Юрий Папоров - Тропами подводными Страница 2

Первым в лодку пошел охотник, обронивший ружье. За ним так же быстро последовал второй. Я не успел.

Не знаю, умеют ли акулы считать, — говорят, что вороны знают счет до четырех, — но та голубая бестия, слопав две рыбешки, вторично не стала занимать себя поплавком и ринулась на меня. Я обеими руками ухватился за рукоятку ружья, чуть поднырнул акуле навстречу и нажал на спусковой крючок. Стрела без наконечника пришлась в жабры. Я отчетливо видел кровь. Хищница рванула в сторону, а я влетел в лодку еще быстрее, чем оба моих друга.

Они без передышки дружно прорабатывали не по-товарищески поступившего «рыболова», а я, распластавшись на дне лодки, мысленно подсчитывал наши потери.

Этот случай произошел со мной и двумя начинающими подводными охотниками, когда за плечами у меня был уже трехлетний опыт общения с обитателями тропического моря. А опыт достигался отнюдь не легко — были и переживания, и страх, и смешные досадные неудачи. Словом, школу пришлось проходить, как и полагается, с первого класса.

Глава II. Первые шаги

Смотри, думай, делай выводы и лишь потом говори и действуй.

Остров, или, точнее, архипелаг Куба, в который входят 1600 островов, островков и рифов, лежит в Западном полушарии между 20-м и 23-м градусами северной широты, несколько ниже тропика Рака и вытянут «зеленой ящерицей» с востока на запад. Живописные, богатые растительностью берега омывают с северо-востока тропические воды Атлантического океана, с юга — Карибского моря, а с северо-запада — Мексиканского залива.

Известный немецкий ученый и путешественник прошлого столетия Александр Гумбольдт, когда его однажды спросили, где на земле он встретил место, более всего похожее на библейский рай, ответил — на Кубе.

Действительно, постоянное тепло, незначительные колебания температуры, в меру обильные дожди, плодородные почвы, благодатные нивы, приветливое море, изумительной красоты пляжи, чистота и предельная прозрачность воздуха, отсутствие ядовитой живности, невообразимая игра красок на суше, в море и в небе, с преобладанием столь приятных глазу мягких зеленых и синих цветов производят неизгладимое впечатление на человека, впервые попавшего в эти места.

Но Гумбольдт не имел возможности пользоваться обыкновенной маской подводного пловца — изобретение последних трех десятков лет! Мир же кубинской литорали в сравнении с флорой и фауной суши во много раз богаче и разнообразнее как растительностью, так и животными его обитателями.

Вместе со многими читателями нашей страны я с увлечением прочел вышедшую у нас, должно быть, лет десять — двенадцать тому назад в переводе с английского книгу Джеймса Олдриджа «Подводная охота». Затем плавал на Черном море в местах, описанных писателем, и даже охотился с трезубцем в знаменитой, очевидно, известной каждому подводному охотнику Сердоликовой бухте в Крыму. Но то, что я увидел, войдя в море у кораллового рифа Арройо-Бермехо на Кубе, превзошло все мои ожидания и всякие нарисованные до того воображением картины.

Лазурное ласковое море, нежный белый песок, буйные заросли водорослей самых всевозможных расцветок и форм, причудливые опахала, веера, султаны, подушечки, ковры, тонкие разнообразные кружева кораллов, пещеры, гроты, дворцы и диковинный живой мир… Суше и не снился такой фантастический разгул природы, какой царствует в водах прикубинских коралловых рифов.

Моим первым наставником в подводном плавании был Армандо Рабилеро, Знакомство с Рабилеро, кубинским журналистом, состоялось почти сразу по прибытии в Гавану. Осведомившись, занимался ли я прежде спортом, Армандо в один вечер умело задал мне с дюжину разных вопросов, которые я, приехав домой, тут же записал в дневник.

Испытывал ли я когда-либо головокружения? Я ответил, что только от успехов, и то не очень продолжительные.

Имел ли ранения? Имел, но без последствий.

В порядке ли у меня барабанные перепонки?

Не испытываю ли я боли в ушах при взлете и посадке самолета?

Не страдаю ли хроническим катаром, астмой?

Болел ли ревматизмом, артритом, эпилепсией?

Не жалуюсь ли на частые головные боли?

Не лечился ли от диабета?

Не болел ли воспалением легких и как дело обстоит с нервами и артериальным давлением?

Не испытываю ли одышки или частых сердцебиений?

Не увлекаюсь ли спиртными напитками?

На все эти вопросы я ответил отрицательно, и тогда Армандо сказал:

— Сегодня вторник, давайте договоримся на субботу. Вы заезжаете за мной на машине ровно в пять утра. — И Армандо протянул руку.

