Василий Сысоев - Играет ЦСКА Страница 32

Радости и восторгу не было предела, когда ему стало известно, что состоялось решение о проведении первого всесоюзного чемпионата. Хоккей с шайбой наконец-то получил «права гражданства». Теперь дело за ними, за спортсменами, практически доказать увлекательность и жизненность «шайбы», добиться, чтобы она полюбилась народу.

Тарасов одним из первых пошел на курсы тренеров. Успешно окончил их и немедля приступил к подготовке команды. В первые годы ему, как и тренерам многих других команд, приходилось выполнять и обязанности игрока.

За время тренерской деятельности Анатолий Владимирович проявил недюжинные способности практика, организатора и теоретика, он внес большой вклад в развитие в нашей стране хоккея с шайбой. Пожалуй, невозможно назвать другого человека, который бы сделал столько же для становления и популяризации этого увлекательного вида спорта. При активной поддержке руководства Министерства обороны СССР и Главного Политического Управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, при помощи своих коллег он создал лучшую не только в Советском Союзе, но и во всем мировом любительском хоккее клубную команду. Его ученики в содружестве с игроками других советских клубов всерьез и надолго захватили лидерство на мировой спортивной арене. Он зачинатель и бессменный председатель штаба детского турнира «Золотая шайба».

Пятнадцать книг, десятки статей, сотни устных выступлений, постоянное участие в учебных сборах тренеров – все это направлено к одной цели: совершенствованию нашего хоккея, повышению мастерства хоккеистов, укреплению авторитета советского спорта на международной арене.

Говорить о тренерской деятельности Тарасова – значит пересказывать чуть ли не полностью уже изложенное выше. Все или почти все, что совершалось и совершается в команде, – это прежде всего дело его рук. Едва ли найдется какой-либо существенный момент в жизни армейских хоккеистов, да и во всем советском хоккее, к которому в той или иной мере не был бы причастен Анатолий Владимирович. И поэтому история команды ЦСКА, история советского хоккея – это и его биография; тренерская деятельность Тарасова – это успехи и неудачи армейцев и сборной команды страны.

О старшем тренере ЦСКА написано много очерков и статей. Еще больше о нем ходит легенд. Что ж поделаешь: человек на виду, да вдобавок еще человек-то экспансивный.

Судьба давно свела меня с Анатолием Владимировичем, и за долгие годы знакомства довелось наблюдать его в различной обстановке. Видел его и в минуты ликований и в часы мучительных переживаний, на тренировках и у бортика во время официальных матчей, в служебном кабинете и в домашней обстановке, в Москве и за рубежом. И вот, если бы спросили: что же наиболее характерно для него, как для человека и тренера, я бы на первое место поставил его беспредельную влюбленность в тренерскую работу, безграничную преданность хоккею.

Прочно связав свою судьбу с хоккеем еще у истоков его зарождения, Тарасов вот уже почти тридцать лет отдает ему весь пыл своей души, всю свою неукротимую энергию. Да иначе он, собственно, и не может. Анатолий Владимирович принадлежит к числу тех людей, которые, раз выбрав для себя цель, никогда не отступают от нее. Вспоминается такой случай. В 1952 году Б. Аркадьев, тренировавший в то время футболистов ЦДСА, решил перейти в команду ВВС. Тарасову было предложено принять футбольную команду. Анатолий Владимирович долго думал над этим заманчивым предложением – и отказался. Не соблазнили его ни та популярность, которым пользуется футбол, ни та слава, которая окутывала в те годы футболистов ЦДСА. Не смущало, видимо, Тарасова и то, что хоккей находился в стадии становления и ему предстояло еще пробивать себе дорогу.

– Спасибо за доверие, – ответил тогда капитан Тарасов. – Футбол я люблю. С него началась моя спортивная жизнь и тренерская работа. Но я хочу попытаться, чтобы и хоккей вышел на широкую дорогу, чтобы и эта спортивная игра как можно скорее стала такой же популярной и увлекательной, как футбол, – И, немного смутившись, добавил: – Есть у меня еще одна мечта, но о ней пока рано говорить.

