Александр Кулешов - Страницы олимпийского дневника Страница 5

Каждый день поступали к нам десятки телеграмм. Вот некоторые из них.

«Желаем успехов советским спортсменам на VII зимних Олимпийских играх. С приветом 4-й кл. „В“ 39-й школы Москвы».

«Желаем успехов в предстоящих Играх. Не оставляйте золотых медалей. Берите все. Группа студентов Полтавского строительного института».

«Поздравляем победой командой США, желаем успеха матче Канадой. Москва, школа № 10».

ГРИШИНУ

Самый стремительный, вот твоё имя.

Нету в мире быстрее тебя,

Падают ниц пред ногами твоими

Цифры рекордов, победу суля.

«Горячо поздравляем успехом, желаем дальнейших побед во славу любимой Родины. Спортсмены города Омска».

«С возрастающим интересом следим за успешной игрой нашей команды. От всей души желаем дальнейших побед Олимпийских играх во славу советского спорта, шлём горячий привет всем членам команды. Коллектив станции Северный полюс-5».

Из этих телеграмм можно было бы составить целую книгу. Со всей Советской страны, из сёл и городов, от коллективов школ, заводов, учреждений, от отдельных граждан, от детей и взрослых, шли в адрес советской делегации эти тёплые радостные весточки, согревавшие сердца наших спортсменов, вдохновлявшие их на победу.

Мельбурн

1956

ПОД ЮЖНЫМ КРЕСТОМ

Из Москвы в Одессу мы выехали вечером 5 октября. «Мы» — это группа советских спортсменов, тренеров, специалистов из Центрального научно-исследовательского института физической культуры, журналистов, кинооператоров. Основная группа спортсменов должна была лететь в Мельбурн самолётами. А уж возвращаться мы собирались все вместе.

…Сумерки быстро опустились над Подмосковьем, над проглядывающими за осенне-голыми деревьями дачами, над полями, перелесками, над проносящимися за окнами вагона сёлами и городками.

Путь в Одессу недолог. Рано утром 7 октября наш поезд подошёл к перрону красивого одесского вокзала.

Когда мы уезжали, в Москве было не холодно, а здесь и подавно. Город ещё в зелени, немного сонный, весёлый: было воскресенье.

Уже стемнело, когда мы поднялись на борт теплохода «Грузия». Словно ледяной айсберг, сверкал он в лучах прожекторов кинохроники.

Последние прощальные слова, традиционный сигнал сирены — низкий, мощный, всё заглушающий рёв повис на мгновение над городом, и теплоход двинулся в свой далёкий путь. Мы провели на «Грузии» 32 дня на пути в Мельбурн и 22 — на обратном пути.

В дорогу захватили хорошо укомплектованную библиотеку, много кинофильмов, шахматы, штангу, боксёрские перчатки и другой спортинвентарь. Запаслись десятками тысяч бутылок «Куяльника» (замечательной одесской минеральной воды).

Команда теплохода состояла из опытных, много раз бывавших в дальних рейсах, моряков, из искусных поваров и кондитеров, мастерство которых мы не раз сумели оценить во время пути.

Капитан «Грузии» — Элизбар Шабанович Гогитидзе, депутат Верховного Совета Грузинской ССР, 25 лет отдавший морю. Гогитидзе в одном только Нью-Йорке побывал 83 раза! Сидя однажды у него в рубке и просматривая с ним судовые журналы, мы обнаруживали всё новые и новые страны, где он был. Побывал он несколько раз и в Австралии.

По синему Чёрному морю шли весь день. Припекало солнце, и можно было загорать. Нашлись даже смельчаки, купавшиеся в бассейнах. Вечером вдали засинели берега Болгарии. На теплоход залетел с берега воробей. Он метался между палубными надстройками и вскоре исчез так же неожиданно, как и появился.

А из сплошной тьмы на нас, словно весёлая собачонка, беззвучно лаял своими частыми вспышками далёкий маяк. Подошёл маленький катер с лоцманом. Катер подбрасывало и раскачивало на волнах, а наш гигант даже не ощущал качки.

Лоцман поднялся по трапу на борт, и через полчаса мы уже швартовались к причалам Варны. На борт к нам поднялась группа болгарских и венгерских спортивных руководителей, тренеров и журналистов, которые вместе с нами направлялись в Мельбурн.

Стоянка была недолгой, и вскоре наш теплоход снова шёл вперёд полным ходом, рассекая ночную мглу. Впереди был Босфор. Задолго до пролива мы стояли у бортов, обвешанные фотоаппаратами и биноклями. Кинооператоры Михаил Ошурков и Юрий Леонгардт осаждались бесконечными вопросами: «Какую ставить выдержку? У меня чувствительность плёнки 32. Сотку или двухсотку?» «А если 5 и 6, то, может, 60?».

