Виктор Коноваленко - Третий период Страница 32

     – Холмквист где-то актер. Он играет иногда на публику. Коноваленко же ни о чем, кроме игры, не думает.

     Сам-то Коноваленко лучшим вратарем турнира назвал Холмквиста. Почему? Не знаем. Хотя Холмквист, безусловно, классный вратарь. Только вот правильно подметил швейцарский журналист – актер он: то публике помашет, то вдруг начнет что-то картинно объяснять арбитру. Да и нервы Холмквиста порой подводят: в конце трудных встреч нередко поднимал он голову, поглядывая на часы, – мол, скоро ли все это кончится? А Коноваленко как встал на первой минуте матча, так уж и до конца ни о чем, кроме шайбы, не думал.

     Хоккей – спорт мужественных. И говорить о том, что хоккеист имеет мужской характер, отнюдь не значит одаривать его комплиментами. И вот одна деталь. Ни у кого не повернется язык сказать, что Стернер – не боец, не мужественный хоккеист. Но после матча Швеция – ЧССР Стернера уносили на носилках. Каких только разговоров не было об этом в пресс-центре! Что чуть ли сломаны у Стернера все ребра, что вообще не играть ему в хоккей больше. Однако на следующий день знаменитый шведский нападающий уже выступал по телевидению как ни в чем не бывало. И про носилки не вспоминал. А ведь и для Коноваленко выносили на лед "Юханнесхофа" носилки – в матче первого круга со шведами. Травма у нашего вратаря, как потом выяснилось, была довольно серьезная – после таких не сразу в себя приходят. И мог бы он так же, как и Стернер, лежать себе на носилках. Только, очнувшись, убежал Коноваленко от санитаров. А на следующий день рвался провести полную вратарскую тренировку. Едва врачи сборной да тренеры его удержали. И после второй игры, с финнами, когда исход встречи был ясен уже во втором периоде, получив снова удар в переносицу, Коноваленко мог бы со спокойной совестью покинуть свое место. Но хотя кровь залила ему под маской лицо, никто об этом до конца матча так и не узнал – не подъехал Виктор к борту, не оказывали ему медицинской помощи, хотя, повторяю, судьба-то матча была уже решена».

     «Десятая высота», сборник.

     Александр Колодный, Дмитрий Рыжков. «Все звезды»

     В тот раз я действительно удостоился самых больших почестей за все время выступления в сборной. Неужто стал лучше действовать в воротах? Опыта и до этого у меня было предостаточно. Возможно, произвело эффект, что выступал я после годичного перерыва? Не знаю. Но после того чемпионата впервые, наверное, задумался я о том, чтобы выступить на своей третьей Олимпиаде. Верил, что это вполне мне по силам. (И было ведь по силам!) Правда, вслух о своем желании говорил только очень близким людям. А Миша Марин к моему интервью в «Ленинской смене» придумал заголовок: «Может, в Саппоро встретимся...»

     «–  Никогда еще так поздно не приходил я в сборную перед чемпионатом мира.

     – А верил, что придешь?

     – Верить не верил, но мечтал, надеялся.

     – Но я-то знаю, что, когда отчислили тебя из сборной в прошлом году, то хотел бросить хоккей.

     – Были такие мысли.

     – А когда прогнал их?

     – Перед началом этого сезона.

     – Совсем прогнал? И уже не думал, что бросишь хоккей?

     – Нет, думал... Мы играли в Свердловске, с "Автомобилистом". Получил "Советский спорт", а там написано, что в московском турнире будут играть три вратаря за нашу сборную – Зингер, Третьяк и Шеповалов. Вот тогда и понял, что на первенство мира не поеду, и снова подумал: а не бросить ли мне играть? Диплом тренера у меня есть, может, тренер из меня получится, если вратарь не вышел.

     – Вот ты был в сборной, стоял в воротах на стокгольмском льду. И мои коллеги-журналисты считают, что это был твой лучший чемпионат мира, что сыграл ты в Стокгольме так, как никогда!

     – Нет, я считаю, что лучше всего сыграл в Вене и Гренобле, а в Стокгольме – это третий мой чемпионат по качеству работы. Своей игрой я не совсем удовлетворен. Не понравилось мне, как играл в двух матчах со шведами. А вот матч, который мы выиграли у чехов – 3:1, был самым счастливым для меня матчем во всех чемпионатах мира. Тут я сыграл нормально.

