Лев Филатов - Ищи борьбу всюду Страница 5

Хотите верьте, хотите нет, но в нашей журналистской среде есть люди, о которых говорят примерно так: «Ах, с командой поехал такой-то, ну, значит, она проиграет». Вот и мне перед поездкой во Францию мерещилось, что, если опять поражение, тогда и меня, глядишь, запишут в разряд приносящих несчастье…

Когда в Марселе команда отправилась на стадион, в автобус в последнюю секунду вскочила девушка, дочь одного из местных распорядителей. Она была мила, изящна, направо и налево роняла улыбки. А у футболистов лица поскучнели, все натянуто замолчали: издавна не принято сажать в автобус, едущий на матч, женщин…

А на обратной дороге в отель, после победы, красивая француженка, открыто симпатизировавшая нашей команде, оказалась в центре общего благосклонного внимания. Ей салютовали взмахами рук, улыбались. И, наверное, если бы напомнить футболистам о том, как они были рассержены два часа назад, они бы сказали, что все это чепуха. И сказали бы правду.

Вот так же и я, после того, как сам держал в руках Кубок Европы, удивлялся: какая же ерунда лезла в голову неделю назад!

В Марсель я приехал в день матча. И сразу совершил бестактность, обратившись к руководителю делегации Дмитрию Васильевичу Постникову с просьбой не забыть обо мне, когда будут заказывать билеты на самолет в Париж. Сказал я это в присутствии многих людей, и ответом мне было укоризненное молчание. О каких билетах речь, когда еще ничего неизвестно! Ведь в Париж можно лететь лишь в том случае, если победим сборную Чехословакии. Если же проиграем, то останемся здесь на матч за третье место. Мне и сейчас неловко за ту свою оплошность.

Рассказываю я об этом для того, чтобы читатель знал о существовании особых норм поведения в дни, предшествующие большим матчам. Они нигде не зафиксированы, эти нормы, и мне пришлось самому долгое время их усваивать. Но могу подтвердить, что в них заключен немалый практический смысл, потому что благоприятный душевный микроклимат необходим футболистам в такие дни.

Вспоминается разговор в брюссельском аэропорту, где мы на обратном пути ждали самолет на Москву. Сидели кружком и вспоминали каждую мелочь дней, принесших победу. Все были расположены друг к другу, охотно отмечали заслуги каждого. И тут руководитель делегации, долго молчавший, спросил: «А что, ребята, я вам не очень мешал?» Вопрос был в точку. Постникову удалось тогда создать в делегации спокойную обстановку, он не командовал, не вмешивался в распоряжения тренеров, был покладист, ровен с игроками. Ответом ему был одобрительный гул. Постников затянулся длинной папиросой и, довольный, откинулся в кресле. И ведь верно, большая победа складывается по кирпичику…

В Марселе в день матча стояла сухая, испепеляющая жара. Гавриил Дмитриевич Качалин скомандовал игрокам разойтись по номерам, где было прохладно за зашторенными окнами, а сам затащил меня к себе. «Идемте, у меня чудесные персики…» Мы сели в кресла и повели разговоры, никакого отношения к футболу не имеющие.

За два часа до отъезда на стадион, когда Качалин сделал все от него зависящее – провел собрание, побеседовал с футболистами по звеньям и с каждым в отдельности, ему невмоготу было остаться в одиночестве, и он искал собеседника, который отвлек бы его от неотвязных мыслей о матче. Уж и не помню, о чем мы говорили. Качалин явно старался, чтобы разговор не затихал, и готов был обсуждать что угодно. Трудные это часы для тренера. А в данном случае особенно.

Гавриил Дмитриевич предложил команде осуществить план, который держался в строгом секрете. За девять месяцев до встречи в Марселе наши играли со сборной Чехословакии товарищеский матч в Москве и выиграли- 3:1. Нашим особенно хорошо удавались фланговые атаки. Отлично сыграл Месхи. Качалин понимал, что его коллега Рудольф Вытлачил помнит об этом и должен принять меры против наших атак по краям. И он решил не идти на риск повторения, предложил наносить удары по. центру, чтобы заставить соперников принять неожиданную для них игру. Удастся ли замысел? Ведь в случае неудачи тренеру прежде всего скажут, что он пренебрег игрой, давно отрепетированной, не раз приносившей победы!

Вот и сиди, жуй средиземноморские персики, веди непринужденную беседу, смейся, а душа-то все равно не на месте! Понимая все это, я исправно играл роль светского собеседника, зная, что в футбольном сценарии и она предусмотрена…

Марсельский стадион-велодром собрал максимум зрителей- 40 тысяч. И они получили матч, который стоило посмотреть! Мне до того казалось, что игры шведского чемпионата мира неповторимы. Тут все выглядело точно так же, был тот же большой футбол в полном блеске.

