Алексей Зинин - Путь воина. Тренер-победитель о секретах успеха Страница 5

Второй раз красно-белые зазывали меня в 1979-м. В «Динамо», куда я пришел, как раз уволили Севидова, и Сан Саныч мне говорил: «Спартак» – это хороший вариант. Это сборная! Соглашайся, у тебя уже нет ни перед кем никаких обязательств». Но я тогда не был в состоянии адекватно оценивать происходящее, настолько был взбешен решением руководства сменить главного тренера.

Вот здесь я, пожалуй, несколько отклонюсь от темы. Я всегда стремился завоевать золото чемпионата СССР и работать с наставником, который может мне многое дать. Потому я и согласился на переход из «Локомотива» в «Динамо». У бело-голубых тогда был выдающийся состав, и я нисколько не сомневался, что под руководством Севидова мы будем вне конкуренции. Многие специалисты заранее отдали нам победу, однако накануне старта турнира «Динамо» совершило турне в Америку, где Сан Саныч повел команду в магазин к своему другу, эмигрировавшему туда из Киева. Ребята купили какие-то вещи по очень выгодной цене, а по возвращении в Москву некто Родионов, тогдашний начальник «Динамо», накатал на Севидова донос. На этом все рухнуло, и славная история легендарного клуба фактически завершилась. На смену ей пришла история совсем другая, та, о которой распространяться совсем не хочется. Только при мне поменяли девять тренеров, кадровая чехарда стала главной клубной традицией. Я абсолютно убежден, если бы Севидов остался, то именно «Динамо», а не «Спартак», в тот год праздновало бы чемпионство, и в дальнейшем оно было бы лидером отечественного футбола, а не призраком прошлого. Когда на экстренном собрании Сан Саныча демонстративно выкидывали из команды, никто из лидеров не вступился. Такие титаны, как Гершкович, Долматов, Маховиков, сидели и молчали. А я, молодой, только пришедший, встал и выступил: «Я не согласен с вашей политикой. Я доверяю Севидову, а вы его снимаете. Не хочу иметь с вами никаких дел. Не хочу и не буду!»

В общем, с «Динамо» я расстался, но тогда таких вещей не прощали. За мной вскоре прислали «черный воронок», и все закончилось тем, что я поехал вместе со всеми на сбор.

В 1981 году, с третьей попытки, я все-таки отважился на переход в «Спартак», однако меня вновь пригласили в одно серьезное учреждение на Лубянке, подвели к карте СССР и показали на самую крайнюю точку: «Валерий, вон видишь Кушку? Там тебе будут рады!» Мне все стало ясно, и я подумал: наверное, в моей судьбе спартаковский период все же не заложен.

Позже, с позиции лет, убедился: мне не о чем жалеть. Ни один мой шаг не был напрасным. Если и доводилось по не зависящим от меня обстоятельствам отклоняться в сторону от цели, то я делался еще злее и с удвоенной энергией вгрызался в каждый впоследствии предоставляющийся мне шанс.

Я забивал почти всем командам Высшей союзной лиги. Для меня не существовало неудобных соперников, хотя на некоторых, как на тот же «Спартак», я настраивался по-особому. Тогда еще принципиальность в футбольном мире была облачена в цивильные одежды. Это сегодня «звезды» на всю страну позволяют себе унижать красно-белых или рассказывать якобы о полном превосходстве своей команды над ЦСКА. То ли время такое, то ли деньги большие что-то с людьми делают, но подобные заявления прежде были исключены. На мой взгляд, законы корпоративности должны соблюдаться всегда, даже если ненависть льется через край. Я принимаю жизнь такой, какая она есть, и никогда не говорю своим футболистам: «А вот наше поколение…» Это все бред! Не думаю, что мы лучше, чем они. И все же есть одна вещь, которую нынешним знаменитостям неплохо было бы у нас перенять. Мы относились друг к другу с уважением, с пониманием того, что все мы едим один хлеб.

Правда, понимание это не мешало друзьям-соперникам калечить друг друга на поле. Судейство было либеральным, правила символическими – вот кости и хрустели. Чего греха таить, порой сердце в пятки пряталось: идешь на мяч, а сам спинным мозгом ощущаешь, как в тебя двумя ногами сзади прыгают. Но я старался этой боязни не замечать, и уж подавно никогда не думал, что вот тут-то надо быть поосторожней, а то травму получу. Если бы я позволил себе подобные мысли, мгновенно бы со спортом простился. Я же, отдавая отчет в том, что амплуа у меня опасное, скрупулезно готовил себя к различным игровым ситуациям. На тренировках просил одноклубника Сашу Новикова действовать со мной предельно жестко. Отрабатывал стыки, реакцию, падение. И никогда не терял бдительность.

