Кшиштоф Барановский - Вокруг света на Полонезе Страница 20

Тем не менее на относительно безопасной Атлантике навигация имеет свои особенности. По моим счислениям, сделанным днем по солнцу и ночью по луне, выходило, что Фолклендское течение - не вымысел: оно быстро несло "Полонез" на северо-запад при северо-восточном курсе. Я сменил курс и стал высматривать маленький островок Бёшен - форпост Фолклендов. Островка я так и не разглядел, зато заметил признаки приближающегося шторма. Фолклендское течение в этом месте направлено на северо-восток, а западный шторм отнес меня несколько в сторону от Порт-Стэнли, куда я хотел завернуть. Как только ветер немного стих, я добавил к штормовым стакселям грот и начал плавание в бейдевинд.

Перед рассветом, когда я было уже совсем потерял надежду увидеть маяк Пемброк, стоящий у входа а фьорд, на горизонте блеснул его свет. Через несколько часов впереди показался низкий однообразный берег. Если бы не увиденный раньше свет маяка, было бы трудно определить, какое это место побережья, настолько одинаковым был всюду фон горных цепей.

Ветер снова усилился, но я не уменьшал парусности. Вместе с приливным течением он создавал короткие крутые волны, нахлестывающиеся одна на другую. "Полонез" с трудом карабкался по этим волнам; едва успев сползти с вершины одной, он тотчас же зарывался носом в следующую. На баке и вокруг грот-мачты кипела вода, уходя за борт белыми пенистыми потоками. Корпус яхты взбрыкивал на каждой крупной волне, брызги летели вдоль палубы. Море, насколько хватало глаз, казалось спокойным, если не считать этой болтанки, видимой только вблизи. Какая разница в сравнении с могучим и величественным Тихим океаном!

Гонимый ветром, "Полонез" входил в Порт-Стэнли.

Порт-Стэнли

Когда я заметил на небе отблеск маяка Пемброк, было самое время определить свое положение. На востоке небо уже светлело, и вот-вот восходящее солнце должно было рассеять густую синеву на западе. Шансы увидеть свет маяка были бы тогда ничтожными. Из лоций фолклендского побережья я знал, что определиться по ориентирам на берегу невозможно: таковые отсутствуют. Берег с редкими далекими холмами, чаще всего за пределами видимости, лишен каких-либо характерных примет. К тому же вход в фьорд, в глубине которого расположен Порт-Стэнли, так же малозаметен, как и вход в любой другой заливчик.

Фолклендское течение несло (еще один сюрприз!) яхту значительно быстрее, чем я рассчитывал. Пришлось взять контрольную позиционную линию по луне, чтобы удостовериться, что это все-таки Фолкленды, а не какая-нибудь Южная Георгия.

Свет маяка и восходящего солнца, встретившись на горизонте, словно погасили друг друга. Маяк исчез, а солнце скрылось за облаками, но я уже знал, где мне искать вход в фьорд. "Полонез" вблизи берега попал в прибрежное течение, встречное Фолклендскому. Оба течения и волны, гонимые усиливающимся с каждой минутой ветром, создали на поверхности невероятную толчею. Мокрая палуба стала скользкой, и, когда яхта неожиданно подскочила, я упал навзничь, бинокль же, в который я в этот момент смотрел, угодил мне между глаз. Удар был чувствительный, но меня утешило то, что на какое-то время я забыл о мучившей меня до сих пор боли в глазу.

Глаз беспокоил меня все время, пока я плыл через Тихий океан, а в последние два дня дела пошли еще хуже, и я был рад, что вхожу в порт, где наверняка найдется врач. Мои медицинские эксперименты с каплями, компрессами и чайной заваркой не достигали желаемого эффекта.

Берег был хорошо виден, и я различал белую иглу маяка Пемброк. Соленые брызги разлетались по палубе и попадали в лицо. Мне очень хотелось лечь в постель и закрыть воспаленные глаза, но обстановка обязывала оставаться наверху.

В белой кипени течений у входа в фьорд никак нельзя было проглядеть подводный риф. Кроме того, разгулявшийся до восьми баллов ветер в любую минуту мог порвать парус. Я же все шел на незарифленном гроте в надежде на то, что успею войти в порт раньше, чем шторм наберет полную силу. Казалось, что при изменении курса "Полонеза" меняло направление и течение, а ветер просто не пускал в порт, и мне все время приходилось отодвигать этот долгожданный момент.

Наконец "Полонез" влетел в более спокойные воды фьорда, оставив далеко по правому борту маяк и подводный риф. Ветер нисколько не уменьшился, но бешеная толчея прекратилась. Теперь "Полонез" мчался так быстро, что портовая моторка не успела выйти ему навстречу по сигналу смотрителя маяка, и яхта самостоятельно преодолела между двумя рифами узкий пролив, ведущий в порт.

