Андрей Меркин - Записки «лесника» Страница 7

Аккурат за час до игры подходим с другом к кассе и начинаем давить косяка в сторону вожделенного списка. Но фамилий не видно, да и ксивами ещё не обзавелись по малолетству.

На хоккей хочется попасть так, что сверлит аж в поджелудочной железе и сводит палец на левой ноге, как при виде красавицы Милен Демонжо в легендарном фильме «Фантомас».

Друг толкает меня прямо на амбразуру кассы и шепчет в ухо:

– Ты же похож на Магомаева – соври чего-нибудь.

– Дайте два билета на фамилию Магомаев, – отмороженно говорю я прямо в причёску тёти Эльзы.

– Такой фамилии нет – а ты вообще кто такой? Хулиган?

Лицо фрау Кох принимает неприятный коричневый оттенок и сереет, как шинель мусора, дежурившего у кассы.

– Я – племянник Магомаева!!!

– Похож… и правда, – а документы у тебя есть?

– Да мы же ещё школьники, тёть!

– Ну ладно… мой любимый певец, повезло вам…

– Тут один товарищ звонил, что не придёт – отдам я тебе два его билета, – лицо кассирши в минуту становится похожим на Софи Лорен.

Мусор заглядывает к нам через плечо, но сгрузив последнюю пятёрку, дрожащими от радости руками, мы уже бежим в сторону Дворца Спорта.

Надо ещё успеть попить пивка…

Магомаев два

Неуловимое сходство с великим певцом ещё сослужило мне добрую службу. Перемахнув на десяток лет вперёд, мы окажемся в предолимпийской Москве, дорогой читатель.

Жизнь свела меня с одной компанией, это были приёмщики багажа с Казанского вокзала.

Здоровые мужики старше меня лет на десять.

Не мог понять, почему все ребята на машинах и при деньгах.

Однажды они ввели меня в курс дела. На камере хранения огромная табличка – «Мест нет». Рядом очередь, которая ждёт, когда они появятся.

– Ой, сыночек, прими у меня чумудан, а то совсем тяжело…

– Ты чего, мать, не понимаешь? Мест нет, и не будет! – говорит дюжее мурло и скрывается в окошке.

На самом деле мест для багажа до хуя и больше, вот только приёмщики не хотят ничего принимать.

Они ждут, когда им сунут пятёрку или трёшку. Утомлённые и измученные командировочные и просто колхозники не выдерживали и давали на лапу.

Приёмщиков багажа прикрывало начальство, вокзальные менты, районные ОБХСС-ники.

Все имели с этого неплохую долю.

Такие были времена.

Сошлись мы с одним парнем, он был внешне похож на очень популярного тогда Боярского, но гораздо здоровее и плотнее.

За это и получил кличку Малыш.

Так вот, с Малышом мы частенько вечером заезжали на Калининский проспект снять тёлок в одном из многочисленных кабаков.

Когда мы заходили в ресторан, то после знакомства Малыш или я как бы невзначай говорили:

– Во сколько завтра съёмка на Мосфильме?

Возникал неподдельный интерес.

И тут на-гора выдавалась сакраментальная информация.

Малыш – дублёр и каскадёр Боярского, а я – племянник Магомаева.

После такого фееричного ангажемента тёлки падали к нам в руки, как плоды перезревшей антоновки.

Легко и непринуждённо, на ходу, снимая трусы и бюстгальтеры.

Любой приличной девушке хотелось хоть на короткое время почувствовать себя немножко Магомаевой или Боярской.

СМЕРШ

В нашей семье всегда происходили удивительные встречи и знакомства. Когда папу летом 1941 года забрали на фронт, то он провоевал около полугода, затем был тяжело ранен, а после медсанбата попал в наркомат боеприпасов.

И сразу в личное распоряжение наркома Горемыкина Петра Николаевича.

До войны папа работал в наркомате путей сообщения и занимался как раз железнодорожными перевозками вооружения и боеприпасов.

И даже несколько раз был «десятым подающим» на докладе у лютого наркома Кагановича.

Тогда считалось нормальным делом выйти из его кабинета с мокрыми штанами. У Лазаря Моисеевича была под столом специальная кнопка.

Если он её нажимал, то тут же приходили «сотрудники органов» и ты навсегда исчезал в подвалах Лубянки с клеймом «враг народа» и «саботажник».

В альтернативном и лучшем случае Железный Нарком мог переебать по хребту или морде лица тяжёлым, как моя жизнь, «Личным делом сотрудника» в коленкоровом заскорузлом переплёте с железными уголками.

Или запустить в голову докладчика мраморным пресс-папье, надо было успеть увернуться – иначе ты калека или покойник.

После фронта и опыта работы в наркомате папу назначили одним из многочисленных помощников наркома Петра Николаевича.

