Пьерлуиджи Коллина - Мои правила игры Страница 5

И действительно, этот матч тоже прошел очень удачно. Самое сильное чувство и самое незабываемое воспоминание о том матче были связаны с моментом, непосредственно последовавшим за финальным свистком: десять секунд полной абсолютной тишины после двух часов оглушительного и непрекращающегося, как дождь, шума и рева 40 тысяч японских болельщиков.

Команда Японии потерпела поражение, и ее борьба за Кубок закончилась. Десять секунд мне показались вечными, ирреальными. Я понял, что означает, когда говорят «оглушающая тишина». Затем бурные овации. Мечта японской национальной команды не осуществилась, но публика аплодисментами желала подчеркнуть свою благодарность команде за результат, который все же считала отличным. Это был очень волнующий момент, который мне редко приходилось испытывать. На поле многие японцы плакали, в то время как турки торжествовали. Ко мне неожиданно подошел капитан японской команды Миямото, и я ему искренне сказал: «Думаю, вы должны гордиться тем, что сделали. Не огорчайтесь. Гордитесь».

Японские игроки достигли большего, чем ожидали накануне чемпионата: они достигли 1/8 финала и проиграли с большим достоинством. Быть аутсайдером и попасть в 1/8 финала — это отличнейший результат; обратившись к Миямото с теми словами и в той обстановке, я пытался только выразить мое глубокое уважение и воздать по заслугам тому, кто проигрывает, после того как он сделал все возможное, чтобы победить. Думаю, в современном мире, и не только в мире профессионального спорта, значение достойного поражения утеряно. Победа должна быть исключительным событием, а она становится нормой, минимальной целью. Побеждать — это нормально, хотя, по определению, это является исключением. Понятно, что я не являюсь сторонником теории, что спортсмен должен ставить перед собой в качестве максимальной цели только простое участие в соревновании. Одного участия недостаточно, ему должно нравиться также побеждать. И он старается делать это всеми возможными способами, лишь бы только они были законными. Но в моем понимании -в желании побеждать всегда присутствует сознание, что можно быть вторым и третьим, в том числе и последним.

«Не нормален» не тот, кто проигрывает, «не нормален» тот, кто побеждает, тот, кто делает что-то лучше по сравнению с другими и кого за это удостаивают чествования. Но это не означает, что все остальные неудачники. Культура побеждать любой ценой, чрезмерное соперничество неизбежно приводят к использованию неверных средств, незаконных методов, и все это допускает применение способов, основанных на обмане, на произволе и просто на допинге, т.е. на том, что противоречит законам спорта. Я не допускаю, что вы можете принять это суждение за суждение утописта, человека не от мира сего или добряка; эти две категории людей я не признаю. Но твердо убежден, что следует максимально уважать тех проигравших, которые стремились к победе, но встретили чуть более сильного противника, по крайней мере в тот день. Неправильно оценивать только итоговые результаты, в расчет должны входить также усилия, которые были затрачены для достижения этой цели.

Это я и попытался сказать капитану японской команды, попытавшейся победить, но все-таки проиграла команде, которая играла лучше. Его улыбка подтвердила, что мы поняли друг друга, а бесконечные аплодисменты зрителей свидетельствовали о том, что они разделяют нашу точку зрения о спортивном событии.

Примеры такие, как: матч за третье и четвертое места между командами Южной Кореи и Турции, закончившийся объятиями победителей и побежденных, или аплодисменты болельщиков города Лестера своей команде, несмотря на ее вылет в низшую лигу, подтвердили мою мысль о том, что идея соревнования по футболу понимается не как битва «до последней крови», а как честное соперничество между двумя достойными победы командами. Я не могу забыть публику «Олд Траффорда» в Манчестере во время матча в Лиге Чемпионов, когда «Манчестер Юнайтед» проигрывал мадридскому «Реалу» (0:3): ни одного свистка, только подбадривающие песни, а в конце при счете 2:3 — длительные благодарные аплодисменты.

О культуре спорта можно было бы говорить долго и издалека, поскольку для нашей страны характерно отсутствие четкой схемы развития спорта, отсутствие сооружений, где можно заниматься спортом, отсталость в культивировании массового спорта на детском и юношеском уровне.

Базовая деятельность направлена главным образом на умственное развитие до уровня «пассивного» спортсмена, просто увлеченного каким-либо видом; поддержка оказывается главным образом семьям, родителям, которые слишком часто воспитывают своих детей в духе соперничества, превосходства, выпячивая принцип добиваться победы любой ценой.

