Игорь Фесуненко - Чаша Мараканы Страница 23

Именно поэтому в течение долгого времени едва ли не самыми процветающими и рентабельными предприятиями в стране были казино, в стенах которых вырастали многие поколения горячих потомков Кабрала. Так продолжалось до конца второй мировой войны, до тех пор, пока пуританствующий президент маршал Дутра не принял два печально знаменитых декрета. В погоне за чистотой морали, за возвеличиванием святых идеалов семьи, собственности и нации маршал распорядился объявить вне закона компартию и закрыть казино.

Ни то, ни другое мероприятие не увенчалось успехом. Бразильская компартия, хотя и в подполье, продолжает здравствовать и по сей день. (Заметим попутно, что ни одна из партий, существовавших во времена маршала Дутры и ликовавших по поводу запрещения компартии, не уцелела до наших дней.) Ну а взамен изничтоженных маршальской рукой казино в стране возникла грандиозная сеть тайных игорных домов и притонов, замаскированных под рестораны и кабаре.

«Лотерия Эспортива» поэтому появилась весьма кетати. Она дала неожиданный и долгожданный легальный выход эмоциям, сдерживаемым долгими годами воздержания и подполья. Благодаря ей каждый гражданин Бразилии получил вполне законную возможность и даже право, отшвырнув в сторону конкретных и скучных синиц, устремиться в волнующую погоню за парящими в небесах журавлями. А поскольку эта охота облекалась в увлекательную форму разгадки футбольных ребусов, шансы на успех казались сказочно большими: ведь каждый бразилец – если он, черт возьми, настоящий бразилец! – всегда считает себя непререкаемым авторитетом в области футбола!

И в самом деле, эта штука кажется дьявольски простой: вы входите в агентство по продаже талонов спортивной лотереи, берете у смазливой девчонки длинную карточку, на которой обозначены тринадцать матчей предстоящего в субботу и воскресенье тура.

Тринадцать встреч, в которых участвуют, как нетрудно догадаться, двадцать шесть команд. Вы должны обозначить свои прогнозы на все эти тринадцать матчей, проставив крестики в соответствующих графах карточки: либо возле команд, которые вы считаете вероятными победительницами, либо, если вы предполагаете в каком-то матче ничью, – в средней графе.

И все! После этого вы сдаете карточку обратно, и, наградив вас очаровательной улыбкой, девушка протягивает вам ее копию вместе с квитанцией с обозначением суммы, которую вы должны заплатить за свои ставки. Дело в том, что подавляющее большинство кандидатов в миллионеры делают по нескольку двойных («дуплос») или тройных («триплос») прогнозов в тех случаях, когда результат игры представляется им не совсем очевидным. В матчах, например «Фламенго» и «Флуминенсе», которые по накалу страстей и традиционному отсутствию фаворитизма можно уподобить знаменитому финальному матчу на первенство СССР 1970 года между ЦСКА и «Динамо», болельщики предпочитают прогнозировать «триплос».

Ну а когда, скажем, «Сантос» встречается с какой-нибудь скромной «Ипирангой» или «Понте-Прета», то тут обычно прогнозируется победа «Сантоса» либо «дупло»: победа «Сантоса» и ничья.

Кажется просто: нужно дать побольше двойных и тройных прогнозов на «сомнительные» матчи, и победа у вас в кармане. Увы, увлекаться «дуплос» и «триплос» опасно: плата за такие прогнозы стремительно возрастает и возрастает в геометрической прогрессии. За три «триплос» вы платите 27 крузейро, за пять – 243, за восемь – 6.561 и так далее. Для сведения можно указать, что средний заработок неквалифицированного рабочего в Рио-де-Жанейро не превышает обычно 150 крузейро. Поэтому большинство «играет по маленькой», платя за свои талоны от 2 до 10 крузейро. Если Рикардиньо Майринк-Вейга, мечтавший в случае выигрыша пригласить на ближайший карнавал в Рио Бриджит Бардо, мог позволить себе расходовать в каждом туре по полтысячи крузейро, то Старый Педро ни разу не платил за свои талоны больше дюжины монет. Старик тоже распланировал наиболее выгодное применение выигранных миллионов: часть средств будет положена в банк под проценты, вторая часть пойдет на покупку приличного ресторана поблизости от порта или на Копакабане. Остальные деньги он намеревался израсходовать на поездку в Португалию: надо же было в конце концов посетить когда-то отчую землю и поставить пудовую свечку святой Фатьме! Сильвия всегда играла по два крузейро. Выиграв, она намеревалась покинуть свою нелегкую «работу» на прилегающей к порту площади Maya. Ей также грезился новый двухэтажный дом в Петрополисе и университетский факультет – для дочки. Сержант Лопес, как и Сильвия, играл по паре крузейро, но аккуратно: каждую неделю. Никогда не набирая больше восьми очков из тринадцати возможных, он не унывал, ибо верил в свою звезду. Он даже уже присмотрел небольшую фазенду около Санта-Крус (полчаса на автомашине от Рио, машину он, разумеется, тоже купит!) с птичником и банановой плантацией.

