Алексей Горбылев - Путь невидимых. Подлинная история нин-дзюцу Страница 22

Цувамоно использовались не только для защиты от нападений внешних врагов, но и в столкновениях между провинциальными феодалами, которые в IX – X вв. не раз скрещивали мечи друг с другом за обладание земельными угодьями. Так в окраинных районах складывались кланы, специализировавшиеся в военном искусстве. И в условиях кризиса центральной власти, не располагавшей сколько-нибудь значительной военной силой, правительство стало нанимать их к себе на службу, откуда и берет свое начало термин «самурай», что буквально означает «служилый».

Самураи несли службу в охране императорского дворца в Киото, нанимались к влиятельным аристократическим семьям в качестве личной гвардии. Правительство назначало их полицейскими чиновниками в провинциях и военными командирами во время усмирения волнений. Особенно тесные связи со столицей установили представители домов Тайра и Минамото, участвовавшие в подавлении восстаний. Военные дома обеспечивали поступление и перевозку налогов центральному правительству, ибо анархия и бандитизм в провинциях делали это небезопасным.

Профессиональные воины и военные дома в Японии того периода пользовались весьма дурной славой. Дело в том, что, по традиционным представлениям японцев, военное дело – дело грязное, низкое и даже преступное. А буддизм, как известно, вообще запрещает убийство всего живого. Господство этих представлений привело к пренебрежительному и даже презрительному отношению аристократов к военному искусству и к провинциалам, занимавшимся военным делом, к обособлению букэ – «военных домов» – в особое военное сословие.

Военные дружины X в. состояли из местных феодалов и их зависимых – профессиональных воинов. Здесь еще отсутствовали многослойные вассальные связи. Рядовые воины были зависимыми от феодалов людьми, привлекаемыми на войну в случае необходимости, большую часть из них составляли крестьяне, мобилизуемые только во время перерывов в сельскохозяйственных работах.

Иерархия внутри самурайских дружин в Х-ХI вв. носила личный характер и не была опосредована земельной собственностью. Поэтому крупные самурайские объединения легко распадались из-за взаимной вражды местных феодалов. У находившихся в провинциях губернаторов кроме личной дружины были вассалы, являвшиеся их чиновниками, охраной. Но после окончания срока службы губернатора они не следовали за ним на новое место назначения и слу-жили новому губернатору. Естественно, что в самурайской среде не существовало наследственных или постоянных вассальных связей.

Таким образом, в IX – X вв. самураи были презираемы, никакие вассальные связи их не «опутывали», да и бусидо в то время еще не существовало. Поэтому неудивительно, что уже в самых ранних «воинских повестях» (гунки), которые являются основными источниками по военному искусству периодов Хэйан и Камакура, мы находим упоминания об использовании самураями шпионов. Причем искусство этих шпионов, по-видимому, было уже довольно развитым. Например, в древнейшей гунки «Сёмонки», рассказывающей о мятеже Тайры Масакадо, мы читаем, что шпионы были засланы во вражеский лагерь, после чего «более сорока врагов были убиты в тот день. А те, кто сумел выжить в той битве, бежали в разные стороны, хранимые Небом. Что же касается Кохарамару, шпиона Ёсиканэ, Небо вскоре наслало на него свою кару; его дурные деяния были раскрыты, он был схвачен и казнен в 23 день 1 месяца 8 года Сёхэй (938 г.)». Вероятно, этот Кохарамару был человеком незаурядным, о чем свидетельствует сам факт упоминания его имени в «Сёмонки», что сильно контрастирует с краткими сообщениями других источников о высылке разведчиков для наблюдения за врагом.

Самураи были настоящими профессионалами и не брезговали военными хитростями. Их предводители были прекрасно знакомы с учением о войне уже знакомого нам китайца Сунь У. Блестящим знатоком «Сунь-цзы» считался, например, знаменитый военачальник середины XI в. Минамото Хатиман Таро Ёсииэ, который сумел раскрыть коварный замысел врага, засевшего в засаду в лесу, увидев, что стая диких гусей внезапно поднялась в воздух. Напомним, что в «Сунь-цзы» говорится: «Если птицы взлетают, значит, там спрятана засада.»

Таким образом, на первом этапе самураи вовсе не чурались «ниндзевских» уловок. Но когда исчезла внешняя угроза, и воевать самураи стали лишь друг с другом, сознание принадлежности к одному сословию привело их к временному отказу от использования военных хитростей и методов шпионажа против себе подобных. В чем же причина такой метаморфозы?

