Энцо Катаниа - Андрей Шевченко – «дьявол» с Востока Страница 20

Чуть более десяти дней спустя «Фиорентина» и «Милан» снова встретились на стадионе «Сан-Сиро» в полуфинале Кубка Италии. Турок в пальто и с шарфом на шее выразительно играл лицом и награждал всех широкими улыбками, вращал глазами, следя за мячом и, как опытный тренер, раздавал указания. Казалось, что на лбу у него знак нового мессии футбола, которому историки посвятят не одну страницу во славу его таланта тренера и умения вовремя произвести замену. Энрико Кьеза поднял команду на должный уровень, а с Брессаном, играя на контратаках, фиолетовые стали забивать. И тогда Терим показал, что, его команда может не только нападать, но и защищаться по-итальянски.

Он твердо держался своих правил: максимальная собранность и внимание, максимум работы, прежде всего на поле, на тренировочных площадках – факультативно, рациональное использование тренировочного центра с просьбой к игрокам в дни тренировок обедать на базе, интенсивные тренировки, если необходимо, то и в дни отдыха, расслабиться можно после двух дней технической и атлетической подготовки, необходимо проводить товарищеские встречи, но только с престижными командами, игры с которыми необходимы для выработки менталитета победителей. Вот с такими установками он вернулся во Флоренцию, чтобы возобновить работу. Пока на улице Турати вице-президент Адриано Галлиани продолжал защищать Дзака, поскольку думал, что тот успешно закончит чемпионат, генеральный директор фиолетовых во Флоренции, Джанкарло Антоньони ни минуты не сомневался: «Терим поедет в Милан. Красно-черные – фавориты». И тут же начался тарарам, ужин с турком по приглашению Галлиани в ресторане «Ассассино».

«Так и было, – подтвердил вице-президент. – Это случилось в ноябре, после матча с „Галатасараем“. Терим был гостем „Милана“, и нам показалось приятным поужинать вместе. О контракте мы, естественно, не говорили». Оптимизм Чекки Гори и его сотрудников насчет возможности продлить контракт оказались лишь видимостью. Обещания не вызывали сомнений. Терим нисколько не колебался, когда заявил: «Я оставляю все, потому что не уверен в будущем. Если команда начнет сдавать, я уйду в отставку. „Милан“? С ними я ничего не подписывал». Но ситуация была уже непоправима. Суровые критические высказывания президента фиолетовых в связи с ничьей с «Брешией» привели к отказу «Императора» от работы с командой. Временно освободившись от футбольных дел, он стал работать комментатором турецкой СNN. Его уход из «Фиорентины» произошел всего недели на две раньше увольнения Альберто Дзаккерони из «Милана». Во время бурной деятельности Мальдини – Тассотти ближе к концу сезона клуб начал контакты с Теримом, и вскоре должно было состояться подписание контракта. Многие утверждали, что уже не один месяц существует предварительное соглашение. Другие, однако, говорили, что если бы «Ювентус» освободил Карлетто Анчелотти до конца чемпионата, выбор «Милана» пал бы не на турка, а на бывшего миланиста, любимца Арриго Сакки и человека, который весьма нравился самому Сильвио Берлускони. Более реальная гипотеза заключалась в том, что выбор Терима шел откуда-то издалека и постепенно конкретизировался в свете последних событий в жизни черно-красных. Турок уже давно говорил, что ему бы хотелось попасть в «клуб, ставящий перед собой большие цели», «клуб, где принимаются решения», «клуб быстрых определений», «клуб, который говорит людям правду: у меня тысяча лир, у меня миллион, я могу сделать это, могу сделать то», «клуб, который бы работал со мной над крупным проектом» и «стремился к максимуму». Таким клубом и оказался «Милан». «Впервые с настоящим „Миланом“ меня познакомил Ариедо Брайда, – говорит Терим, – человек очень прямой и искренний, с которым всегда приятно поговорить о футболе».

Чезаре Мальдини был огорчен, что не может продолжить начатое дело, хотя и был доволен тем, что удалось сделать. «Милан – это его Итака», – говорил он, подразумевая, что Чезароне возвращался на роль главного наблюдателя, в то время как Тассотти вновь стал работать с дублем «Милана», взяв в помощники своего друга Франко Барези. Фатих Терим, со своей стороны, заявил, что с Мальдини его связывают дружба и «взаимоуважение» еще со времени Средиземноморских игр (в турнире принимали участие молодежные сборные Италии и Турции, которыми руководили Мальдини и Терим – прим. ред.). То, что Терим уже принадлежал «Милану», знали все болельщики. Знала об этом и команда. К тому же Шева знал, что на скамейке тренеров он найдет еще одного почитателя Наполеона.

Андрею предложили сняться в «Матче смерти», художественном фильме об одном из эпизодов немецкой оккупации Украины во время Второй мировой войны. 27 августа 1942 года нацисты, с целью сломить сопротивление местных сил и показать населению превосходство Германии также и в спорте, приказали футболистам киевского «Динамо» сыграть со сборной Люфтваффе. Судья, офицер гестапо, под угрозой расстрела приказал киевлянам проиграть. Но местная команда победила со счетом 5:3. После игры четыре динамовца были убиты при невыясненных обстоятельствах, а остальные направлены в концентрационные лагеря. Шева хорошо помнил мемориальную доску в память об этом событии на стене киевского стадиона. Вначале съемочная группа хотела предложить ему главную роль, капитана команды, но из-за постоянной занятости и финансовых соображений, он сыграл роль поменьше. Но в Истории и на съемочной площадке он уже забивал гол Гитлеру.

