Георгий Ярцев - Я плоть от плоти спартаковец Страница 30

Но все–таки в ту поездку не отправились сразу шесть человек. А почему, спрашивается? Просто потому, что никто не хотел думать и волну лишний раз поднимать. Над нами ведь продолжало висеть то проклятие в виде бромантановского дела. Оно долго не давало покоя, довлело постоянно. Может, только со временем, с приходом Хиддинка, это проклятие стало постепенно уходить…

Не собираюсь оправдываться, но первый мяч нам забили из «вне игры». Это очевидно. И здесь наши защитники попятились назад. Таким мастерам, как Деку, Роналду, давать бить из убойных позиций смерти подобно. Они даже имели возможность посмотреть, оценить позицию, мячишко остановить, подработать его. И точно, неотразимо удары нанести.

Еще во время жеребьевки финальной части первенства Европы наставник португальцев Сколари очень тепло ко мне отнесся, мы тогда с удовольствием познакомились, пообщались. Долго беседовали. И уже непосредственно на послематчевой пресс–конференции он откровенно признал, что 7:1 — просто чудо. Привел, кстати, почти аналогичный пример с бразильской сборной, которую возглавлял. Ведомые им кудесники мяча проиграли то ли Венесуэле, то ли Колумбии 0:5. Сколари честно сказал: всего ожидал, но никак не результата 7:1. Случаются такие матчи; я вот, Сколари, тоже через это прошел.

То, что ушел с лавки, до сих пор считаю своим верным решением. Мне до такой степени стало плохо, тошно… Васильков следом вышел, укол мне сделал. Привел в чувство. Ведь нужно было пресс–конференцию посетить, что–то говорить там, общаться с журналистами. Состояние такое: пропади все пропадом! Все, больше не хочу. Следующий матч у Эстонии дома мы выиграли относительно легко, спокойно. Многие ребята, в частности, Андрей Каряка, сказали тогда, что они играли «за тренера Ярцева». Приятно. Душу как–то согрело. Вот опять же, может, вырываю из контекста рассказа. Хороший был защитник — Бугаев. Потеряли его из–за тех самых фармакологических нарушений. И где он сейчас?

Если вернуться к матчу с португальцами, абсолютно ничто не предвещало разгрома. Обычно вторую игру отборочного цикла мы всегда проводим уверенно. Спокойно, ровно. Состав, отправившийся в Португалию, не сильно менялся, в основном опытные мастера вышли. Дебютантов в команде не было. Тем более располагали записями матчей с участием португальцев, их состав со времен европейского чемпионата тоже почти без изменений. И от своей манеры действий на поле соперники не собирались отказываться. Ну, что случилось, то случилось. Я говорил: девять ударов, семь голов. Может, один мячик Слава мог бы зацепить, остальные из разряда не берущихся. Просто сумасшедшие по силе и точности удары.

Кстати, накануне самого матча ходили упорные разговоры о том, что с качеством тамошней воды не все в порядке. Уж больно все–таки команда наша выглядела на редкость разобранной, вялой, какой–то даже аморфной.

Мне как–то коротенький анекдот рассказали в связи с этим поражением. «После Португалии забирается Ярцев в горы. Голову обхватил, сидит в пещере, думает. И как бы про себя говорит: совсем один, совсем один. Эхо вторит: семь один, семь один».

А дальше нам сорвали подготовку к матчу с эстонцами на выезде. Руководство Российского футбольного союза решило лететь одним чартером вместе с молодежной сборной. И вылет неоправданно задержался: кому–то из молодежки захотелось, видите ли, шоколадку или мороженого в дорогу купить. Пока за этими шоколадками ходили, рейс–то задержали. Прямо–таки детский сад. Прилетели на место с трехчасовым опозданием.

Стадион, на котором планировалось провести тренировку, оказался к тому времени попросту закрыт. С грехом пополам арену открыли, но… Не то чтобы дальше центра поля не пустили — выделили метров пятнадцать клочка газона. Откровенное издевательство! Как–то размялись. Если бы руководство РФС поехало с нами, то арену в полном объеме сборной России, скорее всего, выделили бы. Но мы же с опозданием прилетели.

Колосков с Тукмановым в первую очередь отправились на обязательное в подобных случаях совещание. С участием принимающей стороны, арбитрами, комиссаром матча и так далее. А нас на стадион, повторюсь, отказывались пускать! Говорю кому–то из своих: ломай замок, тогда войдем. Что оставалось делать?! В общем, после той накладки в аэропорту многое пошло наперекосяк.

