Стив Фридман - Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца Страница 23

До этого у меня не было подобных проблем во время забегов. То ли у меня желудок такой, что он мог гвозди переваривать, то ли потому, что я питался здоровой пищей и вообще следил за собой, – не знаю. Но сейчас, в момент, который должен был стать триумфальным, я завис над травой, меня рвало, и я пытался еще следить за тем, чтобы этого не заметили соперники и чтобы не скатиться по отвесному склону, на котором мы стояли.

Было ли это из-за веганской диеты? Я прикинул в уме, что ел до забега. Тарелку плотной овсянки с бананом, грецкими орехами, соевым йогуртом; энергетический гель в качестве подсластителя, сливы, абрикос, киви. Я специально проснулся в три часа ночи и поел, чтобы все успело перевариться. Два кусочка хлеба из пророщенных зерен с миндальным маслом. Буритто с бобами и рисом на 43-й миле. Бананы и вареную картошку с солью по дороге. Энергетические гели Clif Shot, электролитный напиток, немного батончиков Clif Bar. В среднем получалось по 300 ккал в час.

Я видел, как другие сверхмарафонцы наедаются пиццей, печеньем, бубликами и конфетами. Даже в 1999 году у сверхмарафонцев считалось неважным, что именно есть во время забега, если эта еда поставляет в организм много углеводов и сахара. Я был уверен, что мое веганское питание было получше всего этого. И был уверен, что мне это поможет.

Неужели я ошибался, а Твитмайер и все остальные были правы? Может, я позволил самомнению и гордыне перевесить все лучшее, что во мне вообще есть? Или, может, я просто за один присест выпил слишком много воды?

Меня в тот момент волновали не только собственные ошибки: гораздо больше беспокоило то, что будет, если меня не перестанет выворачивать наизнанку. Я уже был наслышан о жутких историях. О том, что некоторых бегунов от обезвоживания рвет, и от этого обезвоживание только нарастает, от чего их еще больше тошнит, и они вообще ничего не могут ни есть, ни пить, а это уже все равно что плыть против течения. Потому что к этому моменту тебя заберут в пункт медицинской помощи и поставят капельницу. А если тебе ставят капельницу, то всё, ты дисквалифицирован.

– Ты справишься, – сказал Ян, – все будет нормально.

Это уже потом, в дальнейшей беговой карьере, я стал опираться на знания о стратегии и тактике прохождения соревновательных дистанций. Это уже потом я стал есть и пить на маршруте именно в те моменты, когда это было нужно моему телу. Это уже потом я стал экспертом в плане распознавания любых спазмов или подергиваний мышц как сигналов, что мне нужна дополнительная энергия. Это потом я научился отдыхать, когда это нужно, а когда нужно – работать еще больше. Но когда меня напополам скрутило на Western States, у меня еще не было ни этих знаний, ни какой-либо стратегии. Вообще. Мне было двадцать пять, молодо-зелено, и желание проскочить в дамки. Когда мне что-то было надо, я не сидел, а хоть как-то двигался. Вот и все. В нас во всех это заложено. Мое тело не было готово двигаться, но мне было все равно. Это был момент, когда я осознал всю мощь силы воли. Это был момент, которого я ждал и который искал раньше.

Я выпрямился, Ян убрал руку с моего плеча. Я посмотрел на него.

– Поехали, – сказал я, и мы побежали.

Оставалось пробежать 32 мили, на шесть миль больше марафона. Ян пытался пару раз меня поддеть: «Тим у тебя на хвосте сидит! – орал он, стоило мне замедлиться. – Он сейчас над тобой ржать будет!» Стоило мне пойти пешком в подъем, а не забираться на холмы бегом, Ян начинал издеваться: «А Тим небось сейчас не гуляет пешком по холмикам, а бежит!»

Когда мы пересекали Американский ручей, Твитмайер отставал от меня на 20 минут. Через три мили добежали до станции помощи у Зеленых Ворот, где нас «подбодрили»: «Твитмайер догоняет! Парень из Миннесоты сейчас “стену поцелует”, в общем, чемпион у нас – Твитмайер!» Мы ничего не ответили, только немного прибавили скорость. Мы посмотрели друг на друга, и Ян сказал: «Это как раз тот момент, когда можно всем им сказать: “Идите к черту!”»

Мне даже не нужна была дополнительная мотивация. Последние 10 миль мы бежали в темпе 8:30 на милю. Теперь люди, наблюдавшие за гонкой, – калифорнийцы, знавшие, что такое настоящие забеги по горам, – молчали. А Ян матерился на всех этих умников: «Да пошли они к черту!» Я тоже был полон злости.

