Джеймс Аллен - Михаэль Шумахер – номер один Страница 29

Он объясняет это так:

«Иначе мою жену и детей будут слишком часто узнавать и они больше не смогут так свободно перемещаться. Для нас с самого начала было ясно – Коринна испытывает дискомфорт, когда у нее берут интервью. Поэтому она их не дает. Это основная причина такого поведения. В довершение ко всему я наблюдал за женой Бориса Беккера и многими другими. В начале их хвалили за искренность и открытость, а затем по этой же причине критиковали. Беккеру пришлось в итоге раскрыть все карты. В тот момент мы с Коринной решили, что совершенно не хотим подвергаться такому. Пресса с этим уже смирилась. А VIP-события не наш мир – они для нас слишком поверхностны. Я не умею вести светские беседы. Я предпочитаю проводить время дома с семьей и друзьями».

Только самые близкие друзья вхожи в семью Шумахеров. Они никогда не нанимали няню для своих детей. Мать Корин-ны и ее друг часто бывают в швейцарском доме Шумахеров и присматривают за детьми, если Коринна в отъезде. Когда Михаэль брал два месяца отпуска в зимнее время, семья переезжала в свой дом в Норвегии, и их там навещали друзья.

В конце 2006 года Коринна написала короткие, но невероятно трогательные слова благодарности своему мужу:

«Иногда, когда я просто смотрю на него, меня переполняет необычайно сильное и глубокое чувство счастья. Я смотрю на него и думаю: «Это мой муж». Михаэль так силен и нежен одновременно, полон энергии и трогателен. Он хороший, душевный человек и потрясающий отец. Я думаю, что мы и наши дети – отличная команда.

Самое потрясающее в нем то, что для него нет ничего невозможного. Не важно что, не важно когда, не важно где – все под контролем. Я никогда не слышала, чтобы он вздыхал, закатывал глаза или говорил: «Не сейчас, позже». Михаэль действует. Он просто действует, и кажется, что ничто не может стать для него проблемой. Это потрясающее чувство – это дает мне уверенность, потому как я знаю, что, если он за что-то возьмется, он это сделает. Через мгновение все снова будет в порядке. Я обожаю в нем это. Я могу подойти к нему с любой просьбой, задать любой вопрос. Когда я в чем-то не уверена, я просто проговариваю это с ним. Спрашиваю: «Что ты об этом думаешь?» Невероятно, но он всегда знает, что нужно делать. Каким-то образом у него всегда все схвачено.

Здорово то, что мы все обсуждаем, и он не судит с позиции силы, а действительно прислушивается к моему мнению. Считается с моим мнением. Сила Михаэля в том, что он понимает – некоторые лучше него разбираются в каких-то вопросах, и хочет услышать их мнение.

Михаэль также невероятно честен. Это всегда восхищало меня. Когда мы познакомились, нам было по шестнадцать или семнадцать лет. Пару раз мы играли в карты, и его удивительная честность бросалась в глаза. Обман? Ни в коем разе. Михаэль не стал бы обманывать – он на это не способен. Что-то внутри него изо всех сил сопротивляется этому. Потому я никогда не понимала все эти истории вроде «шулер Шуми» и тому подобное. Я гораздо больше замо-рачивалась этими историями, чем Михаэль. Для меня было абсолютной загадкой то, как людям вообще в голову такое могло прийти».

Хотя Коринна была не первой девушкой Шумахера, она стала первой, с кем у него сложились серьезные отношения. Время для этого было самое подходящее. Сын бедного строителя пробрался в гламурный мир супербогатых людей Формулы-1, но его эмоциональной реакцией на это оказалось желание остепениться и создать семью с девушкой такого же происхождения, как и он.

«Я всегда хотел такой жизни, такой, как у нас с Коринной, — говорит Шумахер. — Это было мое желание, моя мечта, потому что мне не нравится одиночество. Я хочу делить свою жизнь и проводить время с человеком, которого люблю».

По словам Вилли Вебера, время для того, чтобы строить серьезные отношения, было самое подходящее. «Очень важно, чтобы молодой человек нес ответственность не только перед командой или руководством, но и перед человеком, которого любит. Это было также очень важно для Михаэля – строить отношения с женщиной, которую он любил больше всего на свете и продолжает любить. Это изменило Михаэля к лучшему. Он стал позитивнее, свободнее, даже целеустремленнее. Все писали: «Теперь, когда он женат и обзавелся детьми, он будет ездить медленнее». Он опроверг все это».

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сражения с Айртоном Сенной

Сенна был лучшим гонщиком, которого я знал. 