Порт Стэнли - естественный в фьорде Нарроу порт. Серая и негостеприимная местность кажется пустынной и безлюдной, пока вдруг за скалистым мысом не откроется Нарроу и сказочный, яркий городок на холме. Словно наперекор природе, дома и крыши покрашены в яркие тона - красный, зеленый, желтый, голубой. На холме город лежит как на ладони, а по обе стороны от него тот же безрадостный, тоскливый пейзаж.

Под одним гротом я направил "Полонез" к ближайшему причалу, а зеленая моторка пристроилась за его кормой. Никто не указал мне другого места, и я выбрал самый многолюдный причал. Потом оказалось, что это причал компании "Фолкленд-Айсленд", которая потребовала, чтобы я оплачивал сторожу часы после окончания рабочего дня.

- В этом - вся ФИК (Falkland Islands Company), сплюнул пренебрежительно Энди, коротковолновик.

После визита к врачу мои новые знакомые помогли переставить "Полонез" в другое место. Из-за повязки на глазу мне дали лестное прозвище Нельсон.

Фолкленды

Столетие назад Порт-Стэнли был одним из самых оживленных портов Южной Америки. Однако с концом эпохи парусников все меньше судов огибало мыс Горн. А немногочисленные яхтсмены, выбравшие трассу клиперов, спеша к спокойным широтам, чаще всего миновали Фолкленды. Поэтому не удивительно, что приход в Порт-Стэнли "Полонеза" был встречен с интересом. Как до этого в Африке и Австралии, здесь тоже каждый из моих гостей считал своим долгом рассказать мне истории всех яхт, которые заходили в "ревущие сороковые" и "неистовые пятидесятые". Мне оставалось утешаться тем, что и моих последователей на этой трассе будут так же мучить "Полонезом", как мучили меня французским "Дамьяном".

В Порт Стэнли "Дамьян" еще не пришел. В пути от Таити к Антарктиде он где то в Тихом океане разминулся с "Полонезом", мчавшимся сломя голову на встречу с Горном. Но якорная стоянка в Порт-Стэнли была еще "теплой" после катамарана "Аннелис", который неделю назад вышел к берегам Англии. За несколько лет до "Аннелис" здесь была яхта "Сандоунер" австралийского миссионера Тома Гаррисона. До того он при довольно таинственных обстоятельствах покинул Конго, полгода работал портовым рабочим в Порт-Стэнли, а затем поплыл в одиночку в сторону Горна и пропал без вести.

Другой яхтсмен-одиночка, Расти Вебб, о котором все еще жива память в Порт-Стэнли, тоже отправился отсюда на завоевание Горна. Но не доплыл даже до выхода в открытое море. Шестидесятилетний яхтсмен умер от сердечного приступа, а его яхта "Флайд" мягко причалила к единственному песчаному пляжу в окрестностях Порт Стэнли.

"Аннелис" повезло больше - она уцелела в тяжелом шторме у мыса Горн. Удивление вызывал ее экипаж: Колин и Рози Свэйл плыли всей семьей - с трехлетней Евой и 18-месячным Джимми*. Ступив на берег, родители держались еще хорошо, а дети, не привыкшие к твердой земле, в первое время падали. Забавно было слышать, как ветеран-яхтсмен Джимми по морскому обычаю и на берегу не расставался со спасательным поясом, а когда садился за стол, тщательно пристегивался к стулу. Команда "Аннелис" была встречена на Фолклендах, вероятно, с таким же гостеприимством, как и команда "Полонеза", тем не менее она отказалась рассказывать о своих приключениях как в частных беседах, так и по местному радио. Разочарование жителей Фолклендов было очень велико. Чтобы понять их, нужно знать, как живут на фолклендских фермах, где вечерние радиопередачи (газет тут нет) слушаются семьями в полном составе. Почта здесь, единственная связь с внешним миром, сбрасывается с самолета. Супруги Свэйл сообщили, что их рейс финансировала английская газета и это обязывало их сохранить все подробности о рейсе для газеты-мецената. Не удивительно, что первые гости на "Полонезе" ошеломили меня вопросом, могу ли я рассказать о себе.

_______________

* Следует отметить, что кругосветное плавание супругов Свэйл с детьми, было невероятно рискованной затеей, достойной сурового осуждения. Вот как все складывалось. 22-летняя ирландка Рози Дарлинг, худенькая кареглазая блондинка, возвращалась на родину из Советского Союза, где она работала корреспонденткой журнала "The People". В лондонском метро Рози заблудилась и ей помог выбраться оттуда веселый, пышущий здоровьем молодой человек - Колин Свэйл. Вскоре молодые люди поженились и после рождения дочки решили жить на яхте. Собрав все средства, они купили первый же предложенный им катамаран - это была яхта "Аннелис", - и оба впервые в жизни ступили на палубу судна. Двухлетнюю дочку тоже взяли с собой.