С одной стороны, воины все отчетливее осознавали свое отличие от старой родовой аристократии – отличие в обычаях, культуре, идеологии, способе существования. С другой, в Х-ХII вв. в структуре и характере местных самурайских дружин происходят радикальные изменения, связанные с формированием в их среде иерархической вассальной структуры, начинают складываться представления о взаимных обязанностях вассала и сюзерена. В результате возникает самурайство как сословие, с присущей ему особой сословной моралью, которая становится главным регулятором поведения профессионального воина.

Начиная с этого времени, самураи стремились прославить свое имя доблестными подвигами. В этом присутствовало и гипертрофированное честолюбие, и желание похвастать отвагой и мужеством, но главное – надежда на материальное вознаграждение со стороны господина. Поэтому подвиг нужно было совершить непременно на глазах у товарищей, которые могли бы засвидетельствовать исполнение долга и героизм воина. Отсюда знаменитые объявления имени и родословной врагу. Отсюда же презрение к убийству исподтишка, к борьбе на «невидимом (шпионском) фронте». Отсюда же и ритуализованность сражения, когда групповая битва превращается в грандиозный турнир, ибо только так рыцарь-одиночка может сделать свой подвиг достоянием всего света. Такие ритуальные битвы были характерны для XII в. за исключением его последней четверти, когда на смену благородным турнирам пришла страшная беспощадная бойня не на жизнь а на смерть, бойня, в которой были хороши все средства…

Сохэи – монахи-воины

Авторы некоторых работ по истории нин-дзюцу приписывают сотворение этого искусства монахам-воинам. Некоторый резон в этом есть, хотя бы потому, что одну из самых знаменитых школ нин-дзюцу – Нэгоро-рю – действительно создали сохэи из монастыря Нэгоро-дзи (о Нэгоро-рю см. главу 7). Что же представляли собой монахи-воины и как они появились?

Феномен сохэев уходит своими корнями еще в X в. Возникновение особой группы монахов-воинов было связано с превращением буддийских монастырей в крупных земельных собственников. Известно, что японские государи видели в буддизме религию, способную защитить страну от всяких напастей. Однажды, когда на Японию обрушилась эпидемия оспы, монахи вознесли молитвы Будде, и вскоре страшный мор прекратился. После этого щедрые дары дождем посыпались на монастыри. Императоры жаловали храмам значительные земельные угодья, освобождали их от налогов. И вскоре богатство и мощь монастырей возросли до невероятных размеров. Например, крупнейший монастырь Тодай-дзи в 747 г. имел 1000 домов, разбросанных по всем центральным провинциям страны. А в 758 г. император Сёму пожаловал ему еще 5000 домов в 38 провинциях.

В то время как двор мало внимания уделял простому люду, монахи всегда проявляли по отношению к нему большую заботу – во-первых, этому их учил Будда, а во-вторых, буддийские монахи в то время были едва ли не самыми образованными людьми в Японии. Они учили народ строить мосты, возводить дамбы, рыть колодцы.

Поскольку земли храмов были освобождены от налогов, многие крестьяне стали формально дарить им свои земли и таким образом за небольшую мзду освобождать их от налогов. И монахи быстро сообразили, что подобные земельные спекуляции могут сильно повысить их благосостояние.

Государство как могло боролось с храмами. Так в 746 г. был издан указ запрещавший монастырям покупать землю, однако запрет не распространялся на разработку пустошей, и монахи вновь нашли лазейку для обогащения.

К концу VIII в. столичные нарские монастыри начали оказывать столь мощное экономическое и политическое давление на императорский двор, что в 784 г. было принято решение перенести столицу из Нары в Нагаоку, но так как это место оказалось не вполне пригодным, двор в 794 г. переехал в Хэйан (Киото), где и оставался на протяжении многих веков.

Еще в 788 г. в 10 километрах к северо-востоку от Хэйана на знаменитой горе Хиэй-дзан основатель буддийской школы Тэндай монах Сайтё заложил монастырь Энряку-дзи. Поскольку северо-восточное направление в китайской астрологии считалось «Воротами демона», откуда приходит все зло, нахождение в этой стороне буддийского храма было сочтено хорошим знаком при выборе места для будущей столицы. Милости полились рекой на Энряку-дзи, «закрывшего собой» столицу. И вскоре своим богатством он стал соперничать со старыми монастырями Нары.