Лаванда Нимбрук - Теория и практика йоги Страница 3

В йоге физическое неотделимо от духовного, иными словами, больной йог, йог-преступник, умственно отсталый йог, порочный йог не могут существовать, потому что они не следуют пути совершенства. Между прочим, веками разработанная практика йоги – это способ заставить сознание человека через совершенство тела достичь и совершенства духа.

Индия, породившая учение йоги, была страной с очень сложным общественным устройством. Самые древние исторические источники – Веды и Упанишады – упоминали о существовании кастового деления и происхождении каст: богами из Пуруши (мирового тела и духа, первочеловека) были созданы четыре касты: брахманом стали его уста, руки – кшатрием, его бедра стали вайшьей, из ног возник шудра. Население Индии, согласно более поздним законам Ману (I в. до н. э.), было разделено на четко очерченные касты – брахманов (священнослужителей), кшатриев (воинов), вайшиев (ремесленников и торговцев), шудр (слуг), а также группу низших сословий (рожденные от смешанных браков и неприкасаемые, под которыми понимались рабы).

Первой по важности и привилегиям считалась варна жрецов – брахманов. Ко второй принадлежала вся военная знать – кшатрии. Обе варны составляли господствующий класс. Брахманы считались высшими из людей, они занимались изучением священных книг, участием в суде и управлении, выработкой законов и предписаний; им принадлежало все, чего они могли захотеть. Наказания, которые могли быть применены к брахману, – это изгнание и острижение.

Древние индийские законы признавали за брахманами исключительный характер прав в вопросах установления, толкования и защиты дхармы (универсальной нормы поведения индуса, зависящей от его возраста и варны). Переход из одной варны (касты) в другую был запрещен, а место каждой варны строго определено. Перейти из низшей касты в высшую можно было путем перерождения после смерти. По индийским философским воззрениям человек после смерти должен возродиться в согласии с исполнением своей кармы (обязанностей) в прошлой жизни, причем при должном исполнении кармы он может возродиться в теле брахмана или кшатрия, а при плохом – в теле представителя низших каст или даже в теле животного; особое значение уделялось данде – наказанию, которое заставляет людей следовать извечной дхарме.

Нарушителей дхармы помимо данды ожидала загробная кара, то есть плохое возрождение, это был своего рода устрашающий элемент, чтобы (согласно законам Ману) «ревностно побуждать вайшьев и шудр исполнять присущие им дела, так как они, избегая присущих им дел, потрясают этот мир». Кастовая незыблемость, наверное, и стимулировала существование йоги как учения, которое способно вывести человека из порочного круговращения перерождений. Но насколько и среди каких каст была распространена йога – это вопрос открытый.

Во всяком случае в ранней ведической йоге ведущая роль принадлежала аскетам, или тапасвинам (Яджнавалкья, Маричи, Васиштха), но о йоге дравидского периода исторических свидетельств не сохранилось. В классический период наибольшее значение приобрела раджа-йога Махариджи Патанджали, о котором уже упоминалось. Следует учитывать, что Патанджали составлял свой знаменитый труд «Йога-сутры» не для массового читателя, а для аскетов, то есть для людей, удалившихся от соблазнов мира, чтобы следовать путем духовного роста.

Еще позже внимание было обращено на соединение ведической традиции с тантрой и шактизмом (кайя-садхана Гуру Горакшанатха), в результате чего большое значение приобрела практика, которая должна была через совершенство тела привести к совершенству сознания и уподобить ученика богу Шиве. Гуру Горакшанатху йога обязана обобщением известных ему методов работы с телом и сознанием. Самыми древними источниками по йоге считаются Веды и Упанишады. Известно четыре сборника Вед, в которых было изложено известное индийцам знание о мире, причем Веды собирались в своего рода руководства для практического применения и предназначались для определенной категории читателей – Брахманы для брахманов, Араньяки для отшельников, Упанишады для санньяси.

До того как тексты были записаны, они передавались в изустной традиции от учителей ученикам. Считается, что Веды были записаны индийским мудрецом Вьясой, но ученые пришли к выводу, что тексты Вед различаются по стилю изложения и были записаны разными людьми и в разное время. Йоге посвящено одиннадцать известных нам Вед. Упанишады, посвященные вопросам йоги, ученые относят к текстам наттхов и сиддхов, которые расширили и углубили сведения, записанные в Ведах. Упанишады посвящены вопросам жизни и смерти, возникновения жизни, происхождения людей, их отношениям с богами, в них дана концепция реинкарнации – постоянного возрождения людей в новой жизни после физической смерти и зависимости благополучия в новой жизни от деяний человека в его прошлом существовании. В Упанишадах уделено внимание понятию кармы – то есть необходимости выполнить какие-то действия, чтобы получить право на «хорошую» реинкарнацию.