Я был подвижный, яркий, индивидуально сильный форвард, редко с мячом добровольно расставался. Брал его в центральном круге и тащил, тащил вперед.

Всегда со мной кто-то действовал персонально. Били от души, в открытую и исподтишка. Попадались такие гладиаторы, что могли штангу перешибить. Защитники – народ гордый, некоторым мастерства не хватало, вот и использовали различные приемы, лишь бы не позволить оставить себя в дураках. Иногда настолько надоедали, что бил в ответ. Очень серьезное противостояние было с Сулаквелидзе, в Киеве – с Журавлевым, Балтачой и Бессоновым. В Донецке со знаменитым Пьяных – он выходил на матч, закатывал рукавчики и метелил всех подряд.

Так что повреждений у меня, хоть и обошлось без особо тяжких, за карьеру было достаточно. Первый раз загремел в лазарет примерно в восемнадцатилетнем возрасте. Только в «Спартаке» (Орджоникидзе) стал самоутверждаться – и порвал переднюю поверхность мышц бедра. Пополам! Хорошо, быстро восстановился, без последствий.

Самое же памятное повреждение заработал, дебютируя в составе сборной СССР: плечом воткнулся в землю. Отделался разорванными связками ключицы. Месяц ходил со страшной болью, спал только на спине. И, кажется, долго я себя потом берег, в единоборства шел аккуратненько. Но как-то на тренировке упал-таки на плечо, перекувырнулся и обнаружил, что все нормально. Сразу же вся боязнь прошла.

Лет с тридцати, наверное, паховые кольца очень мучили. Играл на уколах. В Тбилиси случилось обострение – терпеть было уже невозможно, даже чихнуть не мог. После матчей меня обкалывали обезболивающими. Печень «сажалась». Сплошные страдания, а не футбол. И все-таки я должен быть благодарен Богу за то, что он мне симпатизировал и выводил из-под ударов. Неоднократно! Например, я долго выступал без щитков, а тут вдруг, когда мы были в Югославии, что-то мне подсказало: поезжай в спортивный магазин. Я поехал и купил щитки. Надел их на поединок с «Железничаром», испытал жуткое неудобство и даже хотел избавиться от них, да не успел: один защитник под меня подкатился – если бы не моя покупка, сделался бы я тогда, наверное, инвалидом. Потому что щиток развалился. А ведь на его месте должна была быть моя кость.

Вот вспоминаю сейчас свою игровую карьеру и ловлю себя на том, что выражение моего лица меняется. То становится торжественным, потому что в сознании всплывают матчи против тех же спартаковцев, киевских и тбилисских динамовцев, которые мне, как правило, удавались. То морщусь, как будто проглотил лимон, оттого что перед глазами встают эпизоды из встреч с более скромными командами. Глупо было бы надувать щеки и говорить о том, что играл я всегда здорово. Бывало, выдавал такие отрезки – волком выть хотелось. Единственное, утешало то, что как бы ни складывались события, я выжимал себя по максимуму. Потому что дорожил болельщиками и своей репутацией. В игре очень важны эмоции: в противостоянии с сильным соперником их было в избытке, вот и творил порой чудеса, а в матчах с посредственным оппонентом иногда внутри ощущалась пустота. Сегодня мне кажется: неплохо, что иногда я все же чувствовал себя опустошенным. Понимание того, что это такое, мне очень пригодилось в тренерской деятельности, и в частности в 2005 году, после того как ЦСКА завоевал Кубок УЕФА.

В моей памяти все еще живут матчи-кошмары, матчи, после которых не хотелось ни дышать, ни существовать. Они все в одном ряду. Кладбище разочарований, да и только. Полуфинал Кубка кубков. Полуфинал Олимпиады. Финал Кубка СССР – тот злополучный, где не забил пенальти. Я одиннадцатиметровые никогда не любил, штук восемь их запорол. Мне было уютней в борьбе, в единоборстве, когда кто-то мешал, кусался и бил по ногам. Вот это голы! Они никогда не забудутся. Самый яркий из них сотворил в 1981 году в «Лужниках» «Спартаку». На 82-й минуте перехитрил двух защитников и закатил мяч в ближний угол Дасаеву.

Я оптимист, человек с позитивным мировоззрением, но вот что интересно, во мне крепче сидят эпизоды, не доставившие радость, а ранившие самолюбие.

Прокручивая в голове упущенные моменты для покорения той или иной вершины, чувствую, что даже сейчас я многое готов отдать, лишь бы вернуть назад тот или иной эпизод и все исправить. Побед никогда не бывает много, и, наверное, ни одна вновь добытая не компенсирует упущенной предыдущей.