Рич Ролл - Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты Страница 45

«Просто продержаться до следующего значка с милями».

Потом промежуточные цели стали измеряться в десятках метров… потом в метрах… Да кончатся ли когда-нибудь эти 13 километров?.. А про марафон можно просто забыть! Ясно, что его мне уже не выдержать. Не в моем состоянии – что физическом, что умственном, что душевном. Джейсон, без сомнений, со мной согласится. Кое-как мы сумеем добраться до финиша. Но дальше – все. Мы сильно постарались, у нас почти получилось, однако нечего и думать о том, чтобы натягивать сейчас на мои бедные ноги кроссовки. Может, завтра, хорошенько выспавшись – но не сегодня. Нет, ни за что.

Когда мы наконец доехали до пляжной парковки, было уже 22 часа с лишним, и я твердо решил за нас обоих, что вечерний марафон официально отменяется.

Пока команда приветствовала нас, я отцепил ноги от педалей, каким-то невообразимым усилием сумел перекинуть ногу через верхнюю трубу велосипедной рамы и просто уронил байк на землю. Если я больше никогда в жизни не увижу эту дымящуюся кучу углеволокна – плакать не стану.

Будто сомнамбула, я, никуда не сворачивая, прохромал мимо Джейсона, Ребекки, Молли и Пола в направлении общественной душевой и там, прямо в одежде, прислонился к покрытой кафелем стенке (иначе я вряд ли устоял бы на ногах) и пустил воду.

Четверть часа я смывал со своего тела грязь, соль, слезы и страдания, глядя, словно завороженный, как вода уносит их в воронку слива. Наслаждаясь душем, я был поглощен одной-единственной мыслью: «Все, с меня хватит». Пусть я не закончу день, как собирался, пусть нам будет стыдно за то, что мы не достигли цели, которая, хвала соцсетям, стала приобретать общественную значимость, я уже выжал из себя все до капли. Ну и славно. Меня и правда ничто не заботило в тот самый момент. Ничего мне не было нужно.

«Слушайте, мне уже сорок три. У меня юридическая практика, которой я не уделяю должного внимания. Что я пытаюсь доказать?»

Я совершил достаточно. Мне нужна моя жена. Я скучаю по детям. А все, в чем я нуждаюсь в данную секунду, так это в подушке, свежих простынях и объятьях Морфея.

Твердо решив как можно скорее вернуться в гостиницу, я выбрался из душа, ухватил полотенце и потащился к Джейсону, который, завернувшись во влажное полотенце, сидел на заднем бампере нашего фургона, низко опустив голову. Я уселся рядом на эту импровизированную церковную скамью.

Мы помолчали.

Тишину нарушила Ребекка, которая подошла и хотела спросить что-то по поводу носков. Но Джейсон перебил ее:

– Пожалуйста, не говори со мной сейчас.

«Спасибо, друг». Конечно, Ребекка ни в чем не была виновата. Как всегда, ею руководили лучшие побуждения. Но не было никаких сил слушать кого-то, не то что отвечать. Было понятно без лишних слов, что на сегодня все, финиш; и я был уверен, что Джейсон чувствует то же.

Прошло еще минут десять. Пол, Ребекка и Молли ждали неподалеку. Никто не вымолвил ни слова. Мы с Джейсоном оба понимали, что пришла пора сдаться, но никто не хотел произносить это вслух первым.

Боясь вырубиться, я старался держать глаза открытыми, бессмысленно таращась на океан. Ритмичный шелест волн в полной темноте оказывал гипнотический эффект, останавливая течение времени и мыслей. Но медленному погружению в зыбучие пески усталой дремы помешало грубое вторжение реальности: перед нами явилась женщина из ниоткуда… Ну, вообще-то она пришла со стороны погруженного в тьму пляжа.

Она была такой тощей, что выглядела старше своих лет. Покачиваясь на босых ногах, женщина приблизилась к нам и остановилась прямо передо мной в ярком свете уличного фонаря. Бирюзовый топик и яркие пляжные шорты едва прикрывали обгоревшую, облезающую кожу. Явно находясь в таком же полусознательном состоянии, как и я, но по другой причине, она уткнула затуманенный взгляд в мое лицо и нетвердо выговорила:

– Эй, красавчик, не хошь повеселиться?

Класс. То что нужно. Поддатая мамзель.

– Может, в другой раз, – ответил я, избегая взгляда, чтобы она отвязалась побыстрее.

– Ну, не хошь, как хошь, – просипела она голосом прожженной алкоголички и отправилась искать компанию дальше.

Но тишина была нарушена. Подводя черту, Джейсон встал с бампера, развернулся и, глянув мне в глаза, произнес:

– Ладно, дружище.

«Слава тебе господи. Наконец-то в гостиницу и в кровать».

– Надевай кроссовки, – сказал Джейсон. – Время для пробежки.

