Иван Тимошкин - Как уничтожили «Торпедо». История предательства Страница 5

Попасть в большой футбол ему довелось лишь после войны. В 1942 году Антонин был призван на флот. Сначала попал в Кронштадт, затем – в Ленинград, в так называемый Первый Балтийский экипаж. Служил на линкоре «Марат». Когда выдавалась свободная минута, матросы выходили на берег и, невзирая на артобстрелы, гоняли мяч.

«Весной 1943 года, – вспоминал Антонин Николаевич, – мне выпала честь попасть в число участников знаменитого футбольного матча в блокадном Ленинграде. Это была поистине историческая игра. На запасное поле стадиона «Динамо» вышли футболисты «Динамо» и сборная Первого Балтийского экипажа. Репортаж об этой встрече шел по радио на русском и немецком языках. Вскоре в ответ с немецкой стороны раздалось несколько артиллерийских залпов. Мы вынуждены были на время прекратить игру и уйти в бомбоубежище. А минут через 15–20, когда наша артиллерия подавила батареи противника, вновь вышли на поле. Встреча завершилась вничью – 2:2. Играть было тяжело. Война все-таки. Люди были уставшими, голодными. Конечно, накануне матча нас подкормили, но не это придало сил. Мы тогда жили одним – верой и надеждой в скорую и окончательную победу над фашизмом. И этот матч был тому ярким подтверждением…»

После войны, в 1946 году, Сочнев в числе других лучших футболистов, собранных со всех флотов, попал в созданную тогда команду ВМФ. Сборы проходили в Батуми, и вот прямо оттуда по указанию тренера ЦДКА Бориса Андреевича Аркадьева он был переведен в армейский коллектив. Но закрепиться там ему не удалось. Да и сложно это было сделать рядом с такими выдающимися футболистами, как Федотов, Бобров, Гринин, Николаев… К тому же в одном из матчей Сочнев получил тяжелую травму колена. Тут и срок демобилизации подоспел. Тогда-то талантливого футболиста заметил Виктор Маслов и пригласил в «Торпедо». А уже через год, в 1949-м, Антонин Сочнев в составе автозаводского клуба стал обладателем Кубка СССР.

После матча футболистов привезли на завод, где в директорской столовой был устроен банкет. Руководивший тогда заводом Иван Алексеевич Лихачев даже расплакался от счастья и гордости за свою команду.

В 1948 году, когда Сочнев чаще играл еще за дубль «Торпедо», ему довелось познакомиться с Василием Сталиным, в ту пору создававшим свою футбольную команду – ВВС. Вот как вспоминает об этом сам Антонин Николаевич: «Однажды вечером раздался звонок в дверь. Время было уже позднее, и я подумал с тревогой: кто бы это мог быть? Открываю – на пороге капитан, который представился адъютантом Василия Иосифовича Сталина. Попросил быстро собраться и следовать за ним. На мои вопросы – что, зачем и почему? – не отвечал. Что ж, собрался. Внизу ждала машина. Приезжаем в старинный особняк в центре Москвы. Входим. Большой зал, посередине – бильярдный стол. Чувствую себя, прямо скажем, неловко и тревожно. Меня провели в небольшую комнатку, где был накрыт стол – водка, разнообразные закуски. Что особенно меня поразило: на столе стояли не рюмки, а граненые стаканы. Налили, выпили. И тут Сталин говорит: «Вот что, Антонин, приглашаю тебя в свою команду. Присваиваю звание лейтенанта, даю квартиру. Но не это даже главное. Отца твоего освобожу». А надо пояснить, что отец мой, работавший заместителем директора на одном из ивановских комбинатов, был по ложному доносу осужден на семь лет лагерей. Знал я и то, что отец Василия Волкова, футболиста горьковского «Торпедо», также перешедшего в ВВС, через неделю был уже на свободе. Вот тут-то я и решил: ради отца пойду, хотя душа моя не лежала к этой команде.

На следующий день позвонил Александру Семеновичу Пономареву, выступавшему тогда за «Торпедо»: мол, так и так, ухожу из команды, зла на меня не держите. Он все понял, но сказал: «Знаешь что? Приезжай, пойдем к директору». Приезжаем к Ивану Алексеевичу Лихачеву. Тот выслушал нас и говорит: «Тоня (так он меня ласково называл), я, конечно, не Сталин, и у меня нет таких возможностей, как у него. Но на наших автозаводских стройках работает немало заключенных. Как депутат Верховного Совета и как директор завода я могу перевести твоего отца на одну из них. А со временем за ударный труд и отличное поведение мы добьемся его полного освобождения».

Я поверил Лихачеву, но как быть с предложением Сталина? Времена тогда были еще суровыми. Что делать? Приезжаю опять к Сталину: «Извините, Василий Иосифович, но я решил остаться в «Торпедо». Он побагровел и после минутного замешательства как закричит: «А ну пошел отсюда вон!» И я от греха подальше пулей вылетел из кабинета. Я не жалею, что остался в «Торпедо». Эта команда до сих пор остается моим вторым домом. А Иван Алексеевич тогда слово сдержал. Отца перевели поближе к Москве, а вскоре и вовсе освободили».

