Валерий Натаров - ВАДО-РЮ ПО-УНИВЕРСИТЕТСКИ Страница 7

В воскресенье я выбегал часов в девять утра и по тропинке вдоль речушки Канамэ за сорок минут добегал до известного среди советских студентов магазина уцененных товаров «Дайкума», что примерно в восьми километрах от университета. Потом возвращался назад и на поляне рядом с будоканом делал ката и отрабатывал удары по макиваре[3]. Иногда я спускался в тренировочный зал, где можно было поколотить по всевозможным грушам и мешкам. К полудню я возвращался в общежитие – его обитатели только начинали пробуждаться после субботних вечеринок – и вливался в обычную студенческую жизнь.

В середине июня… на тренировке Сэнсэй сообщил мне, что 26 июня в Токио, в зале при штаб-квартире стиля каратэ «Вадо-рю», состоится квалификационный экзамен на черные пояса.

– Думаю, тебе надо попробовать. Ты ведь уезжаешь в конце июля?

– Да, – ответил я. – Спасибо. Я попробую.

– Ну, если не сдашь, можешь считать, что коричневый пояс первый кю тебе гарантирован – ты очень старался. Но я вижу, что могу разрешить тебе выйти на экзамен на черный пояс 1-й дан.

Я вновь поклонился и поблагодарил. Ёсукэ и Оде Сэнсэй тоже разрешил сдавать экзамен на черный пояс.

– Маарерий! У тебя есть единственный шанс! Ты ведь скоро уезжаешь! – сказал Ёсукэ. – Это мы можем через полгода попытаться снова. Хотя лучше сдать с первого раза, мечтательно произнес он.

Честно говоря, я воспринял новость об экзамене на черный пояс как нечто нереальное, поэтому сильных эмоций предстоящее событие у меня тогда не вызвало. Характер тренировок, несмотря на предстоящий экзамен, не претерпел изменений: много базовой техники, отработка условленных комбинаций в парах (якусоку кумитэ) и ката. В конце тренировок – свободный поединок, но в щадящем режиме, а не битва до последней капли крови.

В семь утра я был на станции Онэ. Вскоре подошли Ёсукэ и Ода.

Вновь я ехал в Токио, на этот раз работать не головой, а руками. И ногами.

Через час мы подходили к серому бетонному зданию, напоминающему школу. У входа уже толпилось более сотни японцев – как детей, так и взрослых.

– А дети что тут делают? – спросил я своих спутников.

– У них есть «детский» черный пояс, который, если продолжать заниматься, по достижении 18 лет позволяет сразу выйти на экзамен на «взрослый» черный пояс. Вот наш Сэмпай именно так получил 1-й дан, – ответил Ёсукэ. Он был необычайно сосредоточен.

Народу тем временем прибывало.

– Ого! – удивился я. Сколько людей!

– Экзамен проходит раз в полгода, и сюда съезжаются не только со всей Японии, но даже из-за границы! – пояснил Ёсукэ.

Словно в подтверждение его слов у входа в спорткомплекс появилась группа из трех иностранцев, по виду европейцев. Они радостно замахали мне – тогда в Японии «белые», даже незнакомые друг с другом, считали хорошим тоном приветствовать друг друга. Мы перекинулись с ними парой фраз на английском. Оказалось, что ребята приехали на этот экзамен аж из Перу! Один собирался сдавать, а двое – группа поддержки.

Внутри здания прямо в холле были расставлены столы для регистрации претендентов и сбора взносов за экзамен. Размер взноса был для моего студенческого кармана весьма чувствительным – девяносто долларов. В случае успеха надо доплатить еще семьдесят – за оформление сертификата и пояс.

Сдав деньги, я получил маленький матерчатый квадратик с порядковым номером – 32. Этот номер крепился на доги, и на время экзамена эта цифра заменяла мне имя и фамилию.

