Кен Драйден - Хоккей на высшем уровне Страница 28

Следующий вопрос Гуда поразил меня, да, наверное, и телезрителей. Он поинтересовался, не собираюсь ли я домой вместе с Хэдфилдом, Мартином и Гувремоиом. Ну и глупый вопрос! Если бы он не застал меня врасплох, я бы, наверно, его как следует отпарировал. К счастью, я ответил вежливо. Но взбешен я был ужасно.

Наверно, на всю жизнь я запомню то, что произошло в последние двадцать минут. Мы играли глупо. Вместо того чтобы продолжать тактику давления в передней зоне, которая так хорошо оправдала себя в первых двух периодах, мы перешли к обороне, позволяя русским вводить шайбу в нашу зону. Юрий Блинов быстро сократил разрыв в счете: 3:1, но на пятой минуте Хендерсон снова восстановил перевес в три шайбы. Большего мы добиться не смогли. Русские предприняли штурм. Первый Анисин дал своим вздохнуть с облегчением: на десятой минуте он изменил направление полета шайбы и послал ее мимо Тони; затем, спустя восемь секунд, шайбу подхватил Шадрин и сократил разрыв до 4:3. Мы опять прижаты к канатам и ждем нокаутирующего удара русских.

Айвэн Курнуайе дважды имел прекрасную возможность отличиться во время отрыва, но промахнулся. Бедному парню пока не везет. Мне кажется, он стремится обыграть вратаря, вместо того чтобы поразить ворота своим мощным верховым щелчком. Как ни странно, но отчасти повинны в этом вратари команды, в которой он играет. В течение многих лет на тренировках Айвэн доставлял своим голкиперам немало бед сильными бросками, и в конце концов они упросили его поубавить пыл. Теперь он привык останавливаться и вместо броска старается разыграть шайбу.

На двенадцатой минуте советские хоккеисты все-таки сквитали шайбу, когда она после броска Александра Гусева отскочила от клюшки нашего защитника и влетела в ворота над левым плечом Эспозито. А спустя еще три минуты они добились победы: Владимир Викулов овладел шайбой в углу площадки и вышел один на один с Тони.

В нашей раздевалке стояла гробовая тишина. Состояние у всех было подавленное. Как это могло произойти? Фил Эспозито оттянулся на меня и сказал, что ему это напоминает решающую игру Кубка Стэнли 1971 года между Бостоном и Монреалем, когда, забросив пять шайб в третьем периоде, канадцы победили со счетом 7:5. Все были расстроены. Еще бы, всего полчаса назад мы были полны энтузиазма, а сейчас проигрываем серию со счетом 1:3, имея впереди весьма сомнительную перспективу выиграть три оставшиеся встречи, а с ними и всю серию.

И все же я не могу сказать, что русских выручило везение. Это очень сильная команда наступательного типа, а не просто двадцать парней, которые ждут, что их выручит счастливая звезда. Они ни разу не отказывались от борьбы. Они придерживались своего обычного организованного наступательного плана игры, и это в конце концов дало свои плоды. Очень надежно сыграл Третьяк. Он уверенно ориентируется в воротах, полагаясь в опасной ситуации на быстроту своей реакции. Не помню, чтобы он хоть раз бросился на лед на перехват шайбы. Однажды, например, Курнуайе вышел с ним один на один, но Третьяк просто принял свою стойку, и, как Айвэн ни старался, он не смог выманить его из ворот. Когда он в конце концов бросил, Третьяк легко поймал шайбу.

23 СЕНТЯБРЯ

Советская пресса разносит нас в пух и прах. Гарри был, наверно, очень расстроен (можно ли его осуждать?) и потому после игры не явился на пресс-конференцию. ТАСС по этому поводу пишет: «Трудно объяснить, почему руководитель команды канадских профессионалов не присутствовал на пресс-конференции. Один канадский журналист высказал предположение, что Синден не мог оставить своих игроков одних. Оставшись в одиночестве, профессиональные спортсмены могут впасть в депрессию, и тогда судьба остальных матчей будет решена. Поэтому Синден немедленно приступил к психотерапии, считая задачу сохранения морально-волевых кондиций команды важнее, чем вежливость по отношению к репортерам».

Вдобавок к плохому настроению я еще и сильно простудился. Больше не буду гулять вечерами по Красной площади в легкой спортивной куртке, совсем не предохраняющей от холода. Как я и ожидал, два часа, проведенные на тренировке, не были самыми радостными в моей жизни. Никому не хотелось вспоминать о том, что произошло накануне вечером. Гарри все еще не мог прийти в себя. «У нас бывают взлеты и падения, – говорил он. – Мы хорошо играем один период, хуже проводим второй и плохо – третий. Хорошо играть два периода подряд мы не можем. Русские же способны играть в одной и той же манере двадцать четыре часа в сутки – до полуночи третьего вторника февраля следующего года».