50-е годы в истории «Торпедо» можно назвать прелюдией к большой победе. Хотя начинались они провально. Сезон 1950 года оказался последним в торпедовской карьере Александра Пономарева – он вернулся на Донбасс, в «Шахтер». Осиротевшая команда не сразу смогла найти ему достойную замену – сделать это удалось лишь к концу десятилетия. А следующий сезон стал прощальным для ветерана Георгия Жаркова. В результате команда три года подряд застревала где-то во второй половине турнирной таблицы, превратившись в записного середнячка. Однако 1953 год получился годом зарождения даже не новой команды, а новой эры в истории клуба. И дело не в том, что «Торпедо» в том сезоне стало бронзовым призером, хотя это, конечно, было несомненным успехом, а в том, что первые свои матчи провели Валентин Иванов, обосновавшийся на месте правого инсайда, и Эдуард Стрельцов. Открыл его в клубе «Фрезер» торпедовский ветеран Путистин, и уже осенью Эдик был принят в команду. Правда, дебют Стрельцова состоялся только в следующем году, но зато какой!

Вот как вспоминал об этом впоследствии Лев Яшин:

«Наше футбольное время было щедро на таланты. Оно выдвигало игроков, которыми восхищался весь мир. Среди них, бесспорно, особое место занял Эдик Стрельцов. Да, не Эдуард, а Эдик – так мы все его в ту пору называли, таким он и остался в моей памяти – молодым, звонким, неповторимым.

Появился он в команде московского «Торпедо». Этот клуб, добивавшийся немалых успехов и в довоенную пору, в первые послевоенные годы, в середине пятидесятых, переживал смутное время. Закончил свою блестящую карьеру Александр Пономарев, ушли с поля братья Жарковы, Севидов, Морозов, Мошкаркин. Доигрывали последние дни их именитые партнеры – Гомес, Соломатин, Сочнев, Чайко. В чемпионате пятьдесят четвертого команда уныло плелась где-то ближе к концу турнирной таблицы. В первом круге мы обыграли автозаводцев довольно легко.

И вот жребий снова свел нас с «Торпедо». От той встречи зависело все: выигрыш выводил нас сразу на высшую ступень пьедестала почета, проигрыш позволял «Спартаку» догнать нас.

И вот вопреки всем прогнозам матч получился едва ли не самым трудным в сезоне. Нападение автозаводцев буквально терзало нашу оборону. Особенно неистовствовал поставленный в центр русоголовый парень. Он забил мне два гола (на которые, к счастью, мы ответили тремя), и еще несколько его ударов я парировал с огромным трудом. «Что же вы не держите этого пацана?!» – кричал я в запальчивости защитникам.

После одного из таких риторических вопросов обычно предельно сдержанный Крижевский, не поворачивая ко мне головы, огрызнулся: «Выходи, держи сам. Я не могу».

Такое признание в устах самолюбивого, знающего себе цену гроссмейстера звучало по меньшей мере странно. Во всяком случае, оно меня удивило. Откуда было мне тогда знать, что виню его за форварда, перед которым окажутся беспомощными лучшие защитники Польши, Швеции, Дании, ФРГ, Болгарии, Румынии, Венгрии, Англии…

Стрельцов! Скажу откровенно, таких одаренных футболистов я больше не знаю, хотя повидал на своем веку немало…

…Лидер торпедовского нападения отличался на поле редким хладнокровием, мог резко стартовать с места, великолепно прыгал, обладал сильным и точным ударом с обеих ног, который производил без подготовки и из самых сложных, порой немыслимых положений. К тому же он прекрасно взаимодействовал с партнерами, особенно с Валентином Ивановым, и никогда нельзя было знать: то ли он сам «выстрелит», то ли «сыграет в пас».

В 1956 году при новом главном тренере Константине Ивановиче Бескове в команду влились молодые воспитанники ФШМ Юрий Фалин, Александр Медакин и Николай Маношин. Кроме того, пришли Леонид Островский из рижской «Даугавы» и Слава Метревели из горьковского «Торпедо». Так потихоньку, словно исподволь, начала собираться знаменитая команда. В следующем сезоне в нее влился Геннадий Гусаров. Но, самое главное, вновь – и на сей раз на долгие пять лет – главным тренером стал Виктор Маслов. Он не только продолжил дело, начатое Бесковым, но и стал вести свои тактические поиски. В 1958 году он пригласил в команду Валерия Воронина, Виктора Шустикова, Валентина Денисова (которого впоследствии болельщицкая и журналистская братия прозвала «нашим русским Пеле»), Олега Сергеева. Да, конечно, были и потери – закончил выступления Августин Гомес, но, главное, был арестован за якобы изнасилование и осужден на семь лет Эдуард Стрельцов. Это, конечно, ослабило команду, но не могло остановить процесс зарождения великолепного ансамбля.