«Шева! Шева! Шева!» Это была овация достойная стадиона, которой встретили бомбардира на демонстрационном помосте при показе мод Джорджо Армани. Находка модельера была до того нова и неожиданна, что публика в зале (по преимуществу женская) при виде Андрея Шевченко, который с видом опытного манекенщика прохаживался по двадцатиметровому помосту рядом с Брэдом Питтом и Джорджем Клуни, разразилась аплодисментами. Кто-то спросил у Армани: «А Вы уверены, что с таким необычным премьером хоть кто-нибудь запомнит костюм, который он демонстрирует?» Король стилистов подмигнул: «Я тоже спрашивал себя об этом. Но как можно было отказаться от столь необычного человека, который стал положительным примером для многих людей и соблазнительной иконой для стольких женщин?» Естественно, к этой похвале он присоединял и Питта и Клуни, но уникальное достижение Шевченко действительно впечатляло.

Бывшего мальчика, робкого и хрупкого, бледного и белобрысого, который однажды из Киева спустился в Агрополи, больше не существовало. Италия и «Милан» в корне изменили его, он стал действующим лицом современности. Но поскольку по специальности Шевченко бомбардир, то теперь у входа в новый «Милан» его, прежде всего, ожидал Фатих Терим. Ждал он и множества голов. Не отдаляясь от своего преданнейшего переводчика Шукру Ханадера, на своем пути от Босфора до Навильи через Арно, «Император» уже неплохо понимал итальянский, учил и иногда пытался на нем говорить. Он часто повторял: «Я приехал сюда побеждать. Надо стремиться к великим целям. Постоянно. Когда ты приходишь в такую престижную команду, как „Милан“ с его богатой историей, нет оправданий отсутствию результатов».

Пираты, его далекие предки, более двух тысяч лет тому назад господствовали на море от Анталайского залива до современной Турции. По приказу императора Помпея воинственный римский флот разгромил пиратов, водрузив свои знамена там, где раньше колыхались на ветру череп и кости. Поскольку два года подряд скудетто доставалось «Лацио» и «Роме» журналисты из «Форца Милан» спросили: «Терим, после многовекового угнетения, неужели Вы упустите момент свести счеты с теперешними властителями Рима?» И тут «Император» со своим восточным лицом и мимикой, говорящими больше раскрытой книги об опыте странствий от Босфора до Навильи, разразился громким смехом.

БОМБАРДИР И ДРУГ

Им было определено генетически: забивать. Гол жил с момента рождения в красных и белых тельцах. Они кожей чувствуют сетку чужих ворот. В их удостоверении личности, водительских правах, паспорте следовало бы записать: профессия – бомбардир. Это люди, доводящие вратарей до остекленения. Они бомбардиры по призванию, нежели по собственному выбору, ибо динамит в их ногах или голове взрывается спонтанно, а не в результате расчета. В прошлом, настоящем и в будущем о любой эпохе могла бы написать свою энциклопедию. Поэтому, когда пошел слух, что «Рому» должен покинуть Винченцо Монтелла, а из «Ювентуса» может отчалить Филиппо Индзаги, знаменитое трио Берлускони – Капелло – Брайда задумалось: на кого делать ставку? Но сразу же стало ясно, что «Самолетик», хотя иногда и полемизировал с Фабио Капелло, который редко давал ему отыграть все 90 минут, не поддастся уговорам. Да и трудно себе вообразить, что Франко Сенси вдруг уступит его «Милану», отношения с которым хотя и намного улучшились прошлым летом после матча на «Сан-Сиро», но все же не были идеальными. А «Суперпиппо» (прозвище Индзаги – прим. ред.), хоть и вписал свое имя в бело-черный альбом почета, по тысячам причин, о которых было бы слишком долго рассказывать, уже исчерпал свой потенциал в Турине. Но у «Милана» с «Ювентусом» (и наоборот) были хорошие отношения. Миланцем, теоретически наиболее ревниво относящимся к переходу в команду Филиппо Индзаги, мог быть именно Андрей Шевченко, великолепный бомбардир, ставший лучшим снайпером в первом своем чемпионате и вторым в следующем. Именно украинец и разрешил всяческие сомнения на этот счет своего кредо: чем больше впереди тех, кто умеет забивать, тем больше возможностей для команды набрать очки и подняться в турнирной таблице. Уже при первых признаках заинтересованности клуба в этом приобретении, Шева стал расхваливать технические и тактические достоинства Индзаги и заявил, что любой из известных в мире игроков сочтет за честь играть рядом с «Суперпиппо». Более того, хотя его об этом и не просили, он пошел дальше, заметив: «Хватит обвинять Индзаги в большой приверженности индивидуальной игре. Индивидуальность – абсолютно положительное и ценное качество игрока, главнейшей целью которого должна быть одна: забивать голы». Выйдя «из рядовых», Андрей не боялся конкуренции. Ведь футбольная команда – все равно, что оркестр: пара солистов может вполне переубедить публику, а очки добыть для команды тем более. Поэтому возможный приход Индзаги вовсе не нервировал его, он даже этого желал.