Игорь Фесуненко - Чаша Мараканы Страница 45

Среди мотивов, побудивших Пеле принять это решение, следует упомянуть еще один: обиду. Пеле не забыл, как довольно большая часть спортивной, да и не только спортивной, прессы накануне отъезда команды в Мексику подвергала его довольно жестокой критике. Перечеркивая все былые заслуги своего лучшего футболиста, газеты весьма обидно и бесцеремонно кричали о «закате» Пеле, о том, что ему «пора на покой». Появились инсинуации о мнимых болезнях Пеле. Делались даже выводы о том, что его присутствие не принесет пользы команде. Доказав в Мексике беспочвенность этих «соображений», Пеле затаил обиду, которая в конце концов тоже сыграла свою роль в принятии рокового для бразильских болельщиков решения.

Итак, «мавр сделал свое дело, мавр может уйти»?

Как уже было сказано, реакция в стране на это решение Пеле была весьма бурной. Однако в поведении болельщиков и футбольных чиновников нельзя было не усмотреть существенной разницы. В то время как народ хотя и сожалел об уходе Пеле, проявил чуткость и деликатность, демонстрируя уважение и понимание глубоко личных, интимных мотивов, побудивших футболиста решиться на этот шаг, чиновники предприняли отчаянные шаги, стремясь заставить «строптивого», вышедшего из повиновения Пеле отказаться от своего «поспешного» решения. Пеле еще был нужен им. И для предвыборной кампании Авеланжа, и для намеченного на будущий год международного турнира «Индепенденсиа», где имя «короля», разумеется, явилось бы залогом кассовых сборов и финансового «успеха» этого мероприятия, задуманного чиновниками СБД для пропаганды бразильского футбола и проталкивания кандидатуры Авеланжа в ФИФА.

Пеле подвергся открытому и завуалированному давлению, характерным примером которого является печальная история несостоявшегося «прощального церемониала», о котором стоит сказать несколько слов.

Вскоре после того, как Пеле объявил о своем решении, бразильская печать начала шумную кампанию с целью «мобилизовать нацию» для организации «достойных проводов» любимому футболисту.

И дело было не только в том, что футболист действительно был и остается кумиром бразильцев: всего лишь за несколько недель до этого решения Пеле вместе с «Сантосом» побывал в Париже, и там ему был устроен поистине «королевский» прием, который, по мнению самого Пеле, был самым торжественным и шумным из всех, какие устраивались до этого в его честь как в самой Бразилии, так и за ее пределами.

«Короля» встречал в аэропорту министр социальных связей Жак Баумель, затем Пеле, осыпаемый цветами, проехал в открытой машине через весь город. Миллионы парижан превратили Елисейские поля в арену самой трогательной манифестации, которой не удостаивался до сих пор в Париже ни один из иноземных визитеров, в том числе самых высоких рангов. «Пеле остановил Париж!» – кричали на следующий день газеты, а коммунистическая «Юманите» с чисто французским юмором обратилась к читателям: «Извините, но сегодня мы впервые обязаны говорить хорошо о «короле»: среди нас находится Пеле…»

Поэтому-то бразильская печать потребовала «переплюнуть французов». Нельзя же было в самом деле дозволить, чтобы самые пышные почести самому великому бразильцу были оказаны за границей!

Для воплощения в жизнь этих требований специальным декретом министра просвещения и культуры была создана представительная комиссия, в которую вошли и правительственные чиновники, и видные журналисты, и руководители футбола. Со всех сторон посыпались проекты один другого грандиозней. Если бы была выполнена хотя бы одна десятая их часть, французы были бы посрамлены! Предполагалось объявить 18 июля – день последнего матча «короля» – национальным Днем Пеле, объявить его выходным, провести в этот день торжественные акты во всех населенных пунктах страны, завершив их шумными карнавальными парадами, затмив торжества, всколыхнувшие страну после победы в Мексике. Предполагалось, что накануне этого дня он проедет на специальном поезде из Сан-Паулу в Рио-де-Жанейро.

Поезд будет останавливаться на каждой станции, и Пеле будет «прощаться» с народом. Утром в день матча Пеле должен был принять участие в нескольких церемониях, в частности, быть почетным гостем шумного детского праздника, где он передал бы свою футболку завтрашним футболистам – своим «наследникам». На стадион Пеле должен был ехать в специальном открытом автомобиле, сопровождаемый миллионными колоннами жителей Рио, под грохот «батарей» – оркестров самбы, состоящих из ударных инструментов.

