Андрей Меркин - Записки «лесника» Страница 20

– Что началось, – спросили мы.

Но и так было понятно – пить надо меньше. И париться в сауне тоже, ага.

Про Гладиатора оба решили стыдливо молчать, чтобы не прослыть сумасшедшими, даже в глазах друг друга.

Пришли в себя мы не скоро, смотрим – а время-то всего ничего, нет ещё и семи вечера.

То есть пить и париться мы начали ещё днём.

Ничего себе!

Тут мудрый и опытный Дмитрий говорит:

– Чтобы покорить девушку – надо её удивить.

– Иди, пригласи Наталью в сауну, а я так и быть, «займу» её подругу у неё в номере.

Когда Наталья увидела люкс с сауной, то изумилась не меньше чем я утром на заселенье.

Как опытный «банщик» включил сауну, камушки нагрелись,…и мы ушли париться.

– Остальное дело техники – как говорил Лёлик.

Всё у нас славно вышло, хоть и трусил я не по-детски – ещё бы, такая дама!

Уже вечером, одеваясь возле зеркала, Наталья спросила:

– А что это за штукатурка на полу?

Я посмотрел на пол и увидел белую, как снег штукатурку и лёгкий гладиаторский дротик, прямо у себя под кроватью.

Мне стало плохо, я упал в объятия Натальи.

На другое утро мы улетали в Москву, комитетчик не отходил от меня.

Пришлось его успокоить, что расставание с Родиной не входит в мои планы.

Это я, конечно, погорячился.

В следующий раз попал в Хельсинки только через двадцать лет.

Барахолка

Первая в стране барахолка открылась в Туле в начале восьмидесятых годов. Официально там можно было продавать только старые вещи.

Те, кто на свой страх и риск продавал новые тряпки, могли запросто получить срок за спекуляцию.

Местные менты никого не щадили и несколько знакомых из Москвы схлопотали срок по статье.

Но мы пошли не таким путём, следуя ленинским заветам.

Набирали на комиссию старых шмоток, где только можно и нельзя.

Набиралось несколько сумок и чемодан в придачу. Затем брали водителя с машиной и таких же, как я спекулянтов поношенным тряпьём и неудобоваримым хламом.

Продать там можно было абсолютно всё.

Уже с четырёх утра начинали ходить люди с фонариками, которые пытливо заглядывали в твои сумки и спрашивали:

– Чем порадуешь, мил человек?

А радовать было чем…

На многочисленных столах и полатях рынка были выложены живописные кучки… ржавых гвоздей и заскорузлых шурупов.

Рядом, как на выставке, лежали кучки из ношенных бюстгальтеров и стираных женских трусов «с начёсом».

Весь этот эксклюзивный товар, как ни странно, находил своего покупателя.

Подозрительного вида старьёвщики и старьевщицы сгружали всё это добро в свои бездонные сумки и растворялись в утреннем морозце, как английские приведения из старинных замков.

Казалось, что мир перевернулся, и такое гавно не может быть никому нужно.

Но нет!

Всё это уходило на благо дальнейшей переработки и всплывало частями в совершенно неожиданных вариантах ширпотреба и подпольной тогда ещё кооперации.

Но не трусами едиными и ржавыми гвоздями, дорогие друзья!

Ношеные джинсы и свитера, особенно с заграничными этикетками, сапоги женские, ботинки «прощай, молодость», шапки из бедных животных, потёртые на лбу и возле ушей – всё это было бомбовым товаром и долго не залёживалось на грязных деревянных столах.

Была лютая и холодная зима. Выехали на «Жигулях» первой модели, водитель Лёня был очень весел и блестел глазами.

Меня это насторожило. Вместе с нами ехали три девицы, которые забили машину под самую завязку, даже багажник на крыше еле вместил огромные чемоданы и коробки с вещами и товарами ширпотреба.

Всю дорогу Лёня прикладывался к бутылочке, а километрах в тридцати от

Тулы задремал за рулём. Машина встала и заглохла.

Бабы в истерике, я водить не умел и не умею до сих пор, женщины тем более.

Лёня пьян в жопу и храпит – редкостный еблан оказался.

Машина явно сломана.

Ночь, мороз, темень.

Выхожу на дорогу и начинаю тормозить проезжающие фуры.

Останавливается дальнобойщик, поднимает крышку капота и ставит диагноз:

– Слетел ремень вентилятора, но не порвался – его можно поставить на место.

– Срезало болт, который крепит вентилятор – болт называется «храповик», если завинтить его на место, то можно медленно доехать до Тулы.

– А там уже загонишь машину на сервис.

– Впрочем, подойдёт любой, похожий на «храповик» болт или большая гайка.

– Надо ловить другие машины, у меня ничего похожего нет, – и уезжает.