Тогда-то он и познакомился с Юрием Борисовичем Левитаном и майором СМЕРШа Геннадием Петровичем Кодинским.

Папа частенько ходил обедать в гостиницу «Москва», а Левитан там перманентно проживал и уже водил дружбу с Кодинским.

Несмотря на войну, с продуктами в Москве было терпимо и даже по карточкам вполне хватало пропитания для нормального и неголодного существования.

А на чёрном рынке было вообще всё.

Даже французские духи – и это в те-то времена!

Все трое были примерно одногодки и сдружились на многие годы.

Вплоть до середины 1970-х годов и дядя Юра, и дядя Гена частенько бывали у нас в гостях, в нашей сокольнической двухкомнатной квартире.

Левитан работал на Центральном телевидении и радио почти до самой смерти, а дядя Гена трудился в «органах» даже после пенсии.

Бывших чекистов не бывает, ага.

Иногда они втроём, уже в самом конце войны, махнув по 200–300 грамм «наркомовского» спирта на рыло, выходили на променад по улице Горького в сторону Кремля и обратно.

Времена, друзья, всегда одинаковые – шли познакомиться с барышнями, или, как бы сказали сейчас, «снять тёлок».

Но комендантский час никто не отменял…

…И вот однажды останавливает их патруль городской комендатуры.

За что?

Да хуйня…

Дядя Гена достал из кармана трофейный парабеллум и стал салютовать в воздух в честь освобождения очередного города, что накануне по радио прочитал Левитан.

Но Левитана в лицо никто не знал.

Кодинский достаёт из кармана ксиву СМЕРШа и говорит патрулю:

– Вы все арестованы!!!

Левитан, дабы усугубить, предъявляет потрёпанную корочку Радиовещания СССР, где чётко читается – Л Е В И Т А Н.

Майор начинает икать со страха, а ему заявляют, что он пытался напасть на товарища Левитана, который выполняет задание лично товарища Сталина.

То есть разряжает в воздух при всём честном народе, вместе с друзьями, почти две обоймы парабеллума.

И дядя Гена ведёт весь патруль на Лубянку, где сдаёт их дежурному.

Там быстро разобрались, патруль с мокрыми штанами отпустили в город.

А весёлой троице сказали – ай-ай-ай – погрозили пальцем и взяли автограф у дяди Юры.

Вот такие весёлые были ребята, часто, сидя у нас, вспоминали этот случай и по-мальчишески задорно смеялись.

Израиль и характеристика

А я продолжал учиться в школе, в «хорошисты» не вышел, был заскорузлым троечником, балбесом и тунеядцем.

В 1967 году на Ближнем Востоке случилась Шестидневная война, Израиль захватил Иерусалим и Голанские высоты.

А у нас работала училкой некая Демичева, сноха бывшего первого секретаря МГК КПСС и Члена ЦК, будущего Министра культуры СССР Петра Ниловича Демичева.

В те годы раз в неделю в классе проходила политинформация, и как раз Демичева поручила мне сделать доклад про «израильских агрессоров».

Наслушавшись «вражьих голосов», я выдал охуевшим одноклассниками и цэковской сучке:

– Израиль порвал арабам жопы и хуй когда уйдёт из Иерусалима.

Зря я это сделал!

Да и не мог я тогда знать, что много лет спустя судьба забросит меня в Израиль.

Меня тут же отвели в кабинет директора, где уже сидела сама директриса и завуч Жопа Сергеевна с огромной жопой наперевес.

Получил страшных пиздюлей и обещали исключить из школы и пионеров одновременно.

Особенно лютовала Сергеевна, которая своей необъятной жопой пыталась загнать меня в угол директорского кабинета, а там сожрать с потрохами.

И всё допытывались:

– Кто тебя этому научил?

Папу вызвали в школу, и там он этот конфликт быстро погасил, а Демичева заклеймила меня «махровым антисоветчиком» – вплоть до десятого класса.

Как раз перед окончанием школы её назначили у нас классным руководителем.

И она писала характеристику каждому для поступления в институт.

Ведь средний балл у меня был 3,0 – самый худший среди двух десятых классов.

Одна четвёрка только на весь аттестат, по иронии судьбы по обществоведению, которое преподавала как раз Демичева.

Пришлось подрулить к ней с шикарным букетом роз на выпускной вечер и рассказать, как я люблю Партию и Правительство.

Характеристику написала нормальную и в ВУЗ я один из всего класса поступил.

Но как поступил!

Сейчас расскажу…

Репетитор

В те времена поступить в институт без репетитора было практически невозможно.

Родители решили направить меня по папиным стопам и наняли бывшего доцента МИИТа, а ныне труженика репетиторского фронта, ударника «червонцев» и «четвертных», некоего уникального чела по имени Вадим Николаевич.