Лобановский.Послесловие - Харитонов Дмитрий Страница 20

Мечты, мечты… Но вспомните свои эмоции — разве вам не казалось ничего подобного?! Ведь равных динамовцам тогда не было не только в старушке-Европе, но, наверное, и в мире!!! И что тот Чернобыль, тем более никто толком не представлял тогда тяжести катастрофы!

Спортивные функционеры, даже советские, — тоже люди. И тоже вполне впечатлительные. Пока киевляне крушили всех своих соперников в кубковых схватках, сборная СССР хоть и преодолела в то время с некоторыми проблемами (вроде поражения от Дании со счетом 2:4) отбор к чемпионату мира 1986 года, но зато товарищеские матчи проигрывала всем подряд. После сенсационной домашней ничьей с Финляндией (2:2) наконец произошли перемены: старшего тренера Эдуарда Малофеева отправили в отставку и за три недели до старта ЧМ призвали Лобановского. Твое «Динамо» все повыигрывало в Европе, говоришь? Изволь сделать то же и в сборной страны Советов… Снова Лобановский стал спасительной соломинкой, джокером, мессией, призванным вернуть былой блеск главной команде СССР!

В своих мемуарах ВВЛ не стал долго рассуждать на эту тему — мол, позвали, а я согласился, потому что видел: да, времени мало, но ведь в сборной в большинстве своем те же динамовцы. Можно и попробовать… Подозреваем все же, что проделал он это не без злорадства. Во-первых, Малофеев, выигравший чемпионат СССР-82 с минским «Динамо» и своим «искренним футболом», именно у Лобановского принял сборную в 83-м (так и хочется сказать «национальную команду», но нельзя, поскольку к советской сборной этот термин не подходит абсолютно). Во-вторых, тренерские воззрения коллеги (и как бывшего форварда сборной Союза, и как тренера) если и вызывали у Лобановского какие-то эмоции, то разве что иронию вкупе с сарказмом — что такое «искренний футбол», он не понимал и отказывался даже пытаться понять.

Куда более подробно высказывается на тему своей внезапной отставки сам Эдуард Васильевич, в частности, в недавно изданной книге «Футбол! Вправо, влево и в ворота». Его версия выглядит следующим образом: футболисты сборной (точнее, те из них, кто представлял киевское «Динамо»; прямо не сказано, но намек более чем прозрачный) намеренно «плавили» тренера!

Он даже якобы слышал, как во время одной из контрольных игр один игрок сборной подсказывал другому — дескать, не вздумай забить, мы же договорились…

В общем, есть и такая версия. А может, динамовцам надоели поэтические декламации Малофеева в качестве предматчевой установки? Всей правды мы все равно уже не узнаем. А вот то, что нам, болельщикам, снятие Малофеева и очередное воцарение Лобановского казалось абсолютно естественным и логичным — это голая правда жизни. Вспомните и согласитесь.

Когда в стартовом матче чемпионата мира сборная СССР одержала чуть ли не самую впечатляющую победу в своей истории — 6:0 над венграми, причем по игре там и 16:0 могло получиться, нам показалось, что теперь-то уж советским футболистам все по плечу. Ведь венгры перед мундиалем самих бразильцев победили — 3:0!

Гроссмейстерская ничья с чемпионами Европы французами, отмеченная великолепным голом Василия Раца (метров с тридцати точнехонько в девятку), еще больше укрепила наши надежды. Король футбола Пеле, к слову, назвал тот матч одним из лучших на мексиканском чемпионате.

Натужная победа над Канадой — 2:0 — была истолкована как необходимая экономия сил перед главными матчами, тем более что ВВЛ выставил на игру практически резервный состав.

Открывалась прямая дорога к медалям первенства. Никто не сомневался, что своих следующих соперников сборная СССР переиграет легко и без особых усилий. Лобановский даже отправил Симоняна выбирать отель, где наши должны были готовиться к четвертьфиналу. Подобная недооценка противника — сразу подчеркнем, крайне редкая для ВВЛ — сыграла в итоге злую шутку.

Известие о том, что в 1/8 финала наши футболисты уступили бельгийцам, которых до сих пор неизменно обыгрывали, особенно на чемпионатах мира, прозвучало как гром среди ясного неба и вылилось ушатом ледяной воды на голову. Проиграли в дополнительное время со счетом 3:4, причем бельгийцы провели два гола вроде бы из явных офсайдов… А ведь игра поначалу давалась легко, наша команда вела в счете сначала 1:0, затем 2:1, при этом транжиря многочисленные благоприятные моменты у ворот «красных дьяволов»!

