Олег Макаров - Вратарь Страница 46

В гостиницу к нам пришли одноклубники. Они подбадривали нас, давали советы, просили «наказать» конкурентов. Но нас не надо было уговаривать. Мы и сами стремились к победе, чтобы восстановить попранное равновесие предыдущей встречи со «Спартаком». И мы были очень близки к своей цели… Были!

Стояла поздняя осень. Но в последние дни в Москве шли дожди, на поле завелась грязь. Нас предупредили, чтобы мы набили шипы повыше. Однако в день матча ударил морозец, лужицы оказались скованными тонким льдом. Теперь большие шипы на бутсах уже стали плохой опорой, я скользил, а иногда даже балансировал, как канатоходец.

При подаче углового я попятился и поскользнулся. Сергей Сальников использовал мою ошибку и головой послал мяч в ворота. Впрочем, довольно быстро Каневскому удалось отквитать этот мяч. Потом газеты писали, что удар вашего нападающего был исключительно красивым.

Во втором тайме удачный прострел Фомина точно использовал Коман. Надо сказать, что для московских спартаковцев он оказался «тем самым» игроком. Они никак не могли приноровиться к его манере игры. Игорь Нетто, капитан «Спартака», признался даже, что за долгие годы защитники его команды так и не разгадали Комана. Они не могли понять, то ли какая-то особая удача сопутствует Мише в матчах против «Спартака», то ли его действия настолько мудры, что никак не предугадаешь их. Во всяком случае Коману удавалось уходить из-под опеки и забивать спартаковцам голы.

Так и на этот раз вышло. Уж как стерегли его! Но вот едва Коман понял, что будет делать Фомин, его постоянный подыгрывающий, как оказался на месте и забил мяч. Мы повели в счете 2:1. Казалось, задача выполнена. Но спартаковцы ничуть не примирились с поражением. Они забили нам второй и третий голы. В третьем голе моя вина была особенно велика. Мне следовало при подаче углового выйти из ворот и попытаться отбить мяч. А я растерялся, остался на месте, и Сальников головой послал его в цель.

Это поражение было очень обидным. Мое состояние понять нетрудно. Взяв билет на самолет, я один улетел домой. Мне было стыдно смотреть в глаза товарищам.

Наиболее важным для нас событием сезона 1958 года была поездка по африканскому континенту.

УКРАИНЦЫ В АФРИКЕ

Перед поездкой в ОАР лишь одно обстоятельство портило мне настроение: опять надо было лететь. Однако иного выхода не придумаешь, и я, стараясь не думать о предстоящем полете, стал готовиться к отъезду вместе с остальными членами нашей команды. Нам сделали немало уколов, стараясь уберечь от болезней, почти неизбежных при резкой смене климатов, дали дополнительный цикл тренировок. Но вот уже все позади, мы в самолете.

Вместе с нами вылетел из Москвы посол Индии в Москве. Мы познакомились, вспомнили приезд советских футболистов на его родину. В ОАР мы собирались еще два года назад. Неожиданное нападение агрессоров на Египет сделало невозможным наш визит, и он был отложен в самый последний момент. Пришлось ждать два года, прежде чем появилась возможность организовать долгожданный спортивный обмен.

Первую посадку наш самолет произвел в Будапеште. Венгерские друзья были предупреждены о пролете сборной Украины (она в основном состояла из игроков киевского «Динамо») и вышли нас встретить. Мы знали почти всех еще по поездке на товарищеский матч вторых сборных.

Перед посадкой в самолет для дальнейшего следования Голубев вздохнул:

– Я смотрю, в здешнем небе такие же звезды, как у нас. Хорошо сейчас дома. А мы куда-то летим от него. Под самыми облаками. Что я тут забыл?

– То же самое, что и я. Старайся не думать об облаках.

– Но как это сделать? – Надо заснуть.

Обычно я не сплю в самолетах, А тут действительно забылся в тревожном сне.

Утро нас застало в Бейруте. Я посмотрел на Голубева и удивился тому, что его лицо какое-то пепельно-серое. Но, наверное, и мое было не лучше. Ведь мы провели бессонную, полную тревоги ночь. Безмятежность товарищей не заражала нас. Можно было только позавидовать, что они в самолетном кресле чувствуют себя не хуже, чем в привычной постели.

В Бейруте нам сообщили чрезвычайно важную новость: в Судане политический переворот, колонизаторы изгоняются народом. Мы, конечно, порадовались тому, что еще одна страна покончила со своим тяжким прошлым и повернула на путь независимости, что в мировой колониальной системе появилась еще одна трещина. Но вместе с тем ожили и сомнения: удастся ли нам хоть на этот раз долететь до Каира, или вновь выйдет «от ворот поворот»? Тем более, что и в Ливане уже было неспокойно.

