Кшиштоф Барановский - Вокруг света на Полонезе Страница 3

Под палубой относительно тихо. Только время от времени волна покрупнее встряхивает яхту, и все, что не принайтовлено, летит от одного борта к другому, заодно с человеком. Когда-то я принял за шутку совет пользоваться на яхте каской, но сейчас она оказалась бы кстати.

Маленькая лампочка над штурманским столом освещает кусочек карты. Проложенный на ней курс на юго-запад - единственное доказательство, что мы еще не окончательно потерялись в раскачавшемся море. Ежечасно я отмечаю расшифрованные показания пощелкивающих вразнобой приборов: лага, измеряющего пройденный путь, курсоуказателя, указателя направления ветра, измерителя скорости ветра, эхолота, указателя отклонения от курса... Законы навигации одинаковы для всех судов, поэтому оборудование "Полонеза" и больших судов в какой-то мере сходно.

За кормой тянутся удочки. К вечеру ветер утих, и Куба заявил, что такая безветренная погода хороша для рыбной ловли. Я вспомнил, что подготовился и к этому. Правда, я не рыболов и еще ничего не поймал с борта яхты, но поесть свежей рыбки на ужин или завтрак никогда не против. Поэтому я позаботился о рыболовном снаряжении, попросив щецинских друзей-рыбаков прислать мне такие снасти, которые забрасываются в шесть вечера, а в шесть утра вытягиваются с уловом... Настоящему рыболову это покажется смешным, но ведь я - не настоящий рыболов. К тому же на яхте с минимальной командой есть тысяча дел поважнее. Но когда Куба заговорил о рыбе, я с восторгом схватил лески с прикрепленными на концах блеснами. Острые крючки зацепились сначала за меня, потом за тросы и наконец за лески. Когда удалось их распутать, было, как ни странно, ровно шесть часов.

Первое время я с нетерпением трогал удочки - не клюет ли. Но клёва не было. А потом поднялся ветер, яхта пошла быстрее и шансы на улов уменьшились. Удочки я на всякий случай оставил, в расчете на толику счастья.

Куба отправился спать. Качка убаюкивала его, и, чтобы не вывалиться из койки, он загородил ее закладной доской. После полуночи наступит его вахта. В одиночестве он будет стоять на качающейся палубе, сознавая, что все зависит только от его ловкости и умения, что он один ответствен за любую навигационную ошибку и что у него нет шанса на спасение, очутись он за бортом...

Спустя дня два мы вспомнили об этой ночи. Оказалось, Кубу одолевали те же мысли. Находясь на носу, где особенно сильно ощущается неровный ритм взволнованного моря, он размышлял на вахте о том, что один неосторожный шаг на скользкой, залитой водой палубе может стоить ему очень дорого...

В это время я крепко спал. А когда проснулся в шесть утра, сразу же подумал не о трудной вахте моего товарища (трудность одиночного плавания заключается уже в самой его сути), а о вкусной рыбе, которую мы буксируем за кормой. Я бросился к удочкам. Вначале леска не шла, но постепенно ее сопротивление ослабевало, и наконец я вытащил... кусок оборванного поводка. На второй леске блесна исчезла вместе с поводком. Так закончилась ловля мелкой рыбы. У меня еще оставалась снасть для крупной рыбы.

А пока что ветер усилился еще больше и его вой в такелаже стал тоном выше. Такие звуки приятно слушать в теплом доме. Но мы не сетовали на ветер, поскольку он быстро приближал нас к берегам Англии. Возле Хук-ван-Холланда нам встретилась яхта, шедшая в обратном направлении. Под небольшим парусочком она с трудом пробивалась против ветра, то поднимаясь на гребни волн, то опускаясь в долину. Все маленькие суда, тяжело переваливавшиеся с борта на борт при таком ветре и волнении, вызывали мое сочувствие. На этой "гористой" морской поверхности, вероятно, и "Полонез" выглядел несолидно, но мы только чуть уменьшили парусность и считали себя настоящими Покорителями Великого Океана.

Казалось просто невероятным, что яхта, подскакивая все время на волнах, удерживала правильный курс по компасу, а подруливающее устройство справлялось с силами, действующими на паруса. Но вот на ее траверзе появились белые скалы Дувра, и именно в том месте, где мы ожидали увидеть сушу.

Первым английским портом был город Каус на острове Уайт. Это - Мекка яхтсменов всего мира, город, где находится резиденция фирмы Вицека-Вацека.

Ночуем у причала. Опять воет в такелаже ветер. В Северном море мы были обречены плыть в любую погоду, а быстрое плавание доставляло нам и много радости. Но сейчас, лежа на койках под палубой, мы дружно считаем, что в такую погоду лучше находиться в порту. Наконец-то нам тепло и уютно - под одеялами.