Тот самый кодекс бусидо, о котором я читал, и то, как я его понял, предполагал сохранение спокойствия, даже когда ты убиваешь своих врагов. Но я не пытался освободить свой разум от злости. Я использовал злость. Это, наверное, не совсем соответствует кодексу бусидо, но зато работало, я погружался в состояние нирваны и в своих последующих забегах. Я пересек финишную черту в 10:43 вечера, не установив рекорд трассы, но на 27 минут быстрее Твитмайера. Он был на финише вторым.

Подбежав к финишной черте, я пересек ее кувырком, как это делал Комок Пыли – Дасти (он таким образом отмечал свои победы – кувырком через финишную черту), и проорал: «Миннесота!»

Меня не волновало ничто, кроме победы, я не задумывался ни о чем больше. Например, не подумал о том, где буду спать после забега. Я не мог себе позволить снять комнату в отеле, да и к моменту, когда понял, что нужно где-то ночевать, все отели уже были забиты до отказа. Так что я просто бросил свой спальный мешок рядом с финишной прямой.

Но дело даже не в том, что я остался на трассе из финансовых соображений. Я остался там в ту ночь и еще на несколько ночей по более важной причине. Благодаря «лагерю» на финише я смог поддержать других бегунов, подружиться с ними. Это помогло узнать, что пережил каждый из них в процессе прохождения дистанции. Если говорить о себе, то я тренировался даже тогда, когда мне хотелось спать, меня рвало, я много переезжал с места на место, был в долгах. Путь к этому забегу у других тоже был полон сложностей. В каждом из нас есть силы, чтобы свершить то, что даже не представляется нам возможным. Для кого-то – пробежать одну милю, или 10 километров, или 100 миль. Это может быть смена профессии, или намерение похудеть на пять килограммов, или признаться кому-то в любви. Я уверен, что ни один из участников Western States не знал заранее, что наверняка завершит этот забег (в том числе и я). На свете столько людей, которые проживают жизнь, не предпринимая ничего особенного. Многие даже не пытаются что-то сделать. А все, кто был здесь, уже что-то сделали. Оставшись на финишной прямой, я получил возможность встретить других бегунов, этим я почтил всю боль, все сомнения, всю слабость, чувство безнадежности, которые, я это знал, им почти наверняка пришлось преодолеть. Это дало мне возможность признать всю силу, какую им пришлось проявить, поздравить их с тем, что, поставив перед собой важную цель, они достигли ее. Только потом я понял: это позволило мне отплатить добром любимому виду спорта за все, что он дал мне: за чувство устремленности к цели, за способ постижения гармонии, за все ответы на мои «Почему?», как бы витиевато они ни звучали.

Я лежал в спальнике и поднимался только тогда, когда кто-нибудь приближался к финишной линии, чтобы подбодрить бегуна. Я заснул в час ночи и, конечно, некоторых наверняка пропустил (до этого я не спал 22 часа кряду), но честно старался приветствовать всех. Утром меня подбросили до Латитьюда, это возле Оберна. Там я раздобыл лепешки тако с грибами и семечками подсолнуха и вернулся обратно. Я оставался у финишной прямой до 11 утра, официального времени окончания забега. Рядом с финишем были многие из тех, кто прибежал в первых рядах: в те времена у бегунов уже существовала своя иерархия, но она имела значение только во время состязания. А так все были сверхмарафонцами и все были равны. Все заплатили свою цену, у нас было одно счастье на всех. И то, что я остался у финишной прямой, говорило мне о том, как все мы схожи в своей борьбе, и давало возможность пережить это счастье снова и снова.

Самое сложное для меня в питании растительной пищей – это отнюдь не вопрос потребления достаточного количества аминокислот. Это, скорее, вопрос потребления достаточного количества калорий, чтобы возместить энергию, затраченную во время тренировочных забегов. Я внимательно слежу за тем, чтобы включать в рацион высококалорийные продукты – орехи и ореховые пасты, авокадо, корнеплоды, богатые крахмалом, кокосовое молоко и такие масла, как оливковое, кокосовое, масло из семян льна, кунжутное. Учитывая, что я исключил из своего рациона многие виды пищи, я слежу за тем, чтобы заменить их другими, достаточно разнообразными продуктами. Если вы только начинаете питаться исключительно растительной пищей, мой совет: постарайтесь продумать, за счет какой качественной пищи вы будете восполнять калории, которые раньше получали из животных продуктов. И попытайтесь следить за тем, чтобы этих калорий было достаточно.

Каждый раз, когда я летом ездил в Оберн, то брал с собой блендер и заранее готовил одно блюдо. Оно отлично идет с так называемым библейским хлебом (Иезекииль 4:9)[10] – бездрожжевым хлебом с пророщенными зернами – и обеспечивает организм необходимыми углеводами и белком. Тахини придает этой смеси привкус сыра, а также выступает в роли источника жирных кислот.