Дэвид Бекхэм - Моя команда Страница 22

— Семь часов с хвостиком, Эрик.

Райан изо всех сил старался, чтобы его голос звучал, как у отца-командира, если кто-то опаздывал на тренировку. Эрик посмотрел на циферблат:

— Шесть сорок пять.

Гиггзи тоже посмотрел на его часы, но прежде чем он успел сказать хоть словечко, Эрик подтянул рукав и показал нам самый красивый «Ролекс», какой доводилось видеть кому-либо из нас:

— Шесть сорок пять, — произнес он, улыбаясь. Конец всяким спорам. Как могли такие классные часы или же мужик, который их носит, ошибаться насчет времени?

Наблюдать за Эриком означало приобретать сразу высшее футбольное образование, особенно если говорить о том, как он обычно занимался самосовершенствованием. Каждый день после тренировки он оставался на поляне «Клиффа», работая самостоятельно. Пробивал штрафные удары, делал обманные движения и разные финты — в общем, такие вещи, какие ты вполне мог ожидать. Но основное время он занимался самыми простыми приемами. Он пробивал мяч вверх настолько высоко, как только мог, и затем принимал его, стараясь как можно быстрее и удобнее укротить его и взять под контроль. Потом многократно бил мячом в стену и принимал отскок, попеременно действуя то правой, то левой ногой. Эрик был одним из лучших игроков в Европе, а он проделывал ту же самую элементарщину, которой я занимался с папой в «Чейз Лейн Парке», когда мне было лет семь.

Играя в футбол профессионально, вы должны травить основное свое время на подготовку к двум играм в неделю. Это не оставляет больших возможностей для занятий основами: умением контролировать мяч и нанесением ударов. Отец всегда старался добиться от меня понимания того, что уверенный контроль над мячом — это самый важный навык из всех. Не имеет значения, какой именно элемент ты сейчас отрабатываешь, — ключевым всегда является хороший первый контакт с мячом. Вот почему Эрик, который давно уже был футболистом, признанным на международном уровне, всегда стремился найти время поработать над этим основополагающим компонентом игры. Если ты умеешь удобно и непринужденно принять мяч, это дает тебе возможность в процессе игры видеть, что ты должен сделать потом. Наш тренер накануне финала кубка федерации в 1994 году рассказал нам про Эрика вот какую историю. Однажды он увидел, как тот совершенно самостоятельно занимается на лужайке около отеля. Именно тогда Алекс понял, что Эрик является игроком, который устанавливает для себя собственные стандарты, причем поднимает планку выше, чем ее мог бы установить для него кто-либо другой. Он был примером для всех нас, включая самого шефа.

И он вовсе не поставил себя в качестве лидера. Не думаю, что до приезда в Англию, а также в течение того времени, пока он выступал в «Лидсе», эта сторона характера Эрика особенно бросалась в глаза. Зато сразу же после перехода в «Юнайтед» все переменилось. Это выглядело так, словно он нашел место, которое было для него своим, и дорос до положения, которое он, по своему убеждению, заслужил. Все, что он делал, надев футболку «Юнайтед», с самого начала было просто поразительным. Именно приход Эрика в команду через три месяца после начала сезона стал ключевым аспектом в деле завоевания «Манчестер Юнайтед» звания чемпиона премьер-лиги в 1992/93 годах, чем был положен конец всему долгому периоду ожидания подобной победы клуба. А затем, в следующем сезоне, он помог «Юнайтед» сделать наш первый чемпионский дубль.

В течение тех двух сезонов я не играл в первой команде, но когда мы в конечном счете действительно стали играть вместе, я могу от чистого сердца сказать, что именно Эрик оказался той искрой, благодаря которой вспыхнуло пламя, и все это смогло случиться. Он вел за собой. Остальные следовали за ним. Это очень редкое качество: прирожденный капитан, которому фактически едва ли вообще требуется говорить что-нибудь нам или кому-либо еще. Ты и не слышал, чтобы Эрик вел за собой команду. Достаточно было просто видеть его на поляне, как он стоит со своим неизменно поднятым воротником, готовый завоевать весь мир.

Когда люди говорят об Эрике, они всегда склонны вспоминать, как его многократно в течение его карьеры выгоняли с поля или как с ним происходило кое-что похуже. Однако я смотрю на это несколько иначе, понимая, что у всех великих игроков есть какая-то крайность в характере и в отношении к футболу. Именно эта крайность делает их крупнее и выше обычных спортсменов…

Это может прозвучать странным, но, несмотря на все полученные Эриком предупреждения, на желтые и красные карточки, дисквалификации или что бы то ни было, Мне никогда не приходило в голову критиковать его. Мы вместе играли в футбол, и именно в этом состояли мои главные отношения с ним. Я всегда хорошо думал о нем и обо всем том, что он принес с собою в раздевалку и в команду. А принес Эрик свой талант, свою честь и свое чувство долга. Ничто иное не беспокоило меня. Он играл в свою игру и жил своей жизнью, действуя так, как ему диктовал внутренний голос, другими своими действиями сделал много хорошего для остальных ребят из «Юнайтед». Как же я могу плохо подумать об Эрике Кантоне или о чем-нибудь из того, что он сделал? Дэвид Бекхэм многим обязан ему, а «Манчестер Юнайтед» обязан ему даже в еще большей степени.

