Алексей Зинин - Наше всё! Страница 44

В 1995‑м я уже сыграл немало матчей за основной состав, мне стали платить восемь тысяч рублей в месяц, плюс к концу года у меня набежало пять тысяч долларов премиальных. Прекрасно помню ту раскладку по всем играм, которую мне показали. Первая запись выглядела так: «Кубок России. Матч с «Уралмашем». Выход на замену. Триста долларов». Кстати, пятьсот долларов тогда был максимум. Так вот, на полученные деньги мы поехали с мамой и купили мне модный по тем временам «пилот». Отдали запредельные три тысячи долларов. У меня в голове не укладывалось, что куртка может стоить таких денег. Уж не знаю, почему я решился на эту трату, — наверное, хотелось поднять самооценку. А не исключено, что просто приучал себя к другой жизни, хотя делал это несколько преждевременно, ведь настоящего контракта с клубом у меня тогда не имелось и было непонятно, когда мне его предложат. Долгожданное событие случилось на сборах в Германии, перед стартом сезона 1996 года. Тогдашний вице–президент «Спартака» Григорий Есауленко позвал меня к себе в номер и там предложил подписать документ, состоявший из двух листочков. Это было грандиознейшее событие! Я тот документ толком и не изучал. Обратил внимание лишь на три пункта: оклад — он меня устроил. Клуб обязался купить мне двухкомнатную квартиру и машину ВАЗ‑99. Когда я ставил подпись под тем пятилетним контрактом, не думал ни об инфляции, ни о том, что доходы в футболе с каждым годом будут расти. Я чувствовал себя фантастически счастливым человеком. Переходил на совсем другой уровень своего финансового положения. Мегазвезды тогда в «Спартаке» получали в два раза больше, но «середнякам» из основной обоймы полагалось столько же, сколько предложили мне. То есть руководство клуба в мои девятнадцать лет воспринимало меня как игрока, на которого рассчитывает уже сейчас, а поскольку планировалось предоставить мне квартиру и машину, то было ясно, что со мной связывают серьезные надежды на будущее. Плюс премиальные тогда уже составляли одну тысячу долларов за победы над рядовыми соперниками, две — над сложными командами типа «Локомотива» и три тысячи долларов — за «Аланию» и «Ротор». В моем сознании, сменяя друг друга, возникали какие–то золото–бриллиантовые картины. Я радовался: жизнь удалась.

Тогда ведь игрок не имел возможности диктовать условия клубному начальству. Мы даже боялись что–либо просить. Что нам давали — тому и радовались. Тому, что мне «дали», я радовался долго. Ровно до первой зарплаты по новому контракту. Почему–то мне начислили лишь половину из оговоренной суммы. Я успокоил себя: наверное, не успели поменять ведомость и в следующий раз все будет нормально. Но и через месяц ничего не изменилось. Затем выплаты мне подняли на пятьсот долларов. И у меня даже не возникало мысли пойти и спросить: «В чем дело? Почему условия контракта до сих пор не выполняются?» Мы были совсем иначе воспитаны. Сейчас такого уже нельзя представить, а тогда считалось в порядке вещей. С машиной, кстати, меня тоже прокатили. Я о «девяносто девятой» модели долго мечтал. Тогда эта марка являлась очень престижной. Но постепенно надежда все таяла и таяла. Я как–то набрался смелости и, жутко краснея, заикнулся Григорию Есауленко — естественно, безрезультатно.

В общем, автомобиль пришлось покупать самому. За чемпионство 1996 года мне причитались первые мои внушительные деньги. Выдавали их уже в январе 1997‑го. Олег Иванович вызвал меня к себе: «Егор, завтра будем выплачивать премиальные, бери с собой отца». Когда я узнал, что мне выдадут целых тридцать тысяч долларов, у меня глаза стали размером с футбольные мячи. В тот момент я понял, что могу себе многое позволить. И когда я был на сборах в Турции, мы с папой постоянно созванивались, решали, какую машину брать. Я уже устал ездить на постоянно ломающейся «восьмерке», хотелось иномарку. Выбор пал на «пятерку» BMW. Спустя два года я ее продал Лехе Мелешину. И вскоре после этого обнаружилось, что она числится в угоне. Вот как бывает. Зато с квартирой все получилось удачно. В Раменках в соседнем с моей мамой доме клуб мне купил «двушечку». В двадцать лет я обзавелся собственной жилплощадью. Восторг был дикий!