В середине тренировки я подкатил к борту, чтобы глотнуть воды.

– Как себя чувствуешь, малыш? – спросил Ферги.

– Ничего, кажется, неплохо, – ответил я, – но все еще делаю глупые ошибки.

– Это не беда, – отозвался Ферги, – лишь бы завтра вечером ты их не делал.

– Что?!

С тех пор как одиннадцать дней назад мы покинули Канаду, мне впервые дали понять, что я смогу сыграть в Москве. Но как сыграть? Ведь я плохо защищал ворота в Канаде. Я был в полном недоумении. В конце тренировки Гарри подъехал ко мне и сказал, что завтра вечером я играю. А ведь я уже больше двух недель не участвовал в настоящей игре. К тому же счет моих игр против русских 0:3, а количество пропущенных мною голов в среднем на игру астрономическое – семь. Что-то не логично. Тони же прекрасно провел вчерашнюю встречу, хоть мы ее и проиграли. Мне казалось, что если Гарри сделает замену, то поставит Э. Дж.

После тренировки мы с Линдой совершили экскурсию по Кремлю. Мы вошли в Кремль через ворота Спасской башни, миновали здание Верховного Совета и оказались у Дворца съездов – одного из самых больших театральных помещений мира, – облицованного белым мрамором. Дворец создавал поразительный контраст с древними, желтого цвета зданиями Кремля. Мы видели огромную Царь-пушку, слишком большую, чтобы из нее можно было палить. Затем мы осмотрели Оружейную палату, где хранятся драгоценности и реликвии царских времен.

В гостинице мне показали отчет «Советского спорта» о вчерашней игре, последний абзац которого развеселил меня. «Советская команда, – пишет В. Юрзинов, – показала характер и одержала важную победу. Отдавая должное нашим игрокам, мы тем не менее хотим их просить не заставлять своих болельщиков так нервничать и в воскресной встрече начать играть не в третьем периоде, а в самом начале».

Я хотел немного соснуть перед тем, как идти на оперу во Дворец съездов, но усталость и простуда взяли свое, и вместо одного часа я проспал до самого утра.

24 СЕНТЯБРЯ

Доводилось ли вам волноваться и нервничать так, чтобы не было сил встать? Именно так я чувствовал себя с утра, а ведь было только без четверти девять – еще одиннадцать часов до начала игры. В таком состоянии я находился лишь однажды – три года назад, когда впервые играл против русских в Ванкувере. Тогда я еще был запасным вратарем любительской сборной Канады и должен был доказать, что могу играть не хуже основного голкипера – Уэйна Стефансона. Нет ничего хуже боязни провала. Как ни странно, но накануне своей первой игры против Бостона на Кубок Стэнли в 1971 году подобного чувства я не испытывал. Наконец, я провел шесть последних матчей сезона НХЛ, и все шесть мы выиграли. Но мои выступления против русских… Ладно, не будем об этом.

Интересно, что думают наши о решении Синдена поставить на игру меня. Уверен, что они предпочли бы сегодня Тони, и я на них не в обиде. Более того, я почувствовал их настроение после вчерашней тренировки. Пока я ничем не доказал, что вдруг ни с того ни с сего начну хорошо играть против русских. А вообще, почему бы и нет? Вот, что я надумал в свою пользу:

1. В Канаде я еще не разыгрался, а теперь у меня за спиной две игры и месяц тренировок.

2. Я изменил свою манеру игры, приноровившись к стилю русских. Во всяком случае, морально я подготовился играть значительно лучше. Я еще не испытал свою новую тактику в деле, но уже поверил в нее. Долго она была для меня чем-то новым, и я не знал, смогу ли я так играть, да и стоит ли. А теперь я в этом уверен: уверен настолько, что меня силой не заставишь играть в старой манере Драйдена.

3. Наша команда играет значительно лучше.

На утреннем собрании на льду Гарри заметил, что русские стали лучше разыгрывать вбрасывание и что нашим центрам следует обратить на это внимание. В Канаде мы выиграли, пожалуй, семьдесят пять процентов вбрасываний, а в Москве, в первой игре, менее пятидесяти процентов. Еще одна новость: Жильбер Перро уехал в Канаду. Он забросил важную шайбу в Ванкувере и здесь помог забросить одну, а вот жалуется, что мало играет. Пэт Стэплтон подошел к Гарри и говорит: «Приехал в Москву отдохнуть, понимаете ли, а тут заставляют играть все игры!» Шутка в адрес Перро.