Ну а трое друзей – Зека, Флавио и Дамиан – покупали, как уже было сказано, свой талон в складчину – по четыре крузейро с носа. Хотя Дамиан никогда эти четыре крузейро не платил, он обещал вернуть «с первого же выигрыша» все сполна. За него раскошеливался Флавио. Возвращаясь после сдачи талонов со ставками в «Лузитанию», друзья строили свои планы. Зека мечтал о покупке лесопилки, Флавио загадочно улыбался, а Дамиан ни о чем не мечтал. Для него было ясно одно: выигрыш позволит ему первый раз в жизни набить живот досыта. А что будет потом, там увидим.

Каждый раз, когда по понедельникам газеты подводили итоги минувшего тура и печатали интервью с потрясенными победителями, «Лузитания» замирала, подавленная масштабами выигрышей. Было от чего обалдеть: какой-то Жовино, машинист маневрового паровоза на центральном вокзале, выиграл два с половиной миллиона в тот самый день, когда к нему в барак заявились полицейские комиссары с ордером о выселении за задержку арендной платы, а дирекция дороги подписала приказ об увольнении Жовино за прогулы! Два с половиной миллиона свалились на голову парню. Два с половиной миллиона! Это был оклад Жовино за тысячу четыреста лет. Ну ладно, согласимся, что оклад его был нищенским, но даже если жить вполне прилично: каждый день покупать первосортное мясное филе, сливочное масло и молоко, даже если обзавестись дюжиной костюмов, купить машину, телевизор и вообще не экономить деньги, идя на рынок или в ботекин, и в этом случае по самым скромным подсчетам, сделанным Флавио при гробовом молчании всей «Лузитании», выигранных машинистом двух с половиной миллионов вполне хватило бы на 347 лет жизни!

Неделю спустя какая-то старуха, которая – подумать только! – ни разу в жизни не была на футболе, купив талон за два крузейро и наляпав своих корявых крестов в самых невероятных местах, выиграла три с лишним миллиона! С каждым туром размер выигрышей рос и вскоре достиг умопомрачительной величины: двенадцати миллионов крузейро. Сумма, которую просто-напросто невозможно было себе представить.

И как-то незаметно вся жизнь страны вдруг оказалась подчиненной законам лотереи. С понедельника по среду – лихорадочное обсуждение итогов минувшего тура и споры по поводу прогнозов на предстоящие в субботу и воскресенье матчи. В четверг и пятницу миллионы кандидатов в миллионеры устремлялись к окошкам агентств и контор, принимающих ставки. В пятницу, с приближением полночи, когда продажа талонов прекращалась, гигантские хвосты выстраивались по улицам Рио и Сан-Паулу, конторы вызывали полицию. До двенадцати часов ночи крики опоздавших, стоны придавленных в толкучке, ругань пострадавших, потерявших кошельки и башмаки, плач детей повисали над городом. В какое бы учреждение вы ни зашли в эти дни, в какое окошко ни просовывали бы свою озабоченную физиономию, с каким бы чиновником ни сталкивались, где бы вы ни остановились – на перекур или в ожидании зеленого сигнала светофора, – прислушавшись к шепоту, спору или крику окружавших, вы наверняка слышали одно и то же:

– На пятый матч делаю «трипло».

– Говорят, раскрыли шайку в Мату-Гросу, которая пыталась покупать вратарей для «уточнения» спорных игр.

– Проклятье: третий раз подряд делаю по четыре очка!

– Говорят, на телестудии «Глобо» дают премию тем, кто не сделает ни одного очка!

Хотя в первые месяцы после своего появления лотерея была организована лишь в Рио и Сан-Паулу, лихорадка охватила всю страну благодаря неожиданно возникшей громадной армии «камбистов»: посредников, устремившихся с лотерейными талонами в «интериор» страны. С понедельника до четверга они колесили по пыльным дорогам Минас-Жерайса, Эспирито-Санто, Гояса и Баии, собирая ставки пастухов и гаримпейрос[1], рыбаков и мелких лавочников, бродячих торговцев и солдат маленьких провинциальных гарнизонов, крикливых служанок и их властных хозяек. Во второй половине недели, но не позже пятницы, набив чемоданы и сумки затрепанными до дыр крузейро, «камбисты» возвращались в Сан-Паулу или Рио для оформления ставок. Размах этих операций разросся до того, что транспортные компании вынуждены были увеличить на дюжину рейсов в неделю автобусное сообщение этих двух «столиц» с Белу-Оризонте. Из 37 пассажиров рейсового автобуса, пришедшего 2 декабря 1970 года в Сан-Паулу, двадцать пять оказались «камбистами».