С этими кинохроникёрами мы были в Кортина д'Ампеццо на VII зимних Олимпийских играх. И не уставали поражаться их изобретательности, выносливости, безразличию к трудностям и препятствиям. Они провели там поистине самоотверженную работу.

Для оператора кинохроники мало уметь снимать в любых условиях. Он должен ещё обладать незаурядной силой, ловкостью, быть отличным спортсменом.

«Вот что, — заявил наконец Ошурков, — чем заниматься самодеятельностью, давайте организуем фотокружок!»

Кружок был действительно организован и работал добросовестно.

…Босфор. На мачтах нашего теплохода взвились сигналы: «„Грузия“. СССР», «Идём без остановки. На борту больных нет», «Просим лоцмана».

Вскоре прибыл лоцман, и мы двинулись в пролив. Мимо нас скользили фелюги, баркасы под белыми парусами, маленькие закопчённые пароходики. Извилистое заграждение из бакенов, связанных канатом, преграждает путь из Чёрного моря в Босфор, мы минуем его и оказываемся в проливе.

Мы идём между Европой и Азией. Стамбул. Город пятисот мечетей. Вскоре город остался вдали, уплыл за корму, проводив теплоход ленивым взглядом.

Было уже 10 часов вечера, когда мы подошли к Дарданеллам. А утром 10 октября уже плыли по Эгейскому морю.

…Навстречу идёт корабль. Хватаемся за бинокли. Это торговое судно «Николай Пирогов». Взвиваются флаги приветствий. Первый земляк! Сколько радости! Как дети прыгаем, машем платками, руками. Капитан добродушно поглядывает на нас. Наши чувства ему понятны.

Опустился вечер, мелькнул прощальным огнём последний маяк на острове Родос. Мы вышли в Средиземное море. Послезавтра прибудем в Порт-Саид.

Он возникает неожиданно, из мрака. Все вышли на палубу. Первое, что мы увидели, был ровный ряд зелёных и оранжевых маячков и маленьких красных огоньков.

А слева, совсем далеко, сквозь темноту проглядывался ещё более тёмный берег с цепочками белых огней. Звучат слова команды. На борт по спущенному для него трапу поднялся лоцман, с ним два стажёра. На катерах подплыли полицейские. Поднявшись на борт, они остановились у трапа.

Мы не отнимаем биноклей от глаз, хотя и так всё прекрасно видно. На «Грузию» прибывают карантинный врач и обмерщики. Они должны обмерить судно, чтобы узнать, сколько следует взыскать с него за проход Суэцкого канала. Торговые суда платят с тоннажа, а пассажирские — с площади.

Для прохода по каналу формируется караван. Но вот наш караван собран. На мостик поднялся египетский лоцман М. Шукри в белых шортах и белой рубашке. Он приветливо помахал нам рукой, улыбнулся. Якоря подняты, лоцман становится серьёзным, и мы двигаемся в путь.

Кроме лоцмана мы приняли на борт швартовщиков — бедно одетых моряков с их лодками. Задача швартовщиков — пришвартовывать судно к берегу, чтобы переждать встречный караван. Это задача не простая. Вместе со швартовщиками садятся прожектористы.

Сначала все они держались как-то напряжённо. На больших иностранных судах к ним, как правило, относятся пренебрежительно, не пускают на пассажирскую палубу. Но вскоре они почувствовали гостеприимство советского корабля. Их ведут в столовую обедать, рассказывают о Советской стране, забрасывают вопросами.

Мимо нас проплыл Порт-Саид со своими белыми, похожими на большие пароходы домами.

Мы вошли в Суэцкий канал. Он неширок — 120–150 м, глубина не превышает 13 м. Ещё недавно, проходя Босфор, с правого борта мы оставляли Европу, с левого — Азию; теперь с левого борта была Азия, а с правого — Африка.

В 4 часа дня остановились и стали ждать встречный караван. Здесь канал раздвоен и караван пройдёт мимо нас по параллельному рукаву. Он совсем рядом.

На лебёдках спустили швартовщиков с их лодками. Быстро и ловко они подтянули корабль к берегу, и мы остановились. Прожектористы с интересом осматривали корабль.

Рано утром прошли Суэц — небольшой городок в арабском стиле. Здесь мы простились с прожектористами. Прожектор задраили и просто спустили в воду, на которой он спокойно держится, пока его не поднимет встречный корабль. Мы обменялись адресами, обещали прислать наши фотографии.

Позже, в Мельбурне, с болью в сердце смотрели мы кинохронику: горящие, разрушенные города Египта, которые так приветливо и мирно встречали нас на нашем пути.

Вот и Красное море — «кипящая сковородка». Навстречу нам то и дело попадались суда, и вдруг — наш земляк — танкер «Иркутск». Мы обменялись приветствиями. Вот немецкие и южноамериканские «грузовики», огромные танкеры.