И вот, друзья, выхожу на дорогу и начинаю тормозить всё подряд.

Хорошо еще, что в валенках и тулупе – иначе пиздец здоровью.

Но ни у кого нет ни винтов, ни гаек.

Наконец повезло, один дальнобойщик открыл железный чемоданчик – там было много разных болтов, очень похожих на «храповик».

И вот я, у которого руки под хуй заточены по жизни, беру в руки инструмент и на лютом холоде и почти в темноте ставлю ремень на место и путём героических усилий наживляю этот ёбаный «храповик».

Осталось проверить, поедёт ли машина и проспался ли Лёня.

Вся эта эпопея заняла часа два, начало светать. Бабы и я выволакиваем Лёню из машины и макаем мордой в грязный придорожный снег.

Очухался, сукин сын!

Машина дрожит, пердит, дрыгается, и – о чудо – заводится, и мы медленно, но всё-таки доезжаем до барахолки, где уже полным ходом идёт торговля говном вселенского масштаба.

Лёня уезжает на сервис и к вечеру возвращается совершенно трезвым и с рабочим транспортом. Машина готова к обратному пробегу.

Мои попутчицы заявляют:

– Никаких денег ты, Лёня, не получишь – даже за бензин!

И грозятся разодрать ему в кровь всё его наглое лицо коренной национальности.

Торговля прошла успешно, продали почти всё.

На радостях покупаем пойло, и уже обратная картина – трезвый водитель везёт нас пьяных.

Чувствую себя героем автосервиса и спасителем несчастных женщин.

В качестве благодарности все три девицы предлагают «дать» мне чисто из благодарности, за их спасённые от лютого мороза женские прелести.

Благородно отказываюсь:

– Я не такой!

Хотя после водки в башке были разброд и шатания. Решил до конца играть роль спасителя.

Эх, зря я это сделал!

Больше такого случая не представилось, а девицы сказали:

– Ну и дурак!

Дед Мороз

На Новый год подрабатывал Дедом Морозом. Наши смежники, тоже из бытового обслуживания населения, набирали работников на праздники.

Как своего рода коллегу, меня приняли с почётом.

Выделили Снегурочку и постоянное такси от автопарка с водителем.

Основной контингент составляли студенты, которые к вечеру нажирались практически в жопу.

И, как следствие, очень большое количество жалоб от населения.

Жалоба в службе быта – самое страшное.

Вместо того, что поздравлять детишек, эти Дедушки Морозы пили водку и вино на всех заказах, где наливали.

А наливали везде.

Снегурочка попалась боевая, решили целеустремлённо не пить ни грамма, а косить бабло.

Таксисту чуть-чуть доплачивали из «левых» денег, и он, как угорелый, возил нас по Москве, успевая за день сделать с нами до тридцати-сорока поздравлений – от нищих Текстильщиков до зажиточного Ленинского проспекта.

Основные деньги шли за поздравления без квитанций.

Приезжаем в квартиру.

Выходит мамаша, которая кудахчет, как курица-наседка.

Я строго беру в руки квитанцию и говорю голосом кота Матроскина:

– «По квитанции корова рыжая, одна».

– А Вы, мамаша, привели четырёх детишек!

– Так это же соседские детишки, а вам жалко, что ли поздравить?

– Оформляйте квитанцию в установленном порядке, тогда и поздравим!

От возмущения накладная борода начинает шевелиться.

Видя, что бесполезно, мамаша отдает мятые деньги, приготовленные заранее.

Говорю Снегурочке:

– Можно начинать поздравления.

Водим хоровод и читаем стишки, детишки довольны – мамаши и иже с ними смахивают скупую слезу.

В коридоре предлагает махнуть стакан водки:

– За счастливый Новый год!

А вот уж нет, дорогие друзья – давайте-ка лучше с собой сухим пайком.

Бутылочка «Столичной» плавно перекочевывает в бездонную сумку Снегурочки.

К позднему вечеру набирается приличное количество спиртного.

Наш таксист подвозит нас прямо к таксопарку, где его дружки-таксисты принимают водку за наличные с большой радостью и пролетарским воодушевлением.

Когда возвращаемся на базу, то узнаем от начальницы неприятную весть:

– Целых четыре жалобы.

– Деды Морозы напились, как свиньи, детишки не поздравлены…

Мы совершенно бесплатно выезжаем на эти жалобы.

Конфликты погашены, все довольны.

Работники службы быта не остались в долгу, и на другое утро мы получили наряд на сорок поздравлений, причём все в районе Ленинского проспекта.

Там проживала очень солидная публика, много иностранцев.

Да и «левых» детишек там было с лихвой, за них платили – «чёрным налом» и не торгуясь.