Звездный час Монреаля. Олимпийские репортажи 1976 - Дмитрий Федорович Мамлеев Страница 25

Эти слова он написал когда-то на фотографии, на которой был запечатлен вместе с Леонидом Жаботинским и Станиславом Батищевым. Тогда на помосте гремели их имена и мало кто всерьез верил, что Василий Алексеев станет абсолютным королем штанги. В те годы он покорял вес на 50 килограммов меньше, чем Леонид Жаботинский. Но страстное желание осуществить свою мечту, настоящая спортивная злость помогли ему стать самым сильным атлетом планеты.

Василий Алексеев — семикратный чемпион мира, шестикратный чемпион Европы. Семь раз он завоевывал чемпионский титул Советского Союза. Он стал первым в мире «шестисотником» — еще в марте 1970 года набрал в сумме троеборья заветные для штангистов нескольких поколений 600 кг. И стал обладателем «вечных» рекордов в жиме — 235,5 кг, троеборье — 645 кг. «Вечных» — потому что отныне жим исключен из программы выступлений тяжелоатлетов.

Василий Иванович как-то обещал установить сто мировых рекордов. И 76-й он отсчитал незадолго до Олимпиады, на чемпионате страны по штанге.

Спор за самую весомую медаль Олимпиады начали 11 богатырей. Кроме Василия Алексеева в соревновании участвовали: его давний знакомый., бронзовый призер Олимпиады в Мюнхене, трехкратный чемпион ГДР, чемпион Европы Герд Бонк, Петер Павласек из Чехословакии, Брук Вилхельм из США и другие.

Общий вес всех участников спора ни много ни мало 1344,45 килограмма. Самый тяжелый из силачей — Павласек— 159,20 килограмма. Самый легкий — Гельмут Лош из ГДР —110,65 килограмма. Василий Алексеев весил 156,80 килограмма.

Начинается спор тяжеловесов...

У каждого свой характер, свой метод штурма рекордов, свои привычки. И каждый в этом споре мечтал о победе.

Всякий раз зал встречал Алексеева громом аплодисментов. А он чуть хмурил брови, слегка притопывал ногой, осторожно притрагивался к штанге, чтобы потом охватить ее стальной гриф своими железными руками, и — брал вес.

Затем кланялся и не спеша, как человек, который сознает, что совершил положенное ему, уходил за кулисы.

Ряд спортсменов начинал упражнение в рывке со 167,5 килограмма. Василий Алексеев сделал свой первый подход, когда был поставлен вес 175 килограммов. В толчке он взял вес 255 килограммов. После этого Василий заулыбался широко и низко поклонился, по-русски.

Итак, судьба командной борьбы между тяжелоатлетами СССР и их главными соперниками — спортсменами Болгарии была решена. Собственно, она была решена в тот момент, когда стало известно, что на помост не выйдет один из главных претендентов на золотую медаль, «хозяин» абсолютного мирового рекорда Христо Плачков. Но Василий Алексеев, как говорят штангисты, поставил красивую точку в этой борьбе. Советские штангисты вернули себе звание олимпийских чемпионов.

Первым, кто поздравил нашего богатыря с одержанной победой, был Бонк. После Мюнхена он поднялся на ступеньку выше, а бронзовую награду получил другой атлет из ГДР — Лош.

Со всех сторон к Василию потянулись руки: кто-то похлопывал его по плечу, кто-то обнимал, кто-то подставил микрофон, чтобы взять интервью.

Василия спросили:

— Можете ли вы осилить еще больший вес?

Василий подумал и сказал:

— Большой вес нас не смущает.

— А кто заступит в сборной СССР на ваше место после того, как вы закончите выступать?

— У нас много талантливой молодежи, много замечательных спортсменов.

Закончив интервью, наш богатырь добродушно улыбнулся, как и положено большим и сильным людям.

Героев наших имена

28 июля в Монреале случилось непредвиденное: в чаше над главным стадионом потух олимпийский огонь.

Виной тому оказалась стихия — потоки ливня захлестнули пламя, и оно мгновенно умерло. К счастью, стадион был пуст, и рабочий-строитель, очутившийся неподалеку, не растерялся, взгромоздился по лестнице к основанию чаши, чиркнул простенькой сувенирной зажигалкой с изображением пяти колец и восстановил, как ему представлялось, порядок. Он снова зажег олимпийский огонь.

Но не тут-то было. Немедленно были приняты меры: пламя, что вспыхнуло от зажигалки, потушили. Потушили для того, чтобы, как утверждала дирекция, соблюсти все формальности. И уже через полчаса зажгли олимпийский огонь вновь, то есть в третий раз. Это был дубликат того огня, который в закодированном виде был перенесен из Афин через океан и хранился в специальном месте на всякий случай.

Словом, пламя как ни в чем не бывало загорелось вновь. И не будь вездесущих журналистов в олимпийском Монреале, пожалуй, никто так и не узнал бы о случившемся.

Но 29 июля действительно был потушен огонь Олимпиады. Только случилось это не в Монреале, а в Кингстоне, на берегу озера Онтарио, где состоялась торжественная церемония закрытия олимпийской парусной регаты. Было немного грустно, когда матросы на вытянутых руках пронесли Олимпийское знамя и в специальной чаше медленно угасали языки пламени. Вот он, один из осязаемых предвестников близкого финиша Олимпиады.

Всемирные Игры, словно чувствуя близость финала, с наступательным азартом разворачивали по мирному фронту последние спортивные отряды, чтобы разыграть до воскресенья, 1 августа, весь запас медалей, кроме одного комплекта. Последняя медаль по традиции вручается в день закрытия Игр конникам, которые оспаривают почетную награду на зеленом поле стадиона.

Скоро, очень скоро должен был наступить час прощания Олимпийских игр с Монреалем.

Но пока спортивные состязания шли вперед и называли имена новых чемпионов. Как и прежде, среди победителей, занимающих ступени пьедестала почета, мы часто видели спортсменов Страны Советов, Германской Демократической Республики, других братских социалистических стран. Они проявили себя на аренах Монреаля настоящими героями спортивных баталий, смелыми, мужественными и благородными бойцами в борьбе за новые высоты и рекорды.

Многим эти медали и рекорды были явно не по душе. И потому кое-кто был не прочь поразглагольствовать о том, что, мол, Олимпийские игры и золотые медали теряют свой блеск и воздух разочарования, неудовлетворенности ощущается якобы в Монреале. Ряд западных журналистов изыскивал все существующие и не существующие проблемы и сложности лишь бы набросить тень на идеи олимпизма. Один ничтоже сумняшеся сообщал, что медали