С развитием буддизма, джайнизма, вайшнаизма, ислама, христианства элементы йоги стали использоваться и среди последователей этих религий. И в зависимости от необходимости йогу рассматривали как избранные практики: если упор делался на физическом развитии – то как проверенный временем курс физической подготовки, если на тантрических практиках – то как курс бытовой магии. Но наиболее сильно йога влилась в повседневную практику буддизма, индуизма, тантризма.

Космогония [1]

В основе всех положений йоги лежат космогонические воззрения древних индийцев, которые известны по текстам Упанишад.

В Айтарея-Упанишаде дается представление о сотворении Вселенной.

Вначале существовал только один Атман – своего рода мировое сознание. Затем Атман решил создать миры: небесные воды, частицы света, смерть, воду. «Небесные воды – над небом, небо – [их] опора, воздушное пространство – частицы света, земля – смерть; что находится внизу, то – вода». Но для существования миров было необходимо создать хранителей миров. Для этого Атман извлек из вод пурушу, то есть мировое тело, придал ему внешний облик и согрел его. «Рот этого согретого раскрылся, словно яйцо; изо рта [вышла] речь, из речи – огонь. Ноздри [его] раскрылись; из ноздрей [вышло] дыхание, из дыхания – ветер. Глаза [его] раскрылись; из глаз [вышло] зрение, из зрения – солнце. Уши [его] раскрылись; из ушей [вышел] слух, из слуха – страны света. Кожа [его] раскрылась; из кожи [вышли] волосы, из волос – травы и деревья. Сердце [его] раскрылось; из сердца [вышел] разум, из разума – луна. Пуп [его] раскрылся; из пупа [вышел] выдох, из выдоха – смерть. Детородный член [его] раскрылся; из детородного члена [вышло] семя, из семени – вода».

Созданные божества миров погрузились в мировой океан, а пурушу Атман подверг голоду и жажде. Божествам голодное существование не понравилось, они стали требовать, чтобы Атман дал им насытиться. Не понравилось им и пребывать в океане, они стали просить создать им пристанище.

Бог думал отделаться от богов коровой, но богам показалось, что этого мало. Тогда Атман привел к ним пурушу. Пуруша удовлетворила богов, каждый нашел там свое место: «Огонь, став речью, вошел в рот. Ветер, став дыханием, вошел в ноздри. Солнце, став зрением, вошло в глаза. Страны света, став слухом, вошли в уши. Травы и деревья, став волосами, вошли в кожу. Луна, став разумом, вошла в сердце. Смерть, став выдохом, вошла в пуп. Вода, став семенем, вошла в детородный член.

Голод и жажда сказали ему [Атману]: “Сотвори [пристанище] и нам”. Он сказал им: “Я доставляю вам долю в этих божествах, я делаю вас соучастниками в них. Поэтому, какому божеству ни приносится подношение, голод и жажда бывают соучастниками в нем”. После этого Атман занялся приготовлением пищи для богов. “Он согрел воду. Из нее, согретой, он произвел воплощенный образ. Поистине воплощенный образ, который он произвел, и есть пища. Будучи созданной, эта [пища] пожелала ускользнуть от него. Он хотел схватить ее речью, он не смог схватить ее речью. Если бы он схватил ее речью, то можно было бы насытиться пищей, уже произнося речь.

Он хотел схватить ее дыханием, он не смог схватить ее дыханием. Если бы он схватил ее дыханием, то можно было бы насытиться пищей, [уже] вдыхая [ее запах].

Он хотел схватить ее глазом, он не смог схватить ее глазом. Если бы он схватил ее глазом, то можно было бы насытиться пищей, уже видя [ее].

Он хотел схватить ее слухом, он не смог схватить ее слухом. Если бы он схватил ее слухом, то можно было бы насытиться пищей, уже слыша [о ней].

Он хотел схватить ее кожей, он не смог схватить ее кожей. Если бы он схватил ее кожей, то можно было бы насытиться пищей, уже касаясь [ее].

Он хотел схватить ее разумом, он не смог схватить ее разумом. Если бы он схватил ее разумом, то можно было бы насытиться пищей, уже размышляя [о ней].