«Что?!! Нет, он наверняка шутит!»

Разум немедленно бросился подыскивать всевозможные аргументы, доводы, оправдания и отговорки, чтобы доказать, что идея, мягко выражаясь, неудачная. Но я будто дара речи лишился. И странно: на ум в этот миг пришла та пьяная женщина. Меня захлестнул поток эмоций, когда до меня вдруг дошло, что, если бы не благодать, снизошедшая на меня двенадцать лет тому назад, я был бы сейчас таким же – слонялся бы в ночи пьяным до изумления. «Не такие уж мы с ней и разные». Однако я был не только трезв, но и готов встретиться с реальностью лицом к лицу.

«Почему она подошла именно ко мне?» – подумал я. Единственное объяснение, которое нашел я: в ее образе мне явился ангел, чтобы напомнить, какая милость была мне ниспослана и сколь далеко я ушел от прежнего себя.

Проникнувшись глубочайшей благодарностью судьбе, я совершил невозможное – медленно поднялся на ноги, чтобы встретить задумчивый, направленный куда-то вдаль взгляд Джейсона. А потом… провал. Через пять минут я увидел, что на мне надеты другие шорты, компрессионные носки и кроссовки, – в общем, я полностью готов к бегу. Определенно я не падал в обморок. Однако я был не в состоянии вспомнить, что происходило в течение этих пяти загадочных минут.

Вне всякого сомнения, это был переломный момент EPIC5. И один из переломных моментов для меня. Подняться с бампера, зная, что после этого придется бежать марафон, было труднейшим делом за всю мою жизнь. Загвоздка лишь в том, что я этого не делал. Не мог сделать. Сила воли полностью иссякла, решимость испарилась, сменившись отупением. Так что же произошло? Кто-то взмахнул волшебной палочкой, не иначе. Но только не я сам, поверьте. Заряд энергии, необходимый, чтобы встать с бампера, пришел явно откуда-то извне.

Блаженство опустошения. Я наконец обрел его. Это такое чудесное ощущение аскетической чистоты, которое приходит лишь тогда, когда логическое мышление замирает и все наносное пропадает, оставляя душу – или ваше настоящее «я» – наедине с истиной.

В детстве я обожал популярное телешоу семидесятых That’s Incredible. Каждую неделю ведущие Фрэн Таркентон, Кэти Ли Кросби и Джон Дэвидсон знакомили зрителей с каким-нибудь удивительным достижением человеческого духа. Да, многое там имело сомнительный характер. Но, как и большинство ровесников, я был в восторге и каждую неделю прилипал к телеэкрану.

Одним из гостей шоу был таинственный йогин Куду – мастер йоги, который при росте в метр восемьдесят обладал потрясающей гибкостью. Никогда не забуду, как он медленно втиснулся в коробку из прозрачного пластика площадью в пятую часть квадратного метра, которую потом загерметизировали и поместили в бассейн, придавив грузом, чтобы не всплыла. Через четверть часа кран поднял коробку из-под воды, и из нее выбрался йог – целый и невредимый. Замедлив биение сердца примерно до пяти ударов в минуту, мастер смог вполне спокойно просидеть в коробке без доступа воздуха.

На меня это произвело неизгладимое впечатление. Я до сих пор часто вспоминаю йогина Куду, а еще – индийских монахов, которые, согласно ряду задокументированных свидетельств, способны предаваться медитации неделями, месяцами и даже годами без крошки еды. Эти примеры показывают, что если разум находится под контролем, а дух видит перед собой цель, то тело может сделать больше, чем мы осмеливаемся себе представить.

Когда мы стартовали, это больше походило на спортивную ходьбу, а не на бег. В движении мы заправились сэндвичами с миндальным маслом и выпили огромное количество жидкости, медленно разминая ноги, которые должны были пронести нас 42 километра в полной темноте.

– У нас вся ночь впереди, брат. Неважно, сколько это займет. Если придется всю дорогу идти пешком, значит, пойдем пешком.

Слова Джейсона подействовали на меня успокаивающе. А вспомнив свое решение капитулировать, я расслабился. И начал потихоньку оживать.

После первого пешего километра мы перешли на трусцу. Что ж, неплохо. И прежде чем сумели осознать, что происходит, мы уже бежали по-настоящему, болтая и перешучиваясь. Пол Хопвуд и Молли Кляйн бежали с нами. Их энтузиазм помог заглушить мрачные мысли, циркулировавшие в моей голове последние несколько часов.

Добравшись до шоссе 31, мы побежали обратно к аэропорту, где к нам присоединилось несколько местных бегунов, которые следили за нашим мероприятием по интернету. Появился свет в конце тоннеля, к нам мало-помалу стала возвращаться способность получать удовольствие от происходящего, мы вошли в ритм – немного пробежали, немного прошагали, и опять.