Михаэль Шумахер очень уважал Айртона Сенну. Проблема заключалась в том, что Сенна не уважал его. Так, по крайней мере, чувствовал Михаэль. Только в последние месяцы их сражений, перед смертью Сенны в Имоле в мае 1994 года, бразилец начал демонстрировать Шумахеру уважение, которого немец так жаждал.

Тень Сенны легла на карьеру Михаэля. Будет преувеличением утверждать, что тень бразильца до сих пор преследует его, однако то, что Шумахер стал непосредственным свидетелем трагедии, оставило неизгладимый отпечаток в его душе. Их дуэль стала дуэлью, которую хотел увидеть целый мир, но судьба решила, что эта битва продлится лишь два с половиной сезона, — они выходили вместе на старт только сорок один раз.

Вилли Вебер говорит:

«Для всех нас случившееся с Сенной – огромная трагедия. Нам хотелось бы продолжать сражаться с ним на трассе. Михаэль хотел показать бразильцу, насколько он хорош в деле. Я уверен, Айртон знал, что Михаэль его превзойдет. Он чувствовал это, иначе бы дело не дошло до взаимных претензий.

Сенна уже знал, что Шумахер – некто особенный, кто способен превзойти его рекорды и ездить быстрее него».

На заре своей карьеры в Формуле-1 Шумахер понимал, что Сенна – самый крупный в паддоке «зверь», и вознамерился показать ему, чего стоит он сам. У этих двоих было множество стычек как на трассе, так и вне ее. Шумахер сознательно пытался забраться Сенне под кожу, подействовать ему на нервы. Он знал, что бразилец – человек очень эмоциональный, и провоцировал его, доводя до вспышек ярости. Михаэль считал неприемлемым, что Сенна читал лекции более молодым пилотам – говорил о безопасности и уважении на трассе, а вел себя так, словно эти правила для него не существовали. Когда Шумахер заговорил об этом на публике, Сенна грубо осадил его и как-то даже окрестил «тупицей». Тем временем их сражения на трассе были напряженными и крайне опасными – два импульсивных и талантливых гонщика словно стремились запугать друг друга своими действиями.

Сенна оказывал огромное влияние на формирование характера Михаэля и на стиль вождения молодого немца. Шумахер осознавал, что Сенна изо всех сил старался сплотить команду вокруг себя, чтобы все было так, как хочет он, это давало ему больше шансов на победу. Бразилец славился тем, что заряжал окружающих энтузиазмом, побуждал их всесторонне развиваться, работать над машиной. Сенна часто навещал инженеров Honda в Японии, и они стали считать его богом. На автодроме, во время брифингов, Шумахер наблюдал, как Сенна разговаривает с гонщиками-аутсайдерами, пытаясь наладить с ними отношения, — а все для того, чтобы в гонке те с радостью уходили с его дороги. Короче говоря, Сенна прорабатывал каждую деталь, с помощью которой мог получить преимущество над соперниками. Шумахер как губка впитывал новые для себя идеи и внимательно отмечал про себя, как действует великий чемпион. Позже Михаэль взял на вооружение подход бразильца и отшлифовал его до блеска.

Сенна познакомил Шумахера с тем, что можно определить как «философия победы любой ценой». Бразилец не желал принять, что кто-то другой может быть лучше него, и не умел мириться с поражением. Когда Найджел Мэнселл выиграл титул в 1992 году, Сенна на подиуме прошептал ему на ухо леденящие кровь слова: «Знаешь, почему я такой псих? Потому что не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, испытывал эти эмоции». Мэнселл говорит, что у него тогда кровь в венах застыла.

Сам Сенна был изнурен напряженными сражениями с Аленом Простом, включая два небезызвестных инцидента, когда парочка столкнулась друг с другом в борьбе за титул чемпиона мира. Тактика применения силы на трассе была обычным явлением в те дни; жесткие мужчины улаживали противоречия между собой на огромной скорости. Когда Шумахер в конце 1991 года был парашютирован в одну из ведущих команд, он оказался в самом эпицентре этой дуэли. В третьем раунде сезона-1992, через девять гонок, которые он успел провести за свою формулическую карьеру, Михаэль впервые сразился с Сенной на трассе.

Это случилось на Гран-при Бразилии в Интерлагосе, на родине Сенны. В то время страсть бразильцев к Формуле-1 достигла апогея, их обожаемый Сенна защищал титул чемпиона мира и был, похоже, в самом расцвете своих сил. Но 1992 год оказался проигрышным для бразильца, так как команда McLaren-Honda сильно отстала от Williams-Renault в технологической гонке и Сенна не мог достать Мэнселла, как ни пытался. Сенна не умел мириться с такими ситуациями и потому был настроен воинственно в тот уик-энд.