     – Тебе, конечно, лучше знать, где и как ты сыграл. Но повторяю, что мои коллеги-журналисты считают стокгольмский чемпионат лучшим в твоей вратарской жизни. Однако хочу тебя спросить вот о чем: чемпионат в Стокгольме был первым чемпионатом мира, к которому ты не готовился в составе сборной страны, – не ездил в канадское турне, не участвовал в московском международном турнире. Как же ты готовился к этому чемпионату и почему сумел так хорошо сыграть? Кто был твоим тренером?

     – Тренером моим была жизнь и прошлогодний урок. Я был очень хорошо готов физически.

     – А морально?

     – Тут просто не скажешь. Когда не взяли в сборную, ни в Канаду, на московский турнир, обидно было. А когда узнал, что взяли, –это знаешь какой был допинг!

     – Ноя слышал, что в Стокгольм тебя взяли формально вторым вратарем, первым-то поехал Третьяк.

     – Вот об этом я не знал. Если бы знал, то это было бы две дозы допинга. Когда меня взяли, я ни о чем не думал, кроме одного, – должен доказать, что умею играть в хоккей.

     – И все-таки трудно, наверное, готовиться к первенству мира без единой международной встречи?

     – Если играешь в горьковском "Торпедо", то нетрудно. В "Торпедо" каждый матч – большая работа.

     – Третьяку легче жить в ЦСКА?

     – И легче, и труднее. Я считаю, что Третьяк после нас, старичков, – меня, Зингера и Зайцева, – самый лучший вратарь в сборной страны.

     – И он будет хорошим вратарем?

     – Он будет отличным вратарем. У него для этого все данные: хорошая реакция, канадская манера игры, и парень он смелый.

     – А как у него с нервишками?

     – По-моему, у него хорошие нервы. Только вот в решающую минуту он волнуется больше, чем надо. Зато спит отлично».

     М. Марин. «Может, в Саппоро встретимся...»

     «Ленинская смена», 1970, 5 апреля

     Спустя десять лет мне представилась возможность реабилитировать себя перед женевским зрителем. Чемпионат мира 1971 года проходил в Швейцарии. А может быть, больше не зритель местный меня волновал, а собственное самолюбие? Это вернее. К тому же десять лет – довольно круглая дата.

     До отъезда на мировое первенство – ставшие традиционными турнир «Приз "Известий"» и товарищеские матчи с ведущими хоккейными сборными Европы и мира. На известинском турнире вновь осечка в матче с чехословацкой сборной. Прямо напасть какая-то. Не успокаивали меня и газетные выступления, будто защитники наши сыграли слабо и что, мол, чехословацкие нападающие имели из-за этого столько возможностей остаться один на один с Коноваленко, сколько у них не было во всех предыдущих матчах турнира.

     Пришлось проходить через дополнительные испытания. Причем вопрос о поездке Третьяка уже не поднимался: он молодой, ему надо расти, набираться опыта. А вот кто будет «дядькой» приставлен к юному дарованию, должны были показать последние репетиции в Финляндии и Швеции. Туда направились я с Виктором Зингером. Мы с тезкой стояли поочередно. Но он, на мой взгляд, излишне нервничал, и это мешало ему показать даже свою игру, не то что превзойти себя. Все четыре встречи закончились нашей победой, теперь тренеры должны были сделать выбор. Но я уже чувствовал, что со мной все в порядке.

     «Мы брали с собой в турне двух опытных вратарей – Зингера и Коноваленко. Кроме того, у нас есть Третьяк. Он молод, но, безусловно, вратарь с будущим, нам кажется, что уже скоро он должен стать основным вратарем сборной. Поэтому из двух ветеранов мы решили выбрать лучшего. В этом сезоне и тот, и другой играли неровно. Матчи со шведами и финнами показали, что Коноваленко сейчас в хорошей форме, и поэтому предпочтение отдали ему. Третьяка же берем в Швейцарию для того, чтобы этот молодой игрок набрался опыта, и поэтому будем давать ему возможность играть почаще».

     А.Чернышев «Присядем, друзья, перед дальней дорогой»

     «Советский спорт», 1971, 19 марта

     Многое мне поначалу напоминало события десятилетней давности. И даже тренировочный матч в Шо-де-Фоне состоялся – как по заказу! Вот только сам я был уже не тот – за десять лет столько воды утекло! Да и стартовали мы не в Лозанне, как в 1961-м, а в Берне. Еще одно отличие состояло в отсутствии второй год подряд на чемпионатах канадцев – они, разобидевшись на ЛИХГ за запрет на участие в этих турнирах профессионалов, вообще решили игнорировать мировые первенства. Конечно, стало поскучнее. К тому же я всегда очень любил играть именно с канадцами.