Андрей Васильченко - Нордические олимпийцы. Спорт в Третьем рейхе Страница 30

Но все это были мелочи. Главным победителем из этих соревнований вышел национал-социалистический режим. Многие люди оказались впечатлены тем, что видели «дружелюбных» немцев. Гитлер самолично раздавал автографы. Для иностранцев он вовсе не выглядел монстром, как его изображали в антифашистской прессе. Многие из этих иностранцев даже позволяли себе склоняться к тому, что «национал-социалистический режим, возможно, был не так уж плох». Распространение подобных настроений в корне подрывало возможность организовать эффективную кампанию по бойкоту Берлинских игр, запланированных на август 1936 года.

Глава 8

Бой гигантов

В начале лета 1936 года больше предстоящей Олимпиады немцев волновало только одно спортивное событие — намеченный бой германского боксера Макса Шмелинга и американца Джо Луиса. У этого поединка была своя длинная предыстория. 21 декабря 1935 года в Америке был распространен слух, что Джо Луис умер. Казалось бы, американцы должны были уже привыкнуть к подобного рода «сенсациям». Только в 1935 году этого темнокожего боксера «хоронили» по меньшей мере десять раз. Его «убивала» мафия, «отравляли» любовницы, «забивали насмерть» гангстеры. А также несколько раз он «разбивался на смерть» в автокатастрофах. Когда в «Нью-Йорк тайме» только за один день поступило более тысячи звонков, то в газете решили дать опровержение этих слухов. «Если я мертв, то я, наверное, самый живой труп на свете», — заявил Луис репортеру.

В начале 1936 года Джо Луис еще не был самым титулованным боксером США, но мог по праву считаться одним из самых известных американских спортсменов. Журнал «Ринг» ставил его на первое место. Подобная оценка во многом была оправданной. Только за 1935 год Луис смог заработать 400 тысяч долларов. Сам он планировал, что к 1937 году заработает «свой первый миллион». Формально чемпионом по боксу считался Джеймс Брэддок. Однако тот выступал в провинциальных городах, где проживал в невзрачных отелях, получая за бой тысячу долларов. Луис же путешествовал в собственном спальном вагоне и жил в фешенебельных гостиницах. Ему не удавалось завоевать титул чемпиона, так как Брэддок уклонялся от боя с темнокожим боксером. В середине 30-х годов бокс во всем мире переживал своеобразный ренессанс. Передовицы газет пестрели новостями о боксерах, которые по своей популярности обошли бейсболистов и теннисистов. Бокс стал прибыльным бизнесом. Однако многих смущало, что Джо Луис был темнокожим, а потому некоторые продюсеры занимались поиском «белой надежды». Но в Америке не нашлось ни одного белого боксера, кто бы мог противостоять Луису. Хотя бы уже по этой причине намеченный бой с Максом Шмелингом стал своеобразной сенсацией. Это был не просто бой белого и темнокожего спортсменов. Запланированный поединок воспринимался как противостояние систем: американской демократии и германского национал-социализма, заявлявшего о превосходстве белой расы.

За полгода до встречи со Шмелингом Луис провел три боя — все они длились от одной до двух минут и закапчивались нокаутом. Луис не считал немца серьезным соперником. Впрочем, собственно бой почти никто не рассматривал как сугубо спортивное событие. С самого начала оно стало восприниматься как политическое действо. Слухи о том, что предстоящий бой Макса Шмелинга против Джо Луиса был не более чем закулисной интригой или заговором, организованным белыми расистами, ходили по всей Америке. По одной версии, инициатором этого боя было правительство Рузвельта, которое опасалось, что чернокожий боксер, получивший титул чемпиона мира по боксу, может вызвать недовольство у избирателей южных штатов. По другой версии, Англия, Франция и Голландия по «тайным каналам» поставили ультиматум США, заявляя, что чернокожий боксер никогда не будет признан чемпионом мира. Были даже своеобразные вариации слухов на тему «еврейского заговора». С одной стороны, предполагалось, что Джо Луис мог вызвать недовольство еврейских бизнесменов своими якобы антисемитскими высказываниями. С другой стороны, строились версии о том, что те же самые еврейские бизнесмены пытались сорвать бой Луиса и Шмелинга, что было частью общих мероприятий по бойкоту Берлинской Олимпиады. В самой Германии в преддверии Олимпийских игр предпочитали воздерживаться от резких высказываний в адрес чернокожего боксера. В рейхе пытались создать видимость «спортивной веротерпимости».

