Боевые ножи - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" Страница 37

Все три сегмента представляют собой именно класс тактических ножей. Дмитрий Силлов:

– И еще такой вопрос. Есть мнение, что термин «тактический нож» непрофессиональный, не имеет права на жизнь. Хотелось бы узнать ваше мнение по этому вопросу.

Алан Баликоев:

– Термин, на мой взгляд, бессмысленный и безыдейный. Но на Западе термин «тактический» применяют ко всему, что может быть использовано в бою, будь то оружие, снаряжение или спецсредства.

Дмитрий Силлов:

– А вы бы как перевели название ножа, который на Западе называют «тактическим»?

Алан Баликоев:

– Сложный вопрос. Английский язык тем хорош, что в нем можно одним словом дать совершенно четкое определение некоторым понятиям, которые в русском языке включают в себя достаточно объемное описание. Я думаю, по-русски это некий нож, сочетающий в себе боевые и хозяйственно-бытовые функции. По общепринятой классификации существуют чисто боевые ножи, состоящие на вооружении соответствующих структур, охотничьи ножи, в соответствии с законодательством относящиеся к холодному оружию, а также ножи, сертифицированные как хозяйственно-бытовые. Однако объективные границы данных категорий сильно размыты, и непосвященному человеку сложно визуально отличить, какой нож к какой категории относится. Можно сказать, что тактический нож – это некий гибрид, созданный для современного человека на все случаи жизни. Кстати, на Западе термин «тактический нож» тоже неофициально делится на 2 сегмента – ножи, которые мы бы назвали «боевыми» и ножи «для самообороны».

Дмитрий Силлов:

– А какими характеристиками, по вашему мнению, должен обладать боевой нож?

Алан Баликоев:

– Если говорить о реальных требованиях, выдвигаемых военными к боевому ножу, то, по нашему опыту общения с силовыми структурами, во главе угла всегда ставится основное условие – чтобы солдат не смог этот нож сломать. Все остальное по большому счету вторично. Учитывая то, что солдат в большинстве подразделений никто ножом пользоваться не учит, нож для них – это в первую очередь инструмент и некий элемент снаряжения. Хотя случаи боевого применения ножа имели место быть, надо понимать, что при наличии огнестрельного оружия нож отодвигается на второй или на даже на третий план и как оружие в современной войне практически не рассматривается. Тем не менее, существуют некоторые задачи для спецподразделений, где место ножу остается.

Дмитрий Силлов:

– Как я понимаю, ваша ножевая студия занимается произодством именно высококачественных тактических ножей, в том числе «НДК-17» и «Кондратов-2»?

Алан Баликоев:

– Можно, наверно, и так сказать. Однако феномен русского тактического ножа заключается в том, что практически все они относятся к третьей категории. «НДК-17» создавался как нож для спецподразделений. Если мы берем, как говорили в советские времена, военнослужащего армии вероятного противника, или, как сейчас говорят журналисты, армии «стран развитой демократии», то его экипировка напоминает эдакого черепашку-ниндзя. У него на голове каска, на лице противоосколочные очки, на нем в обязательном порядке надет бронежилет с паховой пластиной и частичной защитой шеи, на нем висит огромное количество амуниции, создающей дополнительную защиту корпуса. Подобное положение вещей диктует совершенно иную концепцию применения ножа, так как тыкать ножом в бронежилет в боевой ситуации – дело совершенно бессмысленное.

Получается, что достать ножом можно при наличии противоосколочных очков лишь нижнюю часть лица, верхнюю часть шеи, руки и ноги. Также есть еще одна проблема боевого ножа. А именно – ножи классической конструкции практически не обеспечивают останавливающего эффекта. Когда мы видим в криминальных сводках сообщения о том, что оперативники нашли труп с тридцатью ножевыми ранениями, то это чаще всего не следствие садизма, а результат того, что человек, получив несколько ножевых ранений, не совместимых с жизнью, просто не чувствовал фатальной боли и продолжал активно сопротивляться.

Дмитрий Силлов:

– Совершенно с вами согласен. Я в свое время получил два тяжелых ножевых ранения рук, и в обоих случаях первоначальные ощущения были вполне терпимыми. Боль приходит гораздо позже.

Алан Баликоев:

– Вот именно. Объективно останавливающий эффект, связанный с болевым шоком, у ножа отсутствует. В горячке боя человек просто не ощущает последствий ранения холодным оружием. Как и в состоянии алкогольного опьянения, кстати. Описаны примеры, когда и в том и в другом случае люди, получив несмертельные ранения, банально истекали кровью, так и не осознав серьезности происходящего.

Останавливающий эффект при применении ножа в боевых условиях может быть обусловлен тремя факторами:

– поражением центральной нервной системы, чего добиться короткоклинковым оружием крайне тяжело;

– нанесением ранения, результатом которого станет обильное кровотечение, вызывающее если не болевой, то психологический шок, а также быструю потерю сознания в результате падения давления в магистральных сосудах. Наиболее наглядный пример такого ранения виден при повреждении магистральных сосудов шеи, при котором барорецепторы «гасят» сознание;

– летальным ударом ножа в сердце, повреждением магистральных сосудов грудной и брюшной полостей, глаз, височной области, а также шейного отдела позвоночника. Что практически невозможно вследствие повышенной защиты данных областей у современного военнослужащего в полной боевой выкладке. К тому же вспомним опыт применения игольчатого штыка в последних мировых войнах XX столетия – даже проникающее ранение сердца таким штыком не всегда оказывало немедленное останавливающее действие. Перед смертью у противника оставалось несколько секунд, за которые он порой успевал уничтожить своего убийцу.

Потому «НДК-17» создавался с целью максимально результативно решать эти задачи. В первую очередь, нож проектировался под эффективные режущие техники, рассчитанные на поражение магистральных сосудов шеи, предплечий, бедер противника – иными словами, наименее защищенных частей тела противника. Не секрет, что во всех армейских школах ножевого боя в мире инструкторы в первую очередь натаскивают своих учеников на поражение шеи врага, например при уничтожении часового или патрульного. Благодаря ширине клинка «НДК-17» успешная атака шеи оппонента этим ножом – особенно с последующим резом – гарантированно обеспечивает мгновенный вывод противника из строя. То же касается и атаки конечностей – как при колющих, так и при режущих ударах нож наносит достаточно широкие и глубокие раны для того, чтобы нанести противнику ущерб, не совместимый с дальнейшими агрессивными действиями.

Правда, у «НДК-17» есть своя специфика. Нож рассчитан на физически крепкого, техничного, достаточно подготовленного человека. Этот нож много дает, но много и требует от своего владельца. Можно смело сказать, что это нож не для всех.

В случае «Кондрата-2» его создатель Вадим Кондратьев ставил изначально другую цель – создать эффективное средство самообороны для людей малоподготовленных как физически, так и психологически к ведению боя на поражение, в том числе для женщин и детей. К тому же был предусмотрен аспект затруднения обезоруживания – противник успеет десять раз остаться без пальцев, прежде чем сможет у вас этот нож отобрать. У «Кондрата-2» фактически есть только один безопасный сектор – со стороны рукояти, за которую держится владелец ножа. Как порез, так и укол этим ножом требуют очень мало усилий, и это является основным достоинством ножа.

Второе его достоинство – это удачная конструкция ножен, позволяющая как размещать нож в любом положении на теле, так и извлекать его оттуда одним движением, не требующим дополнительной тренировки.

Дмитрий Силлов:

– Скажите, а насколько юридически правомерно приобретение, хранение и ношение таких ножей?

Алан Баликоев: