатилетним юношей был он единодушно принят на место центрального полузащитника в команду при обществе физического воспитания. Игрок этого амплуа был тогда, по меткому выражению футболиста и журналиста Михаила Ромма, «ферзем той шахматной партии, которая разыгрывалась на футбольном поле. Он или создавал, или портил игру».

При царствовавшей в ту пору системе «пять в линию» все было действительно так. Пожалуй, даже в наше время на игрока средней линии не падает такая нагрузка, как на центрального полузащитника двадцатых и середины тридцатых годов. Непрерывное челночное движение от ворот до ворот было его прямой обязанностью: при защите своих ворот он становился стержнем и мозгом обороны, при атаке – главным дирижером и исполнителем. Только самым лучшим, разносторонним, умеющим мыслить и воплощать свою мысль в действие футболистам доверяли этот ключевой пост.

Что же составляло игровой почерк этого спортсмена? Прежде всего отточенная техника, умение в совершенстве владеть мячом и своим телом в самых сложных ситуациях.

В то время существовало много добрых традиций в московском футболе, одна из них – состязания в специальной эстафете, куда входили разнообразные элементы футбольной техники: обводка, пас, игра «в стенку», удары по воротам… Команда всегда выставляла на первом этапе таких эстафет Ивана Артемьева. И он неизменно добивался преимущества, обеспечивая своему коллективу своеобразную фору. Техника его игры часто вызывала гул одобрения и горячие аплодисменты на трибунах. Точность его паса знали и уважали очень многие нападающие: не раз передачи центрального полузащитника выводили их на удобные позиции вблизи ворот, помогали без борьбы проскочить защиту и забить такой нужный, такой всегда желанный гол.

Был у Артемьева-старшего один титул, который официально не значился ни в одном документе, но который охотно и единодушно присвоила ему футбольная Москва: чемпион по дальности удара. В самом деле он мог послать мяч почти от ворот до ворот. Во всяком случае голы, которые он забивал на тренировках с семидесяти – семидесяти пяти метров, зарегистрированы.

– Я помню, на тренировках Ваня всегда, как и следовало, располагался во второй линии, но удары его, шедшие с дистанции тридцать – тридцать пять метров, были точнее и сильнее ударов форвардов,- говорил мне один из выдающихся вратарей, первый страж динамовских ворот Федор Федорович Чулков.- Мячи, пущенные им, проносились со свистом. Не скрою, иногда их страшно было брать. А иногда и невозможно. Здорово бил.

Но, пожалуй, еще ценнее безукоризненной техники и огромной силы удара были постоянное и очень высокое желание борьбы, неугасимый азарт, никогда ни на минуту не оставлявшее его вдохновение. Если же, случалось, мяч у него отбирали, он неотступно преследовал «обидчика», не давал ему покоя. И себе он тоже не давал покоя никогда. «Вихрем на футбольном поле» назвал его как-то Федор Селин. Он в самом деле был вихрем, грозой, человеком, всегда вступающим в схватки с соперником и при этом сохраняющим корректность – высшее достоинство настоящего спортсмена.

Матч между «новичком» – командой «Красной Пресни», только весной 1922 года заявившей о себе, и клубом ОЛЛС, более десяти лет активно выступавшим в классе «А», вызвал огромный интерес в Москве. Выиграла его команда ОЛЛС. И несмотря на это, вот что писала о Центральном полузащитнике проигравших московская газета: «Невиданная гроза и ливень, прошедшие незадолго до начала встречи, чуть было не испортили дела. Судьи, руководители клубов долго спорили, можно ли играть при таких условиях (поле напоминало пейзаж Финляндии- озера и небольшие зеленые островки), но наконец решили – можно. Такому решению, вероятно, во многом способствовало крайне возбужденное поведение публики, не желавшей, чтобы откладывали встречу ее любимцев…

Команда ОЛЛС сразу пошла вперед и провела в ворота «Пресни» два гола. Тут, как часто бывало и в прошлом, прекрасно проявил себя Иван Артемьев, выступавший на обычном месте -центрхавом. Он поначалу пытался наладить совместные действия, а потом взял игру на себя и в середине тайма метров с тридцати сквитал один мяч. Футболисты ОЛЛС ушли в глухую защиту…»

Далее автор отчета сообщал, что, «несмотря на проигрыш «Пресни», следует отметить старательную и очень полезную игру Ивана Артемьева, который, по общему мнению, был на этот раз лучшим на поле».

Весной 1923 года в Советском Союзе произошло важное для дальнейшей судьбы нашего спорта событие: по инициативе Ф. Э. Дзержинского, при активном содействии и организаторской инициативе его ближайших помощников родилось первое в нашей стране добровольное спортивное общество «Динамо». В состав созданной при нем первой футбольной команды был приглашен Артемьев. Его очень тепло, с откровенной радостью приняли в новом коллективе и единодушно избрали капитаном – первым капитаном московского «Динамо».

Многие в ту пору удивлялись такому решению Ивана Артемьева, даже обвиняли его: столько сил, энергии, бессонных ночей и трудовых дней, личных сбережений отдать «Пресне» и вдруг уйти из нее! Люди разводили руками.