Однако он не удержался; после небольшой паузы вдруг как-то оживился, глаза загорелись, и высказал эту свою сокровенную мечту:

– Уж очень мне не нравится, что хоккей с шайбой называется канадским. Я думаю, мы, советские спортсмены, исправим это…

Хоккей для Тарасова – работа и самое увлекательное хобби, с ним он устает и отдыхает, хоккей поглощает его энергию и заряжает творческим вдохновением. Все у тренера ЦСКА поставлено на службу хоккею, все подчинено ему. Но эта безграничная преданность не ослепила его. Кругозор Анатолия Владимировича весьма широк. Он и на хоккей-то смотрит с самых различных позиций, подчас через самые неожиданные призмы. А. Тарасов хорошо знает физиологию, психологию, педагогику, много читает политической и художественной литературы, живо интересуется футболом, баскетболом, другими видами спорта, неплохо разбирается в цирковом искусстве, балете.

В часы досуга, которого, правда, у него бывает маловато, любит смотреть кино, бродить по лесу, разводить цветы. Но чем бы Анатолий Владимирович ни занимался, что бы ни делал, он удивительно умеет из всего этого извлекать пользу для хоккея. Смотрит ли футбольное состязание, задумывается ли над причинами слабых выступлений армейских лыжников, восхищается ли мастерством цирковых акробатов, переживает ли за выступление наших фигуристов, играет ли с внуком, он непременно отбирает из этого что-то, пусть даже самое маленькое, что потом с пользой применит в хоккее.

Эта любовь, точно цепью, приковала его к практической тренерской деятельности.

От непосредственной живой работы его трудно было оторвать и тогда, когда ему перевалило уже за пятьдесят и начало сдавать здоровье. Врачи, домашние, ближайшие друзья не один год настоятельно советовали ему изменить характер работы.

– Ушел бы ты с переднего края, – говорили они. – Занялся бы каким-либо другим, более спокойным делом – и ты сохранишь себе лишних десять – пятнадцать лет жизни.

– А мне лишних не надо, – озорно улыбаясь, отвечал Анатолий Владимирович. – Для меня главное не сколько, а как.

И действительно, спокойная, размеренная жизнь не для него. Он зачахнет, увянет. Его стихия – хоккейная коробка с двумя десятками игроков, непрерывные спортивные сражения, несмолкающий гул катка, бесконечные споры, споры с самим собой, с многочисленными советчиками и доброжелателями, с коллегами и учениками. Привык постоянно быть в «драке»…

Однако, когда почувствовал, что из-за навалившейся хвори не сможет заниматься с командой так, как с ней работал в прошлом, он попросил освободить его от обязанностей старшего тренера. Весной 1974 года Анатолий Владимирович передал руководство славным хоккейным коллективом своему верному ученику К. Б. Локтеву.

Есть люди, о которых говорят: «это человек слова», «этот – работяга» или «о, этот парень – голова», «человек – золотые руки»… По отношению к Тарасову можно смело употребить не один десяток таких высоких слов и лестных эпитетов. Но для его оценки лучше всего подошли бы слова: «это – человек-огонь!» Он всю жизнь горит сам и зажигает огнем любви к жизни, к труду, к хоккею окружающих.

Анатолий Владимирович – человек неимоверной энергии. У него запас жизненных сил на десятерых. Он всегда и все делает с большим азартом: говорит или пишет, копает землю или ест, парится ли в бане или собирает грибы. Смотришь на него другой раз и думаешь: и откуда это столько энергии у одного человека? Видно, он и усталости не знает. А. Тарасов нигде и никогда не может сидеть сложа руки, он обязательно должен что-то делать. Даже когда приходит в гости, он не примыкает к раскуривающим в ожидании приглашения к столу мужчинам, а идет на кухню помогать хозяйке. II получается это у него, как и все, за что берется, красиво и здорово. Так здорово, что его друзьям частенько приходится выслушивать упреки от своих жен: «Вон, Толя у Нины все умеет делать, а ты колбасу и то не можешь как следует порезать…»

А об играх и тренировках уж и говорить нечего. Тут он просто превращается в сгусток энергии.

Любители спорта видели, как живо и энергично Анатолий Владимирович управлял хоккейным сражением. Он ни на миг не выключался из игры, ни секунды не бывал безучастным: то подавал какие-то сигналы хоккеистам, находящимся на площадке, то что-то говорил отдыхающим спортсменам, то скорописью делал какие-то пометки в своем блокноте.

У бортика он как на КП. Ходил или сидел, стоял ли спиной к полю – от его взгляда не ускальзывал ни один шаг, ни одно движение спортсмена. Он видел все, что происходило на хоккейной площадке, видел, что кто-то ошибался, у кого-то не все получалось, кто-то не в меру разгорячился, а кто-то сыграл очень здорово, умно.