А в субботу, по дороге к месту нашей первой охоты, Рабилеро вновь принялся, весьма корректно, издали, расспрашивать меня. Я сидел за рулем, внимательно следил за дорогой, и мне нравилось, как он дотошен. Я был уверен, что мой новый знакомый делает это не из-за боязни: не дай бог, если что-то случится и ему придется отвечать! Нет. Просто он, Армандо, был на семь лет старше меня — серьезно, со знанием дела подходил к посвящению в подводные охотники новичка.

Интересовался же он и тем, как я переношу одиночество, как чувствую себя в закрытой, темной комнате, могу ли проплыть без остановки триста метров, боюсь ли высоты, умею ли оказывать первую помощь утопающему, знаю ли, как следует транспортировать пострадавшего в воде, нырял ли на глубину хотя бы трех метров?

Ответы мои, по всей вероятности, удовлетворили Армандо, и наконец он умолк. Тогда я, выдержав небольшую паузу, спросил:

— Мы что, уже подъезжаем?

— Нет, а почему?

— Вы кончили меня «допрашивать», я и подумал, что приехали.

Он мило улыбнулся и ответил:

— Просто я получил ответы на все вопросы, и вроде бы ничего не мешает нам приступить к практике.

Мне думается, что с той минуты и началась наша дружба.

Когда, уже на пляже, мы выволокли из машины необходимое для охоты снаряжение: ласты, маски, дыхательные трубки, ружья, пояса с грузом, ножи, поплавки и автомобильную камеру, Армандо, помнится, принял серьезный вид и произнес:

— Подводная охота, особенно в тропических морях, — спорт смелых, отважных и… — он повысил голос, — разумных людей. Обрати на это внимание. Того, кто поддается страху, паникует или лезет в воду, не усвоив самых элементарных законов моря, или пренебрегает ими, ждет вдвое больше опасностей.

Мне очень хотелось спросить, какие же это опасности, но я сдержал себя, дабы у Армандо не сложилось впечатления, что я испугался. Он подвесил к моему поясу еще одну двухфунтовую свинцовую блямбу и, швырнув попавшийся под руку камень в воду, продолжил:

— Их много, этих опасностей. Скоро узнаешь. Но наибольшую представляет сам подводный охотник и уже потом только агрессивно настроенные обитатели моря. Акулы, барракуды, скаты, мурены, осьминоги, ядовитые рыбешки, змеи. За ними идут пассивные жители моря, но не менее опасные. Это медузы, слизь некоторых кораллов, отдельные ракушки, морские ежи. Затем подводные течения, волны. Достаточно, чтобы одна из них неосторожно опустила тебя на кораллы, и ты долго будешь помнить об этом дне.

Говоря все это, Армандо накачивал автомобильную камеру.

— Ну, сразу всего не расскажешь.

Признаться, я был благодарен ему за то, что он наконец кончил свою лекцию, пусть очень интересную, но читаемую совсем не вовремя.

Медный диск солнца давно уже оторвался от горизонта, на голубом небе ни облачка. Море синим покрывалом с еле заметно колышущейся ажурной бахромой прибоя лежало у ног. Чуть поодаль от берега на фиолетовом фоне отчетливо проступали зеленые и голубые разводья. Мне не терпелось, и я стал натягивать ласты. Но Армандо сделал мне первое замечание:

— Понимаешь, Юра, поспешность охотнику нужна, лишь когда он направляется к месту охоты, преследует добычу или удирает от кредиторов. Ты торопишься, а ружье проверил?

Мой друг был прав. Только потом я убедился, сколь важно быть уверенным в безотказном действии подводного ружья. А тогда я, на глазах у Армандо, вынул из пакета магазинной упаковки совершенно новенькое венгерское ружье резинового боя и действительно не знал даже, как оно действует.

Чтобы сменить тему, — замечание Армандо мне было неприятно, — я в свою очередь спросил:

— Армандо, а что это за пятна на море?

— Сейчас разберемся с твоим ружьем и поплывем к ним. Голубые — это песчаные поляны, зеленые — коралловые рифы.

Когда мы уже готовы были войти в воду, Армандо остановил меня очередным вопросом:

— А маску ты обработал?

— Зачем и как?

— Дома можно было сырым картофелем или настойкой на табаке, глицерином. Но лучше всего… вот так. — И он поплевал на стекло с внутренней стороны маски.

— Для чего это, Армандо?

— Чтобы маска была чистой и не запотевала, чико.[2] В воде из шести твоих чувств, — Армандо улыбнулся, — природой тебе по-настоящему оставлено только первое. Осязание и слух почти никакой практической роли не играют. Поплюй и разотри пальцами по поверхности, а затем прополощи в морской воде. Но прежде давай присядем и выслушай еще несколько полезных советов.