Георгий Ярцев - Я плоть от плоти спартаковец Страница 22

У вас наверняка вертится вопрос: зачем я туда отправился, если с зарплатой и премиальными напряженка, да еще настоящая война идет между местными клубами за сферы влияния? Но картину–то президент «Ротора» Горюнов обрисовал самую радужную! Что бюджет у клуба есть, зарплата, разумеется, предусмотрена. Поставил в известность, что уходят и приходят такие–то футболисты. Шмарко начал тренироваться, но вскоре зачем–то покинул команду. Нидергауса, Веретенникова тоже не стало в составе, а ведь это ведущие игроки, я на них очень рассчитывал. Ведь какие–то кирпичики в основании фундамента должны быть, иначе здание рухнет. Да и молодым всегда необходимы рядом в хорошем смысле «дядьки» — для оживляжа. Чтобы не скукожились. Словом, пребывал я почти в шоке от подобных «перемен».

Нечто странное происходило и на спортивной базе «Ротора». Я ее редко покидал. Как правило, поздно ложился: на ночь много читал. Вдруг слышу шум, гам. Не пойму, что и откуда. Дежурного спрашиваю: что случилось? «Это ребята приехали», — отвечает. Смотрю на часы: почти ночь глубокая. Ребятки резвились в столовой. Сидело человек пять. Едят, громко смеются, слава богу, не распивали алкоголь. Утром интересуюсь у Владимира Дмитриевича Горюнова: «Что у тебя здесь за порядки? Это спортивная база или нет?» Собираю команду, ставлю вопрос ребром: если до одиннадцати вечера не успеваете вернуться на базу, разрешаю ночевать дома, в гостинице, где угодно. Но в одиннадцать никто сюда не войдет. «Георгий Александрович, у нас так не принято, — попенял мне Горюнов. — Ребята проголодались». Однако не в час же ночи на кухню спортбазы идти.

Потом не будем забывать, некоторые «странные» матчи проводились. Извините, я никогда в этих делах не участвовал. Если вижу, как народ «играет» и мой ведущий полузащитник из десяти навесов в штрафную девять бьет за ворота, что–то мне не очень нравится это. Видел, как, например, команда, забившая нам мяч, перестает играть, да и мы не очень сопротивляемся. Увы, ничего не могу доказать! Но противно. В то же время и превращать себя в дурака не позволю. Объяснения порой смешные: «не попал в игру». Честно скажу: даже и разговоров не затевал, никогда не вступал в перепалки, не участвовал в дрязгах. «То, что было в прошлом году, это не при мне, почему я должен хлебать», — говорил им. «Разбирайся сам», — бросил на прощание Горюнову. Забавно, именно Толстых с Горюновым дали мне самую лестную оценку, когда глава РФС Колосков позвал работать в национальную сборную. Но это еще не вся история о жизни в «Роторе»…

Уже рассказывал о, мягко говоря, недовыплатах. «Давайте хоть премиальные платить игрокам», — резонно замечаю Горюнову. «Ты, Георгий Александрович, работай, они мне верят», — отвечает. А яичко–то дорого в пасхальный день, так на Руси говорят. Должен с людей спрашивать за самоотдачу. Конечно, не мог бросить коллектив, начал же работать. Пружина имеет особенность сжиматься, затем стрелять. Похоже, Горюнов не совсем четко себе представлял опасность.

Ну, ладно я три месяца сидел без зарплаты. Семья не бедствовала. Жена Люба говорит: «Если и на мой день рождения не приедешь, тогда живи там». Вообще невольно сравнивал условия работы в родном мне «Спартаке», где все отрегулировано до мелочей, и теперь в «Роторе». Бывало, свет на базе по нескольку раз отключали. А воду доставляли, знаете, в таких военных бачках. Разве похоже сие на профессиональную команду?

Меня предупреждали, Прокопенко ушел, значит, в клубе ничего нет. Но мне–то совершенно иную картину обрисовали. Конечно, хороши ложки, тарелки с символикой футбольного клуба. Но для игрока куда важнее подчас, что в самой тарелке, а не ее антураж. В «Роторе» был футболист молодежной сборной. Три месяца болеет и болеет. Что с ним делать–то? Ходит, питается. «Играть–то будешь?» Молчок. «Или тренируешься, или ищи другую команду, иного выбора нет. Врачи говорят — ты здоров».

Между прочим, в самом тренерском штабе трудились очень хорошие, порядочные люди, за исключением, пожалуй, одного–двух «гнилых». Всегда знал, что Володя Файззулин станет приличным тренером. Честный, трудолюбивый, способный парень. Мог положиться еще раньше на Колю Гонтаря, Серегу Никулина в «Динамо». В «Роторе» не сомневался в человеческих и профессиональных качествах Рохуса Шоха. Этим людям доверял, никогда не слышал от них негатива.

Кстати, «Ротор» тогда удачно стартовал в первенстве. Но потом выплаты вообще прекратились. Отчего, почему? Кто–то из футболистов, откровенно говоря, закис. И совсем уж непонятно мне, когда на фоне хронической задолженности приобретается за почти сумасшедшие деньги роскошный автомобиль одному из ведущих игроков. А команда при этом не получает зарплаты. Посыл руководителя клуба следующий: «Кто предан мне, тот и удостоится денег». Как подобные заявления расценивать?