До чего же обманчивы цифры, которые хранит историческая летопись! Предыдущая наша победа выглядела, как уже сказано, 3:1, марсельская – 3:0. Кажется, ясно: вторая одержана легче. Но это не так. Скажу больше, матч в Марселе был неизмеримо труднее матча в Москве, был на голову выше по классу игры, словно встретились другие команды. Тот-монотонный, тягучий, лишенный драматизма, этот полтора часа полыхал пожаром, и пламя сбить было невозможно: команды так увлеклись игрой, что, казалось, их не разнять.

Не знаю уж с каких пор, но так повелось, что игра на больших турнирах стала выглядеть особым образом. Игроки и команды преображаются. Мало сказать, что они демонстрируют все, на что способны, они выкладывают и что-то сверх этого. И уже публика это раскусила, и, как бы заманчиво ни выглядели на афише названия противников в товарищеской встрече, она уже не валит валом на стадион, ей подавай те же команды в матче какого-либо знаменитого турнира. Это не избалованность, а точное знание, что только так называемые официальные встречи дают полное представление и о достоинствах сторон и о том, каков вообще нынче футбол.

Да, 3:0. Но в наши ворота били пенальти, и Войта смазал. Однажды Буберник с ходу бил в нижний угол, Яшин непонятно как отбил мяч, и наши игроки, остановившись, аплодировали своему вратарю. После матча толпа выбежала на поле и унесла Яшина на руках. Сами понимаете, это могло случиться только при том условии, если вратарь блеснул. Вратари не форварды и по доброй воле чудес не показывают – их заставляют это делать.

И все-таки 3:0! Не могу отказать себе в удовольствии припомнить голы, они все были как на подбор.

35-я минута. Валентин Иванов с середины поля движется с мячом с нарастающей скоростью. Встреченный защитниками, он пасует влево Виктору Понедельнику и в одно касание получает от него мяч обратно, уже выйдя к воротам. Точный удар в нижний угол.

56-я минута. Прорыв Иванова с правого фланга. Он выманил на себя вратаря Шройфа и, когда тот упал в напрасном броске, увел мяч в центр и мимо выстроившихся перед ним трех защитников расчетливо послал мяч в ворота.

65-я минута. Четыре точные передачи сделали друг другу на бегу Валентин Бубукин и Понедельник. С места правого крайнего Понедельник сильнейшим ударом отправил мяч в ближнюю «девятку».

Прошу читателя обратить внимание, что во всех решающих эпизодах принимали участие игроки центровой тройки. Так осуществлялся тренерский план.

Хорошо понимаю условность провозглашения какого-либо одного игрока героем матча и не люблю этого делать. Но тут слишком уж очевидна была роль Иванова. Он и голы-то забил, потому что играл блестяще, и, весь во вдохновенном порыве, увлекал за собой товарищей. В тот день рядом с ним никто не имел права на небрежность, на ленцу. Потом его партнеры, уж, кажется, прекрасно знавшие Иванова, говорили: «Валя сыграл свой лучший матч в жизни!» Я готов это подтвердить. Много раз я любовался этим изящным, лукавым, тонким форвардом. Но в марсельском матче он незабываем.

Вечером в номер, где мы жили с Николаем Озеровым, заявились футболисты. Я отложил в сторону начатую корреспонденцию: язык не поворачивался сказать им в такой день, что они помешали работать. Они еще были возбуждены и искали разрядки. А что придумаешь в гостинице, в чужом городе?

Сели играть в подкидного дурака: Яшин, Нетто, Мас-ленкин, Иванов. Начали весело, с прибаутками. Кончили партию, и вдруг все поскучнели, глаза сонные.

– Знаете что, ребята, пошли спать,- сказал Яшин.

И ушли. Это им сгоряча, на радостях, показалось, что сил много и можно отправиться в гости, поболтать, подурачиться. Нет, в матче истрачено было все. Оставалось лечь и спать без снов, без просыпу, до утра…

Финал был разыгран темным вечером, под мелким теплым дождем, который нередок летом в Париже. Мы, трое журналистов, Николай Озеров от Всесоюзного радио, Аллан Стародуб от «Комсомольской правды» и я от «Советского спорта», ехали на стадион «Парк де.Пренс» в метро и удивлялись, что вагоны полупустые. Парижане были рассержены на свою команду, проигравшую в другом полуфинале сборной Югославии с диковинным счетом- 4:5, причем незадолго до конца французы вели 4:2. Нам они с извиняющимися улыбками говорили: «Вот если бы в финал вышли наши!…» Парижан можно было понять. Ведь совсем недавно, на шведском чемпионате мира, сборная Франции играла превосходно!…