Однако во всех вышеуказанных слухах как бы фоном шла идея, что Джо Луис должен был проиграть. На самом деле подобное американцам казалось маловероятным — они привыкли к тому, что Луис в первом же раунде направлял своих противников на пол ринга. В этой связи появилась новая череда слухов — они были связаны с тем, что Германия откажется присылать Шмелинга на бой. Предположение, что национал-социалисты и Шмелинг проигнорируют приглашение из опасения быть «побитым негром», не было уж совсем фантастичным. Уже после окончания Второй мировой войны Макс Шмелинг вспоминал, что Гитлер хотел запретить ему выезд в США. В данном случае фюрер считал, что Шмелинг не мог защищать честь Германии в бою против чернокожего спортсмена, который изначально находился в более выгодном положении. Однако Шмелингу все-таки удалось изменить мнение Гитлера. Когда стало ясно, что бой все-таки состоится, то тысячи немцев решили увидеть бой. Чтобы обеспечить необходимую поддержку Шмелингу, пароходство «Северо-германский Ллойд» на 50 % снизило стоимость билетов на океанские лайнеры «Бремен» и «Европа». На самом деле национал-социалистические власти оказались в очень щекотливом положении. Неприязнь «профессионального спорта, ориентированного на зрелищность», уравновешивалась желанием поддержать германского боксера. Кроме этого не стоило забывать о том, что участие Макса Шмелинга в этом бою было своеобразной рекламой Олимпиады 1936 года.

Впрочем, положение самого Макса Шмелинга в Германии было тоже неоднозначным. К 1936 году он был мировой знаменитостью, обладателем титулов: чемпион Германии, чемпион Европы, чемпион мира. За его плечами в качестве известного спортсмена были съемки в кино и даже выступление на эстраде. Макса Шмелинга нельзя было назвать «нордическим арийцем» — он был темноволосым, с густыми бровями, за что и заслужил прозвище Черный Гусар. Он никогда не интересовался политикой, но это не мешало многим политическим силам использовать Макса в своих собственных целях. Когда 6 января 1928 года Шмелинг одержал верх над итальянским боксером Микеле Бональя, то немецкая социал-демократическая пресса рассматривала это в качестве «победы германской демократии над итальянским фашизмом». Пройдет всего лишь несколько лет, и Шмелинг окажется в национал-социалистической «обойме». Еще в начале 1936 года Имперский спортивный руководитель Ганс фон Чаммер заявил, что «в Германии не может быть неполитизированных спортсменов». Подразумевалось, что все немецкие атлеты должны были пройти специальный курс «мировоззренческого обучения». Но Макса Шмелинга решили избавить от этого. Он не был членом национал-социалистической партии, но это не мешало ему иметь множество друзей, которые были высокопоставленными партийными функционерами. Например, боксер был очень дружен с Гансом Хинкелем, руководителем Имперской палаты печати. Если требовалось, то Шмелинг вскидывал правую руку в «немецком приветствии», но все-таки не очень охотно фотографировался на фоне полотнищ со свастиками. Когда в марте 1936 года проходил очередной плебисцит, то он был в числе знаменитых немцев, которые призывали своих сограждан к поддержке Гитлера. Шмелинг говорил и действовал равно столько, чтобы сохранять благосклонность национал-социалистического режима. Если национал-социалисты просили оказать какую-то «любезность», то он никогда не отказывал им.

Многие полагали, что Шмелинг был нужен национал-социалистическому режиму не только в качестве объекта пропаганды, но и как источник валюты. В указанное время любым немцам, выезжавшим за границу, запрещалось брать с собой более 40 долларов — в рейхе ощущался недостаток валютных запасов. Отчасти подобное предположение подтвердил сам Макс Шмелинг. Одному американскому репортеру он заявил: «Я предполагаю, что привезу с собой на родину несколько сотен тысяч долларов. Думаю, что доктор Шахт не будет против». Несмотря на то что Шмелинг не разделял расистскую идеологию национал-социализма, он не был лишен неких предубеждений в отношении цветных боксеров. Как он заявил о Джо Луисе: «Он умный и хорошо воспитанный человек, который ведет абсолютно безупречную со спортивной точки зрения жизнь, он не пытается выделиться своим экстравагантным поведением. Посмотрите на Луиса — он не допускает ошибки многих цветных спортсменов, которые пытаются проникнуть в высшие круги белою общества».

Накануне отъезда Шмелинга в США пресс-атташе Имперского спортивного руководства Гвидо фон Менгден заявил немцам через прессу: «Шмелинг — самый известный и самый прославленный немецкий атлет последнего времени. Рейх желает ему всего наилучшего. Конечно же мы надеемся, что Макс Шмелинг победит. Но даже если он вернется домой побежденным, то страна отнюдь не будут погружена во вселенскую скорбь». Несмотря на подобные заявления, немецкая сторона была настроена на победу. Буквально перед отъездом в США Макс Шмелинг вместе со своей супругой Анни Ондрой посетил министра пропаганды Йозефа Геббельса, который решил оказать боксеру пропагандистскую поддержку. В США пресса, напротив, пыталась всячески дискредитировать Черного Гусара. Более того, читателям преподносились мнимые «подробности» из отношений Шмелинга и национал-социалистического режима. «Одержимая расовой идеей Германия не простит Шмелинга, который решил драться с негром».