Вопросов много возникало. Например, почему легионерам платили валютой, а российским игрокам рублями? Они живут, выступают в одной команде. Разве позволительно разбивать таким образом коллектив? Одним, можно сказать, нелепым, необдуманным движением, поступком. Ты этот состав собираешь, готовишь, — конечно, люди за разъяснениями шли ко мне, как к главному тренеру, своему наставнику. Тогда наступает период отрезвления: зачем мне это нужно? Я хочу создать интересный, конкурентоспособный коллектив, они, руководители, — не очень–то хотят. Почему больше всех, острее должен переживать Ярцев, а не кто–то еще?

Ко мне футболист обращается за помощью, иду к руководству, пытаясь решить вопросы. Оттуда — ни ответа, ни привета. Игрок это видит, чувствует. Ход мыслей прост: «Н‑да, мной ты руководишь, а сам что можешь? Ничего». К великому сожалению, в нашем футболе не редкость, когда тренер вынужден вникать в организационные вопросы. Игрок же в обход наставника не пойдет к президенту. Если все–таки футболисты отважились на такой поступок, значит, тренер в их представлении уже ничто.

Помню, как Горюнов дважды в год продавал за границу Веретенникова. Олег звонил мне, просил: «Георгий Александрович, хочу вернуться…» Он — сугубо домашний человек, лидер клуба. Очень был нужен команде, молодым ребятам, остро нуждавшимся в совете таких игроков, как Олег. Куда там… А какие неплохие мастера со мной были: Виталий Гришин, он до сих пор играет, Сергей Крамаренко стоял, Шемберас начал раскрываться, а с ним и Головской с Гусевым. Алдонин и Павлюченко тоже яркими личностями становились.

Безусловно, переживаю за молодых специалистов. Слежу за работой, например, Кобелева, нелегкий труд на себя взвалил, приняв «Крылья». Считаю самым перспективным из восходящих тренерских звездочек Игоря Колыванова. Успешно ведь трудился с юношеской, молодежной сборными. Но стоило ему в чем–то потерпеть неудачу, как остался без работы. И где он сейчас? Те же Ромащенко с Кечиновым, достаточно успешно начинавшие свой путь в «Томи». Однако стоило им «возникнуть» по каким–то неотложным вопросам, как все — идите, отдыхайте. Простите, но конъюнктурщикам, убежден я, нельзя в нашей профессии трудиться. А их, этих самых конъюнктурщиков, на самом деле полно.

В общем, поработал я в «Роторе» где–то полгода. Психологически давит на тренера ситуация, при которой ты не в состоянии решить многие безотлагательные вещи. Оставаться дальше — бессмысленно. Покинув Волгоград, вернулся в спартаковскую команду ветеранов, родную свою стихию. Бегал кроссы, тренировался. Пару лет ездил со спартаковцами по городам и весям с матчами, общался с простыми людьми, болельщиками. Пока не пригласили возглавить сборную.

Уход из «Ротора» не стал, конечно, трагедией, но и совсем уж бесследно не прошел. Переживал я. Во всяком случае, продолжал следить за ростом тех ребят, с которыми довелось там готовиться к баталиям. Никогда не сомневался, что игроками ведущих клубов станут Женя Алдонин, Рома Павлюченко. У Саши Беркетова тоже талант необыкновенный. Есипова я еще и в сборную приглашал, очень здорово выглядел. Помню, Олегу Романцеву сильно нравился Мишка Мысин, он у меня в шести турах первенства пятерку мячей «отгрузил» соперникам. Беззаветной храбрости парень, мощный, пробивной, сильный. Словом, приятные воспоминания о пребывании в городе на Волге, спору нет, остались.

Приглашение в сборную

В 2003 году, перед началом одного из матчей с участием «Спартака», у входа в вип–ложу встречаю президента РФС Вячеслава Ивановича Колоскова. Разговор сначала зашел о молодежной сборной. Поговорили и о перспективах нашей главной команды. Которая к тому времени, проиграв грузинам, почти утратила шансы пробиться в финальную стадию европейского первенства. Вдруг Колосков говорит: «А что, собственно, «молодежка»? Может, поработаешь с основной сборной?» Отвечаю: «Возможно, это подходящее предложение».

Признаюсь, было неожиданно. Потому что я после расставания с «Ротором» в командах мастеров не трудился и даже на тот момент не планировал возобновлять профессиональную работу. Вообще в составе ветеранского клуба числился, я вам уже рассказывал. Пребывал в свободном полете. «Если мы все вместе возьмемся, то шанс есть», — ответил я Колоскову. И все. На этом разговор тогда завершился. Судя по всему, Колосков взял короткую паузу, с кем–то советовался, чтобы окончательно решить. Не обошлось здесь и без поддержки моих друзей, среди них люди государственного значения, при должностях. Так, неоценимую помощь оказал тогдашний руководитель Госдумы России Борис Грызлов. Он дал понять, что сборная без внимания государства не останется.