Страсти вокруг гонок

Двенадцать лет назад, перед первой гонкой одиночек через Атлантику, Чичестер поспорил с Хаслером на полкроны, что станет победителем. С тех пор многое изменилось. Гонки на трансатлантической трассе, состоявшиеся уже трижды, завоевывали все большее признание яхтсменов. Однако после того как я осмотрел в Лимингтоне яхту "Стронгбоу", у меня появилось желание поднять паруса и двинуться обратно в Польшу. Разве можно меряться силами с такой машиной? Стройный корпус длиной 20 метров весит всего 8 тонн, а "Полонез" при длине 14 метров тянет 11,6 тонны. А мыслимо ли победить "Вандреди трез" - эту сногсшибательную французскую яхту, которую создал американский конструктор Дик Картер? Длина яхты - 40 метров!

После первой гонки, в которой действительно победил Фрэнсис Чичестер, молодой лейтенант французского военно-морского флота Эрик Табарли заявил, что для таких состязаний нужно строить специальную яхту и как можно крупнее. Это он подтвердил победой в гонке 1964 года, чем поверг в изумление англичан и добился огромной популярности во Франции (и ордена Почетного Легиона). В 1968 году Табарли не повезло: его яхта разбилась в пути. А в 1972 году французы выставили "Вандреди трез" (120 тысяч фунтов стерлингов!), на которой Жан-Ив-Терлен должен был отправиться за победой.

Конкуренция втянула в орбиту гонки фирмы, использующие успехи протежируемых ими яхтсменов для рекламы своих изделий. Тогда оргкомитет ввел ограничение: запрещается присваивать яхте имя фирмы, финансирующей участника гонки.

Яхта француженки Анн Михайлофф называется "Петер Стюйвезан". Это марка папирос, но стартующая на этой яхте Анн уверяет, что так звали первого бургомистра Нью-Йорка, ее любимого исторического героя.

- Мы не в состоянии проверить все названия яхт, - жаловался председатель гоночной комиссии Джек Олдинг-Смей.

Секретарь комиссии Теренс Шоу объяснил это на примере Терезы Ремишевской:

- Чтобы убедиться, что "Комодор" - не название польского косметического средства, нам, вероятно, нужно посетить все варшавские парфюмерные магазины...

Вчера у борта "Полонеза" стала итальянская яхта "Саггитарио". Вскоре я познакомился с ее капитаном Франко Фагжиони, злая молва о котором распространилась среди яхтсменов задолго до его прибытия. Дело заключалось в следующем. По правилам гонки последний срок зачета обязательного квалификационного рейса в 500 миль заканчивался в полночь 17 апреля - за два месяца до старта. И не было ничего странного в том, что из Рима позвонил британский атташе и сообщил: Фаджиони закончил утром этого дня квалификационный рейс, несмотря на штормовую погоду на Адриатике. Однако через двадцать минут раздался телефонный звонок из Лондона и привел комиссию в замешательство. Итальянский морской атташе сообщал, что Фаджиони все еще продолжает плавание и должен закончить рейс до полуночи. Пока комиссия обсуждала, как отнестись к обоим фактам, раздался третий телефонный звонок - на этот раз от главнокомандующего британскими военно-морскими силами лорда Михаэла Поллока. О чем говорил главнокомандующий, осталось тайной, но заявка капитана военно-морского флота Франко Фаджиони была комиссией принята. Описывая эти события на страницах "Санди тайм", участник гонки Муррей Сайл, стартующий на "Леди-оф-Флит", заметил саркастически:

- НАТО еще раз подтвердило свое единодушие.

Атлантика - северная трасса

Старт

Не торопясь, карабин за карабином, я ставлю передний парус. Внимательно слежу за каждым бегущим к нему тросом. Поглядываю на затянутое облаками небо и по их движению определяю, что старт будет классическим против ветра. Для небольших яхт это дополнительный шанс. Все последние приготовления внешне я выполняю очень спокойно, а сам перебираю в мыслях возможные упущения, еще раз лихорадочно оцениваю лучшие варианты старта, хотя все уже давно мной обдуманы. Решено также, что через Атлантику я иду самым коротким путем, где ожидают меня айсберги, туманы, встречные ветры и штормы. Может быть, эти опасности расхолодят некоторых яхтсменов и я окажусь в выигрыше.

"Комодор", стоявший все время рядом с "Полонезом", отходит и швартуется возле "Юпитера". Я принайтовил в каюте все мелкие предметы, чтобы они не летали по ней, когда яхта начнет скакать по волнам. Образцовый порядок у меня и на палубе. С трудом сдерживаюсь, чтобы еще раз не проверить, как работают тросы, блоки, крепления парусов.