– Ну и ну! – шутили ребята, рассаживаясь по местам в кабине воздушного лайнера. – Близок локоть, да не укусишь. Посмотрим, что будет дальше.

Летим. Вот уже под нами устье Нила. Хорошо просматриваются поля, очертания берегов. Но постепенно все окутывается дымкой, которая на глазах превращается в непроницаемую пелену. И тут земля подала команду – назад! Самолет сделал разворот, полетел обратно в Бейрут. Физиономии у товарищей стали кислыми! Нам же с Голубевым стало совсем не по себе. Ведь напрасно был проделан по воздуху такой большой путь. В самом деле: ну куда нас понесло от родных звезд!

Но не успели мы в Бейруте размять затекшие ноги, как последовала новая команда – по местам! Каир принимает. Оказывается, нам помешала приземлиться пыльная буря.

Знакомство со столицей Египта было очень интересным. Огромный город, приятное сочетание европейской цивилизации с арабской экзотикой, смешение цветов и одежд, сегодняшнего и вчерашнего. И, конечно же, непривычные для нашего глаза контрасты: роскошные особняки в центре и жалкие лачуги на окраинах, кричащее богатство и вопиющая нищета.

В первый же день мы провели тренировку. Поле стадиона оказалось очень твердым. Странными показались и цементные трибуны.

В первой игре против сборной Каира наша команда имела такой состав: Макаров, Ерохин, Голубев, Онисько, Войнов, Сорокин, Грамматикопуло, Голодец, Биба, Коман и Фомин. Каневский, уже утвердившийся в основном составе, не присутствовал среди нас. Он заболел и остался в Киеве.

Игра сразу же сложилась значительно острее, чем мы предполагали. Представление о местном футболе у нас было весьма туманное. Думали, что соперник окажется не из сильных. Каково же было наше удивление, когда обнаружилось, что каирцы «в курсе дела», что на их вооружении состоят не только зрелая техника, но и не менее прогрессивная тактика. Чувствовалось, что египтяне прошли неплохую школу венгерского футбола: наших соперников тренировал опытный венгерский специалист.

Тем не менее, преимущество было на нашей стороне. И если бы не прекрасная игра местного вратаря, счет, и не малый, был бы в нашу пользу. Но парень сыграл на славу. Он напоминал молодого Сергея Котрикадзе из тбилисского «Динамо». Не очень высок, но легок, подвижен и, как выражаются футболисты, – заводной. Ему очень хотелось хорошо сыграть, и каким-то образом он взвинтил себя так, что метался в воротах, словно белка, перелетая запросто из одного угла в другой. Нельзя было не отдать ему должное, не оценить умения так настраиваться на игру.

Постепенно матч принял принципиальный характер. Мы были первыми украинскими спортсменами, перед которыми Африка распахнула свои врата. Нам хотелось хорошо показать себя, тем более, что команде сопутствовала слава «непобедимой». Ведь за все послевоенные годы мы до сих пор проиграли лишь две встречи – одну в Исландии и одну динамовцам Загреба (1:3). Во всех остальных выходили победителями и редко делали ничьи. Как же тут не показать, что такое украинская футбольная школа!

Но вот прошла первая треть матча. Возле наших ворот резко осложнилась обстановка. Она стала даже угрожающей. С левого края был выполнен прострел, к мячу устремился правый крайний нападающий каирцев. Настал миг оправданного риска. Выбора у меня не было. Бросок в ноги… Тупая боль в ключице…

Я сжался в комок от боли и боязни, что из-за нее выпущу из рук мяч. Каирец помог мне подняться, а кто-то из наших ребят довел под руку до ворот. Я увидел вскочившего со своего места Шкловского и махнул ему: мол, достою до конца.

Но с каждой минутой все сильнее разгорался огонь в левом плече. Поймав еще пару мячей, я почувствовал, что силы окончательно покидают меня, а левая рука становится такой тяжелой, будто в нее вливается свинец. Потом рука и вовсе перестала подниматься. И тут мне осталось лишь одно: покинуть ворота. В них встал Женя Лемешко.

Тут же, за воротами, наш и каирский врачи попытались помочь мне. Разрезали свитер. Рука как колода. Во время перевязки мне стало совсем скверно. Понял, что надолго выбываю из строя. Но жалел ли я о том, что случилось? Нет.

Я выполнил свой долг. Я не имел права играть хуже, чем каирский вратарь, не имел права рисковать честью команды и честью нашего футбола. Когда речь заходит о чести, с собой уже не приходится считаться. В таких случаях, мне кажется, риск оправдан полностью и потому необходим.