Я не хочу наделять родителей демоническими чертами; я знаю, что на занятия детей спортом им часто приходится выделять серьезные денежные средства, тратить много времени и энергии — не все могут это себе позволить, но никто не должен упускать из вида те истинные ценности, которые несет в себе спорт. Например такие, как почетное поражение, немного горькое, тяжелое, утомительное, но которое нужно уметь принимать и, скорее, культивировать. Именно таким образом я объясняю слова, сказанные Миямото после матча Япония — Турция, или непроизвольное движение, с помощью которого я поднял с земли Куффура, игрока команды «Бавария» из Мюнхена, после того как его команда в матче с командой «Манчестер Юнайтед» упустила в последние секунды матча шанс победить в финале Лиги Чемпионов в Барселоне в 1999 г.

Если бы мне пришлось выбирать виды для рекламной вставки о культуре спорта, я бы остановился на изображениях, запечатленных непосредственно после окончания матча Кореи с Турцией, а также турецких игроков, которые увлекли только что проигравших противников в круг почета, чтобы отпраздновать результат, который для обеих команд можно было считать успехом, т.е. участие в борьбе за третье место на чемпионате мира и третье место. Позже, поднимаясь на пьедестал для награждения, Бюлент и Абдулла подняли откуда-то взявшихся своих детишек на плечи — это было так прекрасно, что я испытал, и я этого не скрываю, некоторую зависть к игрокам, которые смогли позволить себе публично разделить радость с самыми дорогими им существами.

Но, как известно, чествование арбитра в силу его миссии не допускалось. Для арбитра имело большое символическое значение, как это скромно ни кажется, даже если «его судейская бригада» добилась признания. Протокол церемонии по окончании игры, составлявшийся ФИФА, был строгим и точным, и еще накануне нам было сказано, что мы поднимемся на пьедестал, установленный на поле, что президент ФИФА Блаттер вручит нам медали, которые обычно полагались арбитрам и помощникам, принимавшим участие в финале, после чего мы сразу же спустимся по ступеням, чтобы могли подняться спортсмены. Мы к этому были готовы. Но, когда мы вступили на пьедестал, нас ждал сюрприз. Нас представили и публика ответила овацией, для нас это была большая радость, а для президента ФИФА — повод нарушить протокол: вместо того чтобы вручить нам медали, он надел их нам на шею. Этот жест может показаться незначительным, но для нас, арбитров, он имел большое значение, так как придавал торжественность награждению и приравнивал нас к победителям наравне с игроками. Но на этом неожиданности не кончились: в момент, когда я спускался с пьедестала, президент пожелал, чтобы мы, как и игроки, выстроились в одну шеренгу, чтобы еще раз с медалями на шее порадоваться признательности зрителей и чтобы нас сфотографировали и засняли для телевидения.

Вознаграждение на поле, признание нас и непосредственно тех судей, которые на нас смотрели, повышало значение трудной роли арбитра. Это был чрезвычайно волнующий момент, который был бы для меня еще прекраснее, если я мог бы пережить его вместе с семьей. Но я нашел способ показать моим близким, которые смотрели матч и то, что происходило после матча, что я с ними рядом: левым безымянным пальцем я послал им быстрый поцелуй, достаточный, чтобы дать понять им, что в такой момент радости я думаю о них.

Мне хочется сказать несколько слов о неписаном правиле, запрещающем арбитру и «его команде» ликовать или праздновать публично после хорошо выполненного дела. Я помню несколько критических замечаний после ликующего жеста другого очень сдержанного итальянского судьи после финального свистка; очевидно, этот матч имел для судьи важное значение, н он его хорошо провел. Я не разделяю подобной критики: это был самопроизвольный естественный жест. Совершенно ясно, что мы должны помнить о выполняемой на поле роли и что чрезмерное проявление радости было бы нецелесообразным и не очень красивым. Но если такая персона, как арбитр, должен быть приравнен к фигуре спортсмена, участвующего а соревновании, и если от судьи требуются качества, близкие к атлетическим, но далекие от качеств облаченного в тогу напыщенного судьи, то вполне понятно, что судья может обладать такими же реакциями, что и спортсмен, т.е. выражать радость после эффективной работы. Я не говорю о том, чтобы размахивать майкой на ходу и обниматься с четвертым помощником, но, в конце концов, зачем возмущаться, вместо того, чтобы понять, что я всю неделю живу, как игрок-профессионал, тренируюсь, бываю на сборах? Разве не естественно, что я постепенно приобретаю манеру поведения и реакции, типичные для игрока. Тем более что большее понимание внешних проявлений чувств арбитра игроками позволяло бы самим игрокам чувствовать себя естественно, быть в некоторых эпизодах на стороне судьи, н попытаться с ним как можно лучше воплотить, хотя и в разных ролях, один и тот же спектакль.