Сергей Ковалев - На грани Страница 2

Ни понять, ни объяснить это «еще охота!» я не мог. Поэтому я просто бежал и благодарил бога за то, что проснулся дома, а не в компании вчерашних друзей. Представлял, что если бы сейчас была возможность уколоться еще раз, я бы мог не устоять, и тогда все: моя жизнь покатилась бы ко всем чертям.

Сейчас я часто вспоминаю то главное утро в моей жизни, когда решилась моя судьба.

Я рад, я горжусь собой, что не повелся на провокацию дьявола, который попытался сломать меня и столкнуть с того пути, на который я встал еще в 11 лет.

Если бы я тогда не справился с этим дьяволом или с собой, кто тут разберет, с кем именно, сейчас не было бы никакого чемпиона мира Сергея Ковалева, никакого Krusher’а. Был бы могильный камень на челябинском кладбище. Там хватает таких камней на могилах молодых пацанов, которые тоже думали, что попробуют и ничего не будет.

Ту свою пробежку я не забуду никогда. Я бежал. Нет, я не буду говорить, что за мной бежал героин, а я пытался от него скрыться. За мной или со мной бежал не героин, а бежали мои собственные дьявольские мысли о повторной дозе, которые в конце концов устали и отстали от меня далеко-далеко. Они пытались обречь меня на провал в жизни, на зависимость от этой дряни и на смерть, а я был спортсменом, мечтающим сделать себя в большом спорте. От них уже и следа не осталось, а я все бежал. И только когда я окончательно убедился, что эти мысли отстали, отстали от меня навсегда и вообще сдохли, я перешел на шаг после целого часа этого бега на выживание.

Я шел, совсем еще пацан, который вдруг на час стал взрослым. То, что я сейчас рассказываю, отлилось в какие-то ясные слова позже. Тогда я действовал скорее на инстинкте. И он меня выручил. Я схватился за то, что было самым здоровым в моей жизни, и не ошибся. Я дышал, чувствуя воздух всеми легкими. Нет, никаких больше пробных прыжков в пропасть в моей жизни не будет. Хотя, конечно, никогда не говори «никогда», но все же. На дворе тогда и так стояло такое время, что возможностей погибнуть ни за что было предостаточно, как, в принципе, и сейчас. Время не так изменилось, как многие думают. Не надо было искать дополнительно эти возможности, чтобы потеряться. К тому же это путь слабака, человека, который боится жизни, который перед ней капитулирует и уходит в наркотический мир, где, как ему кажется, он все может. Уходит совсем ненадолго, потому что в этом мире никто надолго не задерживается. В нем тебя ждет либо смерть, либо тюрьма. А может, и смерть в тюрьме.

Потом я забыл об этой истории. Привычная жизнь, тренировки вытеснили ее из памяти. Когда я отошел на безопасное расстояние во времени от того приема героина, я снова все вспомнил, чтобы уже не забывать. Чтобы это всегда напоминало мне, как близко я подошел к краю, как споткнулся, как упал и как зацепился за спорт и выкарабкался. А ведь мог и не выкарабкаться. Мог. А если бы вторая доза все-таки оказалась под рукой? Я, конечно, могу сказать, что справился со всем сам, могу гордиться собой за то, что нашел выход. Это правда. Я справился сам. Мне никто не помогал. Но мне еще и повезло.

Часть первая. Как закалялся Коваль

Отцы

Мне было 12 лет, когда я познакомился со своим родным отцом, в мае 95-го. Хорошо запомнил, потому что это произошло вскоре после одного очень важного дня в моей жизни. 1 декабря 1994 года я пошел на первую в своей жизни боксерскую тренировку. А с отцом встретился через несколько месяцев после этого.

Правда, между этими событиями еще много чего произошло. Я успел принять участие в двух соревнованиях по боксу. Через полтора месяца после того, как впервые пришел в боксерский зал, в середине января, занял второе место на первенстве города. Вроде как и неплохо, но остался тогда недоволен результатом. До сих пор считаю и даже уверен, что выиграл бы тогда город, если бы мой тренер, Новиков Сергей Владимирович, дал мне другую принципиальную установку. Он был тренер молодой, амбициозный, жесткий. Только что закончил свою боксерскую карьеру. Мы его боялись, естественно, уважали, и я не посмел его ослушаться.

Первый бой я выиграл за явным преимуществом. Тогда у меня не было никакой тактики и техники. Я просто выходил в ринг и без всякой разведки сразу шел в атаку с ударами, забивал противника с обеих рук, всегда делая акцент на ударах справа. Я же правша. Такой бокс у меня был в первых 20 боях.

А перед финальным боем тренер мне сказал, чтобы я работал одной левой. Я так проработал весь бой. Ну и проиграл. Тогда я очень удивился этому. Как я мог проиграть, если выполнял установку тренера? С одной стороны, жалел, что послушался, с другой – он же тренер и знает, как надо выигрывать. И все-таки я послушался и проиграл.