В 1998 году я стал лучшим игроком страны, ко мне проявляли интерес западные клубы, да и общая атмосфера в футбольном мире менялась. Я уже ощущал себя иначе и чувствовал, что имею моральное право пойти и что–то у руководства клуба попросить. По–хорошему, конечно, идти должен был не я сам, а мой агент, который в таких случаях просто необходим. Но у меня агента не было, и, как всегда, все пришлось делать самому. Да, настроиться на разговор было нелегко, но спортсмен должен уметь себя преодолевать, и я преодолел. Обратился к Романцеву: «Олег Иванович. у меня есть любимая девушка, у нас будет семья, я должен думать о будущем. Хочу улучшить свои жилищные условия». Иваныч мой поступок воспринял адекватно и как человек, и как президент. В 1998‑м за границу уехал Дима Аленичев, и клуб должен был подстраховаться, чтобы не потерять еще одного центрального полузащитника. Вскоре мне предложили подписать новый пятилетний контракт, согласно которому моя зарплата увеличивалась вдвое. Но самое главное — клуб должен был приобрести мне четырехкомнатную квартиру.

Как раз в тот период мы с Вероникой вечерами выгуливали нашего Паджеро и часто с вожделением смотрели на так называемый болгарский дом по Мичуринскому проспекту. По тем временам тот дом казался островком жизни XXI века. Там было все: фактически государство в государстве. И вот наши мечты стали реальностью. Именно в том «государстве» я и отыскал подходящую квартиру. Юрий Владимирович Заварзин, тогдашний генеральный директор «Спартака», подтвердил готовность клуба выполнить свои обязательства. Шли недели, приближался тот день, когда я должен буду внести деньги за квартиру, но в клубе денег мне никто выдавать не спешил. Я почему–то совершенно не волновался, чувствовал, что все закончится хорошо. Так и получилось. Мне выделили причитающиеся доллары. Я вез их и все думал: это же какая–то космическая сумма! В 1999‑м в народном сознании еще не укладывалась информация, что жилплощадь может быть такой дорогой. Помню, как вносил деньги за квартиру: правой рукой я их отдавал, а левая тянулась, чтобы забрать их обратно. Мешок долларов сам по себе ничего не значит, однако мешок долларов, который ты можешь подержать, пощупать и понюхать. — это весьма серьезное испытание для психики. Расставаться совсем не хочется. Но вся эта внутренняя борьба длилась от силы секунду, потом я с облегчением вздохнул. Самое главное дело было выполнено — теперь у моей будущей семьи будут потрясающие бытовые условия. Я в то мгновение не подозревал, что основная нервотрепка еще впереди.

Дело в том, что ремонт я доверил не тому человеку. Он оказался непорядочным, недобросовестным и алчным, к тому же постоянно ставил меня в сложные ситуации. Мог позвонить и сказать: «Егор, через два дня нужно будет десять тысяч долларов на то–то и то–то». И я постоянно сталкивался с проблемой, где взять деньги. Жуткое положение. Спасибо Григорию Васильевичу Есауленко, который выручил меня в критический момент. Я объяснил ситуацию, попросил его выплатить мне деньги в счет будущей зарплаты, и он пошел мне навстречу.

Так жилищная эпопея была закончена. Осенью 1999‑го мы с Вероникой въехали в новые апартаменты. Казалось, что мы забрались на самую верхотуру финансового благополучия, и несколько месяцев нас не покидало фантастическое ощущение полного восторга от сказочного подарка судьбы.

Все познается в сравнении. Мир неумолимо движется вперед. Растут и наши аппетиты. Сегодня я уже обитаю на Кутузовском. Такой переезд стал возможен благодаря Андрею Червиченко. В августе 2002‑го он предложил мне новый контракт на новых, более выгодных условиях. Но куда важнее то, что мне полагалась квартира площадью… (Ох, не хочу никого смущать цифрами, скажу лишь, что площадь внушительная.) А еще в соглашении был пункт, согласно которому моей жене полагалась машина. С Червиченко было приятно иметь дело. Я ни разу ему ни о чем не напомнил. Все, что нужно было сделать, он сделал четко в срок, а что–то даже раньше. Например, машина появилась у Вероники уже через десять дней после подписания договора.

Квартиру я выбирал долго и основательно. Часто проезжая по Кутузовскому, обращал внимание на роскошный сорокапятиэтажный дом. Когда сунулся туда, выяснилось, что все квартиры давно распроданы. Но так получилось, что мой дядя знал одного видного политика, которому принадлежала квартира в приглянувшемся мне доме. Когда тот услышал о моем желании, то сказал: «Егору отдам, причем за те же деньги, что и брал».

Квартира оказалась гораздо больше оговоренных по контракту размеров, и мне пришлось доплачивать кругленькую сумму А потом вновь стартовала эпопея под страшным названием «евроремонт». Изначально не было даже стен, поэтому работа предстояла огромная. На этот раз я тщательно подошел к вопросу, кому доверить столь ответственную миссию, и остановил свой выбор на фирме, принадлежащей уважаемому спартаковскому болельщику. Ребята делали все очень надежно, кропотливо, каждую мелочь со мной согласовывали. Все собиралось по крупицам. В итоге через полтора года получилась квартира, которая нам с Вероникой очень дорога. Бывает, подойду к окну, с высоты птичьего полета посмотрю на огни ночной Москвы и подумаю: а ведь когда–то даже мечтать об этом не смел.