Я был на стадионе «Сэлхерст-Парк» в тот вечер 1995 года, когда Эрик одним прыжком бросился в толпу болельщиков. Я сидел не на скамейке запасных, а на трибуне, наблюдая за игрой вместе с несколькими другими парнями. Мне мало что запомнилось из самой игры против «Кристал Паласа», но тогдашний инцидент помню хорошо. Эрика удалили с поля после силового отбора мяча у Ричарда Шоу, и когда он уходил вдоль боковой линии, можно было видеть, как некий тип загородил ему дорогу, чуть ли не силком заталкивая в толпу зрителей. Он обзывал Эрика последними словами, вопя о нем что попало. Вслед за этим Эрик оказался в толпе и стал пинать обидчика и бить его кулаком. Все это длилось несколько секунд, после чего Эрик поспешил в раздевалку. Считаю его действия всего лишь инстинктивной реакцией и естественным поступком.

…находящимся в центре внимания, не остановил его от действий, которые вполне мог совершить кто-либо другой, оказавшись на его месте. Я не говорю, что Эрик поступил правильно, но мы должны помнить, что если бы при любых других обстоятельствах кто-то кричал подобные гадости на другого человека, то вряд ли из-за этого не возникло бы неприятностей.

После игры в нашей раздевалке не было никакой особой суеты по поводу того, что случилось. Все вели себя тихо, да и шеф отнесся к происшествию вполне спокойно. Он только сказал, что ни один из нас не должен говорить по данному поводу с прессой. Совершенно очевидно, никто из присутствующих не понимал тогда, каковы будут последствия: Эрика отлучили от футбола на целых восемь месяцев. Мы закончили тот сезон, не выиграв больше ни единого матча, и можно понять, какой эффект произвела на команду потеря Эрика. Как игрок и профессионал, каждый из нас должен был продолжить работу. Эрик на несколько недель отправился домой, во Францию, а затем возвратился на «Олд Траффорд», и мы получили возможность каждый день работать и тренироваться вместе с ним, хотя он не мог участвовать в календарных встречах. И хотя он по-прежнему оставался очень важной составной частью всего происходящего в клубе, мы хотели видеть его играющим в команде. После отбытия общественных работ и всего срока дисквалификации, решение о которой приняла федерация футбола, Эрик вернулся в команду через полтора месяца после открытия сезона 1995/96 годов. Начиная с октября, он играл, как одержимый, хотя, конечно, нельзя сказать, что вот пришел Эрик Кантона, взялся за дело и сделал дубль самостоятельно. Но я абсолютно уверен, что все остальные ребята чувствовали: без него мы бы этого не смогли достичь.

Когда речь заходит о том сезоне, стало почти правилом говорить, что мы по ходу матчей того года достойнно росли как игроки. Тем не менее, возвращаясь мыслями назад, скажу то же самое: я действительно помню, насколько мне удалось за тот период вырасти как человеку. Для начала, после шестнадцати лет, проведенных с мамой, папой, Линн и Джоан, а затем еще трех лет в разных «углах», которые, по сути дела, были в некотором роде семейными домами, я получил собственное жилье. Райан Гиггз уже перебрался в дом, расположенный в Уорсли, к северу от Манчестера, и рассказал мне, что поблизости от него есть другой трехэтажный особняк, который выставляется на продажу. Это было просто идеально. Уорсли оказалось приятной, тихой деревней, дом был новенький, с иголочки и всего только в десяти минутах езды от нашего тренировочного поля; зато теперь у меня никогда не будет оправдания, если я появлюсь на работе с опозданием.

Я вырос в предместьях Лондона, в пригородном одноквартирном домике, имевшем общую стену с соседним домом и достаточно тесном для нас пятерых. Теперь я жил здесь один, не без проблем подбирая ключи к своей классной холостяцкой «хате» и планируя все исключительно под себя: уютное помещение с бильярдным столом, обитый кожей гарнитур в гостиной, телевизионно-музыкальная система, именуемая домашним кинотеатром, и великолепный большой камин. Весь верхний этаж представлял собой одну огромную комнату — мою спальню. Мне сделали специально для нее платяные шкафы, а когда столяры собирали их, я заставил их сделать в ногах моей кровати специальный комод. Ты нажимаешь кнопку — и оттуда вылезает телевизор. Когда мы только начали ходить вместе, Виктория все время подкалывала меня насчет этой штуковины. А вдобавок ко всему по соседству жил мой приятель, Гиггзи. Чего еще мог просить любой парень вроде меня?