Это сейчас я понимаю, что этим самым он хотел дать мне понять, что у меня есть не только правая рука, которой я преимущественно работал на тренировках и в первом бою на этом турнире. Но в результате тогда я долгое время так и не смог обнаружить у себя в арсенале левой руки.

Мой следующий турнир был уже международным. Он проходил в Копейске, городе, где я родился, в 10 км от Челябинска. Там ежегодно 23 февраля проводится турнир в честь Дня защитника Отечества. Вот на него-то я и поехал. Там я провел два боя и оба выиграл за явным преимуществом. Тогда я отработал уже в своем стиле. Такая вот насыщенная жизнь у меня была в те годы. Бокс очень быстро входил в нее, и его становилось все больше.

В очередной раз к нам в гости в Челябинск из Копейска приехала моя тетка. В Копейске остались жить все наши родственники. Она сказала, что встретила моего родного отца на автостанции в Копейске, проговорила с ним около получаса, и он просил передать мне 50 рублей в качестве подарка на мой день рождения.

Для нас тогда это были серьезные деньги. Мы с мамой тут же пошли на китайский рынок, что был напротив цирка, и купили мне белые кеды, у нас в Челябинске они были очень модными, и спортивный костюм «стрелки». Кажется, еще и на футболку хватило. Все этого хотели, но не все могли себе это позволить. Помню, я такой счастливый ходил! Наверное, ни одна обновка в жизни мне такой радости до этого не приносила.

После этого мой двоюродный брат Алексей, он был старше меня, ему было 18, мне сказал: «Думаю, пришло время познакомить тебя с отцом, он очень хочет». И я согласился. Это не было напрямую связано с подарком. Просто, если с тобой хочет познакомиться родной отец и проявляет внимание, не нужно ему отказывать. Нельзя пренебрегать знакомством с родным отцом, который тянется к тебе.

Вскоре я с ним познакомился. Честно говоря, я не знал, правильно я сделал или нет, что стал с ним общаться. Чувствовал в этом какую-то измену своему настоящему отцу, который меня растил. Неправильным мне это казалось. Мальчишкой ведь совсем был. Посоветовался с братом, он мне сказал, что ничего неправильного в том, что я делаю, нет. А все равно какой-то дискомфорт от этого я ощущал.

Ничего удивительного. Ведь до этого я считал родным отцом своего отчима. И сейчас вообще-то считаю. Просто он очень рано занял место отца. Мне было четыре с половиной года, когда мама вернулась из роддома с моим младшим братом, до этого она вышла замуж, и отчим стал жить с нами. Я был в том возрасте, когда не задаешься вопросами типа: это мой биологический отец или не биологический. Слов таких не знал. Папа и папа. О том, что у меня есть какой-то родной отец, заговорили, только когда мне было лет одиннадцать.

И надо же было так случиться, что мой отчим умер почти одновременно с тем, как я познакомился с родным отцом. Это произошло в марте 1995 года. У них там что-то с мамой не ладилось в последнее время. В общем, однажды батя забухал. С утра ушел на работу и пропал на три дня. Мы все забеспокоились, что он пропал. В милиции не принимали заявление на розыск, объясняя это тем, что он недостаточно времени отсутствует, чтобы принимать какие-то меры. Но мы-то понимали, что произошло что-то нехорошее. Стали искать сами. Мама начала обзванивать все больницы. Там не нашли. Нашли в морге.

«Как нам рассказали, его привезли из бара, что находился в гастрономе «Тракторозаводский» на перекрестке улиц Героев Танкограда и Котина. Он купил бутылку коньяка, сел за барной стойкой. Выпил пару рюмок и уснул, положив голову на скрещенные руки. Мало ли кто в баре засыпает, его и не трогали. Продавщица из бара закрывалась на обед, подошла его разбудить, тронула его, а он упал со стула замертво и лежит без движения. Видимо, какое-то время уже был мертвым. Вызвала «Скорую», милицию…

Вот так мое детство и разделилось на время до и после смерти отца.

Помню, на похоронах брат мой младший, он совсем маленький тогда еще был, семь лет ему было, просто не вкуривал, что произошло, а я ревел в три ручья. Близким и родным человеком он мне был. Я-то уже в том возрасте хорошо понимал, что произошло.

Отец воевал в Афганистане, и на похоронах было много его друзей с армии. Он у них был в авторитете. Уважали его очень. Помню еще, там говорили, мол, вот как бывает, на войне пуля его не нашла, а на гражданке водка убила. Тяжело, конечно, все это осознавать было. И время тогда еще тяжелое было, само по себе, даже без смерти близких людей, а тут еще такое…