Алексей Маслов - Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу Страница 2

Притча весьма точно передает парадоксальную сущность ушу. В Китае стало знаменитым выражение о некоем «кулачном искусстве вне кулачного искусства, которое и есть истинное кулачное искусство». Чтобы постичь ушу, надо забыть о нем, точнее, о его внешней, технической стороне. Именно это имел в виду наставник Чаошуй. Разумеется, можно и нужно описать историю и технику ушу, культурную традицию и духовные концепции. И все же надо помнить о том, что истина ушу значительно глубже.

В первом приближении нам трудно представить всю масштабность занятия боевыми искусствами в Китае. Не было в Поднебесной империи другого явления — столь же глобального, всеохватного, пронизывающего все слои общества: от бродяги и простолюдина, до мистика (даоса и благородного конфуцианца) и чиновника.

Что такое ушу для Китая? Это прежде всего способ приобщения к культурным, нравственным ценностям прошлого. Через боевые искусства китайцы не просто узнают, но и осознают реальность многих философских понятий, приобщаются к образам героев древности. Занимаясь ушу, они вдыхают ароматы живой истории.

Естественно, древняя традиция ушу сегодня заметно разбавляется новыми веяниями, зачастую связанными с чисто коммерческим подходом. И все же жизненная нить истинного ушу существует, хотя и не выставляется напоказ, — обычно те «тайны» ушу, к которым стремится каждый последователь, передаются в небольших закрытых школах, в основном в деревнях, доступ куда по понятным причинам затруднен.

В мире ушу параллельно действует «предание» и «писание», причем предание важнее и актуальнее как для прямых носителей ушу, так и для самой традиции ушу вообще. Чаще всего, изучая ушу, мы сталкиваемся не с описанием реальных событий, но именно с преданиями. Историческая же реальность оказывается погребённой под мифологическими наслоениями. Вместо реальных людей здесь действуют почти мифологические герои, вместо мирных деревенских учителей — «великие мастера», небольшая стычка двух человек превращается в «великое сражение, длящееся несколько дней». Все это — привычнее и милее для китайского сознания и связано с традиционной мифопоэтикой, с осознанием действительности как ряда глобальных символов. Миф присутствует и в рассказах, и в древних рукописях, и в преданиях школ ушу, и естественно, кочует из книги в книгу. А поэтому, стремясь постичь историю ушу, мы нередко уподобляемся археологам, пытающимся очистить наслоения времени, чтобы реконструировать древнюю реальность. Но не значит ли это, что кто-то намеренно пытается «замаскировать» историю ушу? Отнюдь, нет. Только миф способен полнее всего отразить то миропонимание, то отношение, которое вкладывалось самими последователями ушу в эту традицию. Значит, «миф об ушу» выступает такой же полноценной частью нашего повествования, как и сама реальная история.

Книга 1

«Священное и одухотворённое»

Что мы знаем об ушу

Путь мудреца — почитать Небо и подражать древности. Древность и современность проникают друг в друга, поэтому прежние мудрецы передают образцы своего поведения последующим поколениям.

У колыбели боевых искусств Востока

Определить, что такое ушу, довольно сложно. Если на Западе ушу воспринимается либо как боевое искусство, либо как спорт или оздоровительная гимнастика, то для Китая это нечто большее. В разные периоды истории относили к ушу методы боя, способы оздоровления и врачевания, медитативная и духовная практика, народные праздничные ритуалы, цирковое представление и танцы в подражание животным, даже дыхательная гимнастика. Но самое главное, во все времена ушу воспринималось как «чудесное и утонченное», как «сокровенное искусство» (мяо и, сюань шу). Оно реализовывалось в «одухотворенном ударе» (шэнь цюань), оно даровало «истинное мастерство» (чжэнь гунфу), «благую мощь» (дэ). Несложно заметить, что все это как бы намекает нам на некий священный, «от Неба данный характер» ушу. Не случайно сегодня в традиционных школах о занятиях боевыми искусствами говорят: «упражняться в достижении мастерства» (лянь гун), в противоположность спортивным секциям, где просто «тренируются». Все это лишь подтверждает связь традиции ушу с духовными и религиозными системами.