Никто так ничего и не понял тогда, никто не понимает и сейчас: как можно было проиграть такой серой, посредственной команде? Как можно было пропустить аж четыре мяча — ведь не шведский же судья Фредрикссон затолкал их нам?! И не Андрей Баль, которого задним числом обвинили в многочисленных позиционных ошибках…

Нападающий Игорь Беланов признавался, что он иногда просыпается ночами в холодном поту: ему кажется, что все происшедшее тогда — просто дурной сон, что кто-то зло подшутил над командой, что матча с бельгийцами не было и всё еще впереди…

В том матче Лобановскому стало плохо прямо в ходе игры. Жаркая душная погода сменилась свинцовыми тучами и проливным дождем со вспышками молний. Резкий перепад давления и невероятный накал страстей на поле едва не убили ВВЛ прямо на скамейке запасных. В какой-то момент матча он побелел, запрокинул голову и чуть не потерял сознание. Только оперативное вмешательство врача сборной Савелия Мышалова, который моментально сделал тренеру укол, спасло положение.

Иногда хочется бросить все и пойти работать библиотекарем. Вычитал где-то, что ученые исследовали зависимость стрессов в жизни человека от рода его деятельности, и выяснилось, что профессия библиотекаря — наименее опасная (по девятибалльной оценочной системе она в конце таблицы — 2,0). Футбольные же тренеры входят в «лидирующую группу» вместе с шахтерами, полицейскими, журналистами, рабочими-машиностроителями и пилотами гражданской авиации. Это выводы английских ученых. Их западногерманские коллеги вообще считают профессию футбольного тренера одной из самых опасных для здоровья. При обследовании 32-х тренеров во время матчей на кардиограммах большинства из них были обнаружены серьезные отклонения от нормы. Пульс достигал 150 ударов в минуту, у некоторых даже — 190, что граничит с сердечным приступом.

Знаю по себе: бывают игры, когда пробавляешься у сидящего на скамейке врача валокордином и валидолом, но все равно руки по истечении полутора часов дрожат, мокрые. Эмоции обычно стараюсь держать при себе. Это привело к «эффекту маятника»: раскачиваюсь взад-вперед. Однажды в Ереване, там козырек плексигласовый над скамейкой запасных, кто-то бросил камень с трибуны, я в этот момент качнулся — и камень угодил мне в голову. Олег Базилевич в перерыве, когда доктор ликвидировал последствия травмы, заметил: «Говорил же я тебе: раскачивайся не взад-вперед, а слева направо».

Про суперматчи я не говорю. В Мексике в 1986 году на исходе игры с бельгийцами сердце прихватило так, что я, по свидетельству сидевшего рядом Юрия Морозова, на мгновение «отключился».

Глава седьмая

У каждого Наполеона есть свое Ватерлоо

Безусловно, в Монако мы летели за Суперкубком. Беспокоило только, что всюду — и дома, и за рубежом — нас считали явными фаворитами, не учитывая честолюбия «Стяуа», подкрепленного несколько иными, чему нас, материальными стимулами.

На обязательном после финала допинг-контроле у футболистов есть время поговорить. Так вот, в приятной беседе между киевлянами и румынскими футболистами в Монако выяснилось, что гонорар за победу в состоявшемся матче у «Стяуа» гораздо выше, чем у киевского «Динамо». Это не вызвало гнев и возмущение наших игроков — к такому порядку вещей уже привыкли, это просто принимается к сведению и сопровождается беззлобными шутками.

Ни в коем случае не хочу сказать, что, будь у нас материальные стимулы выше, мы бы привезли Суперкубок. Это совсем не так. Футбол есть футбол. В качестве контрпримера можно вспомнить 1975 год, когда, вне всякого сомнения, «Бавария» проиграла больше, чем выиграли мы, но приз тем не менее был выставлен в итоге на Крещатике и долго там стоял, пока Михаил Ошенков не увез его, чтобы передать следующему победителю. Но в современном мировом футболе уровень мотивации постоянно повышается, и делать вид, что нас это не касается, уже нельзя.