Скомкано было занятие наших сборников, но тем не менее хоть как–то размялись. Освободили от пенопласта маленькую часть газона, на ней и тренировались, если это можно назвать тренировкой. Ворота футбольные при этом отсутствовали, не в курсе даже, как вратари под руководством Дасаева занимались. Откровенно говоря, Колоскову на тот момент несколько безразлично многое было, наверное, он понимал, что ему уже не быть президентом РФС, другая кандидатура озвучивалась. Отсюда и некоторая апатия читалась. Хотя бы дали спокойно доиграть отборочный цикл — футболистам, тренерам, руководству федерации в том числе.

Выходим с тренировки, я интересуюсь у пресс–атташе сборной: предматчевая пресс–конференция будет? Тут буквально подбегает какой–то работник и сообщает: пресс–конференция отменяется. И доктор Васильков говорит: вся команда уже в автобусе, на стадионе не оказалось горячей воды. Футболисты — взмокшие от тренировки, уставшие, душ принять негде. Необходимо срочно ехать в отель, где имелись, слава богу, более или менее приемлемые условия. Что оставалось делать? Сажусь вместе со всеми в автобус, уезжаю. Даже не знаю, кто мне такую «свинью» подложил. Дело в том, что ожидаемая пресс–конференция, конечно, состоялась, но прошла в противоположном крыле арены. Мне–то откуда знать? Что я потом слышу и читаю? Ярцев–де наплевал на журналистов, уехав в гостиницу…

Помню, как тренера команды Уэльса Хьюза, проигравшего, между прочим, отбор на чемпионат Европы, звали к себе работать сразу три–четыре клуба английской премьер–лиги. Причем то были команды не средней руки, а весьма именитые. Вот вам ярчайшая иллюстрация отношения к наставникам там и здесь. После ухода из национальной команды у меня поинтересовались, чем займусь дальше. «Непременно куплю очень качественный шампунь, может быть, замечательного мыла и отмоюсь для начала, уж простите, от вашего дерьма, — отвечал я журналистам. — Это первоочередная моя задача. Мыться планирую дня три. Мочалкой и специальными шкрабами».

Добавлю, и португальцы не без изъяна выступали в том отборочном цикле. Можно и нужно было с ними конкурировать. Мы отыграли у них пару очков в Люксембурге, когда соперник ничейку сделал. Дальше они бились по календарю в гостях со словаками. Очень, конечно, требовалась победа в Эстонии. У португальцев со словаками равное количество баллов, лишь одно очко мы им могли уступать. И пять матчей кряду у нас дома. Нетрудно шансы оценить.

Пошел бы я, скажем, теперь работать в сборную? Наверняка размышлял бы над подобным предложением не пару–тройку дней, как в 2003‑м, а минимум месяц. Может, согласился бы, но родственники, близкие люди, друзья и знакомые точно отговорили бы. Под таким напряжением все время жить — врагу не пожелаешь. Ведь работа в сборной действительно форсажная, времени на раскачку совсем нет, его никто не даст. Она, эта работа, откладывает затем отпечаток на всю твою жизнь и на жизнь твоих близких, друзей. Когда под постоянным общим прицелом находишься, никуда не возможно свободно пойти, — например, где–то посидеть в компании, отдохнуть, пообщаться. Нет, в состоянии тотального стресса нельзя и не нужно жить!

Признаться, мне противно слышать, когда применительно к нашим тренерам, например, говорят: извините, мы — общественная организация и больше такой–то суммы платить вам не можем. Вдруг появляется иностранный специалист, и сразу — миллионные контракты. Здорово, братцы! Значит, для своих вы общественная организация, а для заезжих тренеров буквально на глазах преображаетесь в коммерческое предприятие. Блеск! Только к чему подобное уничижение?

К примеру, что–то, возможно, у того же Газзаева в сборной не получилось. Но зачем его топтать надо было? Впрочем, такого, как Валерий, особо и не потопчешь. Как, к слову, и Романцева тоже. Они оба умели и умеют держать удар. Я всегда таких людей уважал. Они, неизменно молча, не ссылаясь на кого–то и что–то, на всякие там привходящие обстоятельства, мужественно переносили удары судьбы. Смею надеяться, что и я отношусь к данной категории людей.

После ухода из сборной начался процесс привыкания к нормальной, обыденной жизни. Меня всегда в подобных случаях очень выручала спартаковская команда ветеранов. Здесь я в кругу своих давних друзей, никто тебя не критикует, тем более не поносит. Они все, представьте, поддерживали. Если критиковали, то в основном футболистов сборной. Вместе со мной покинул национальную команду и Ринат Дасаев. Так что мы снова были вместе, только в несколько иной, куда более доброжелательной обстановке. Вообще тему выступления сборной, ее уровня игры мои спартаковские друзья старались тогда обходить, чтобы не нанести мне душевных ран. Народ у нас в таких делах тонкий, деликатный. Тепло встретили и в семье, очень даже обрадовавшись моему возвращению в тихую, любимую гавань. Словом, жизнь налаживалась.