Увы, ничего этого сделано не было. Все провалилось. Точнее говоря, было провалено. За несколько недель до матча министерство просвещения и культуры распространило официальную ноту, в которой говорилось, что торжественные церемонии проводов «откладываются» до того дня, когда Пеле уйдет из футбола совсем, а не только из сборной. На первый взгляд это решение может показаться не лишенным логики, однако нужно быть хорошо знакомым с бразильскими традициями такого рода, с поистине фанатичной национальной склонностью к всевозможным церемониям по любому поводу и без повода (в этой стране даже для сдачи в эксплуатацию обычного городского путепровода устраивается помпезный митинг, завершающийся коктейлем, с участием губернаторов и министров), чтобы понять, сколь бестактной показалась рядовому бразильцу отмена намечавшихся «проводов». Многие бразильские газеты утверждали, что сорвал их Авеланж, рассерженный решением Пеле и оказавший нажим на министерских чиновников. Репортеры, прослышав о министерской ноте, бросились к Пеле, который в это время километрах в двухстах от Сан-Паулу, в маленьком городке Браганса Паулиста, снимался в художественном фильме «Поход» в роли негритянского лидера, борющегося за освобождение своего народа от рабства и расового угнетения.

– Я никогда никого не просил устраивать мне пышные проводы, – сухо заметил Пеле. Это было все, что он сказал по поводу ноты. Но все же было заметно, что Пеле огорчен. Не отменой торжеств, а бестактностью чиновников, пытавшихся испортить ему радостный и грустный миг прощания с торсидой.

В день матча на «Трибуне почета» «Мараканы» не было видно министров и генералов. Рассерженная элита демонстрировала свое негодование. Но народ, хотя и огорченный уходом кумира, нашел в себе силы и такт и воздал ему должное. Трибуны стадиона расцветились трогательными самодельными лозунгами и транспарантами со словами: «Спасибо тебе, Пеле!» И в ту минуту, когда по окончании первого тайма Пеле направился к центру поля, весь стадион в едином порыве встал на ноги, тысячи белых платков появились в руках людей. Гигантское кольцо архибанкады словно снегом покрыло: бразильцы прощались со своим национальным героем, с человеком, который прославил их страну за ее рубежами больше, чем все дипломаты, все правительства и генералы, вместе взятые.

– О-СТА-НЬСЯ! О-СТА-НЬСЯ! О-СТА-НЬСЯ! – гремело над стадионом, пока Пеле бежал вокруг поля, вытирая грязной футболкой слезы, катящиеся по усталому лицу.

Вместо послесловия

В жаркий декабрьский день пришел конец победному сезону 1970 года. Богиня Нике, завершив свои путешествия от Амазонки до памп Рио-Гранде, обрела покой в одном из сейфов бразильского национального банка. Пеле заключил новый контракт с «Сантосом».

Старый Педро, хотя и с трудом, расплатился с долгами и оправился от удара, нанесенного «Лузитании» безрассудным банкетом Зеки и Флавио. Одним словом, год прошел. Еще один год. Можно было со спокойной совестью встретить рождественские праздники и отгулять футбольные каникулы, которые, как всегда кажется, тянутся удивительно долго, хотя на самом деле пролетают быстро. Не успев залечить прошлогодние синяки, футболисты начинают тренировки и товарищеские матчи уже в первой половине января. А потом открывается новый сезон.

В 1971 году он взял старт 31 января. В этот воскресный день в городах и селениях Бразилии состоялись сотни, а может быть – кто это сможет подсчитать? – тысячи футбольных матчей. Я расскажу о двух из них.

Первый приковал внимание всей страны. Он проходил в Сан-Паулу на стадионе «Морумби» – детище Висенте Феолы, – где в матче на кубок «Либертадорес да Америка» встретились прошлогодние чемпион и вице-чемпион страны – «Флуминенсе» и «Палмейрас». На поле вышли мастера, многие из которых неоднократно надевали желтую футболку сборной.

И матч не разочаровал болельщиков. Он доставил наслаждение самым строгим знатокам, самым капризным ценителям этой игры. И когда знаменитый Флавио, занимающий в списке бразильских «голеадоров» второе после Пеле место, забил два «сухих» мяча в ворота «Палмейраса», восторженные зрители приветствовали его бурной овацией.