Ушу послужило истоком и одновременно матрицей для всех боевых искусств Восточной Азии. Именно в Китае находятся корни каратэ и дзюдо, айкидо и корейского хварандо, японского сумо и вьетнамского вьетводао. Следовательно, изучая китайские боевые искусства, мы можем видеть как бы «праформу» японских, корейских, вьетнамских и даже некоторых индонезийских боевых систем. Правда, не все сегодня громко заявляют об этом. Но факт остается фактом — даже в таком «чисто японском» виде боевых искусств, как каратэ, в первое время многие названия приемов и комплексов были китайскими.

Если японские боевые искусства распространялись в мире по «официальной» линии, и росту их популярности до сих пор способствует продуманная государственная политика, то китайское ушу прорастало за пределами Китая прежде всего через общины китайцев — эмигрантов-хуацяо. Именно от них Запад узнал о китайском ушу. Поскольку зарубежные китайцы происходили, в основном, с Юга Китая, а многие были к тому же членами тайных обществ, то для обозначения боевых искусств стал применяться термин, распространенный в этой среде и являющийся синонимом ушу, — гунфу. Вследствие особенностей транскрипции его звучание несколько исказилось, и мир узнал о боевом искусстве кунфу. Сначала на Западе кунфу преподавали в основном китайцы, чуть позже к ним присоединились и европейцы. Долгое время такое преподавание носило довольно бессистемный характер, а под кунфу подразумевались не столько собственно китайские боевые искусства, сколько все те способы боя и оздоровления, которые не подпадали под достаточно четкую систему каратэ. Естественно, не обошлось без создания новых «стилей» и «школ». Большинство из них представляло собой откровенные подделки под восточную экзотику, но некоторые оказались весьма удачными изобретениями, хотя и мало соприкасающимися с китайской традицией. Например, система рукопашного боя, созданная Брюсом Ли, считается кунфу.

О китайских боевых искусствах начали говорить еще в 60-х годах ХХ в., но настоящий бум наступил приблизительно с начала 70-х годов, когда стало стремительно расти число залов для занятия кунфу — квонов (искаженное от китайского гуань). Сначала кунфу воспринималось лишь как антитеза или дополнение к каратэ — «еще лучше», как писали о нем западные журналы типа «Inside Kungfu» и «Karate». Интересно, что долгое время Запад вообще не знал, как называются китайские боевые искусства, поэтому появилось название «китайский бокс», а известный популяризатор боевых искусств Эд Паркер вообще писал о «китайском каратэ».

«Маленький дракон» Брюс Ли стал символом китайских боевых искусств во всем мире. Создав собственный эффективный стиль джит-кун-до («путь пресекающего кулака») на стыке китайского ушу, каратэ, европейского бокса, борьбы и даже фехтования, он далеко отошел от китайских канонов, чем пробудил массовый интерес к китайскому кунфу за пределами Китая

Ситуация заметным образом изменилась в конце 70-х годов. Именно тогда выходят первые, пускай недостаточно профессиональные, но познавательные работы по истории и духовной традиции ушу, потеснившие бульварную литературу о «смертельных касаниях» и «энергетических ударах». Так, постепенно, становилось ясно, что ушу — явление более высокого порядка, нежели просто боевая практика.

Параллельно с этим власти КНР активизировали начатую еще в 50-х годах пропаганду чисто спортивного, гимнастического направления ушу, созданного за счет упрощения традиционной практики. С одной стороны, это переводило ушу в область спорта, с другой — должно было противостоять тем международным организациям, которые проповедовали традиционные ценности ушу. Оно оказалось разделено на «традиционное» и «современное» (о причинах и критериях этого разделения мы скажем позже). В ряде стран возникло даже лобби, толкующее ушу исключительно как вид физкультуры и пропагандирующее современные гимнастические комплексы. Пик этого движения пришелся на начало 90-х годов, однако затем начался резкий спад. Большого успеха это направление не приобрело, поскольку, с одной стороны, ориентировано в основном на молодых и хорошо подготовленных спортсменов, а с другой — игнорирует духовные аспекты ушу.

Обаятельный Джэкки Чан (Чан Лун) в своих фильмах в основном использует технику, характерную для пекинской драмы и некоторых направлений южных стилей