Экзамен проходил в большом зале. В одной половине зала можно было потихоньку разминаться – но только до начала экзамена, а потом сидя ожидать своего выхода на его вторую половину.

Места за столом экзаменационной комиссии заняли семь японцев, в основном пожилых. В лицо я знал только одного – приезжавшего к нам в зал Оцуку «Второго». Пожилой японец посередине, как сказал мне шепотом преисполненным почтения Ода, был сам основатель стиля «Вадо-рю» Оцука-старший.

Сдача экзамена оказалась делом нудным и утомительным, состоявшим в основном из бесконечных ожиданий своего выхода на татами перед светлые очи корифеев «Вадо-рю».

Первые два часа экзамен сдавали дети. Ровно в полдень был сделан перерыв на обед. Ёсукэ принес откуда-то три коробочки с бэнто – «походным» вариантом японского обеда, сказав, что деньги нам выделили некие спонсоры клуба каратэ. Только в начале второго очередь дошла до нас. За предыдущий день я изрядно поволновался, так что чувствовал себя, если не спокойно, то отрешенно.

Вызывали подвое. Надо было выйти, занять место в очерченном мелом круге – лицом к комиссии. Всего предстояло повторить эту процедуру четыре раза.

Первый раз – базовая техника на месте и в передвижениях, второй – ката, третий – исполнение комбинаций каратэ – якусоку кумитэ, и четвертый – свободный поединок. Причем, во второй раз могли и не вызвать, если комиссия «зарубит» уже на этапе исполнения базовой техники.

Круги на полу были начерчены не просто так: если по окончании ката не удалось в него вернуться, это считалось серьезной ошибкой. Получивший «ноль» за ката ждал очередного экзамена еще полгода.

Каждый выход длился не больше трех минут, но перерывы между ними – по полчаса – утомляли гораздо больше, чем само выступление.

Мои выходы не очень отложились в памяти – помню только облегчение, когда увидел, что после ката вновь вернулся в центр круга.

Во время свободного поединка мы с 31-м номером сначала энергично обменивались ударами руками, не очень заботясь о защите, потом бой приобрел более осмысленный рисунок. Похоже, экзаменационную комиссию наш поединок – «белый» против японца – заинтересовал, и нас долго не останавливали.

Ода, вышедший на кумитэ сразу за мной, в пылу боя разбил своему противнику нос, у того потекла кровь. Неконтролируемое действие, повлекшее травму, автоматически означало дисквалификацию. Ода знал, что он провалил экзамен. Ёсукэ чисто прошел все четыре круга. Иностранец из Перу был хорош в базовой технике, но очень неубедителен в кумитэ.

После нас приступили к сдаче экзамена претенденты на второй и третий даны.

И только к пяти вечера экзамен завершился.

Нас построили, потом стали объявлять результаты, выкрикивая номера тех, кто сдал экзамен. Я стоял, задумавшись, как вдруг услышал: «Номер 32!» Я громко крикнул «Хай!», и тут все начали на меня оборачиваться. Оказалось, пока объявлялись результаты детского экзамена. Мне стало как-то неловко, поэтому, когда через некоторое время я вновь услышал: «Номер 32!», ответил тихо и неуверенно, настолько, что мой ответ не был расслышан, и член экзаменационной комиссии, оторвав глаза от списка, посмотрел на меня и вновь четко произнес: «32!». Тут я не сплоховал и гаркнул «хай!» как надо, ощутив при этом мощный прилив радости.

Из претендентов на первый дан сдали экзамен две трети, на второй дан – только половина, а из четырех претендентов на третий дан сдал лишь один, заслужив продолжительные аплодисменты всего зала.

Потом мы вновь отстояли очередь – сдавали деньги. В отличие от утренней процедуры, когда все были напряжены и неразговорчивы, на этот раз очередь весело гудела. Ко мне подскочил радостный перуанец, мы хлопали друг друга по плечам, пожимали руки. «Ты здорово бился в кумитэ!» – сказал перуанец. Я ответил поклоном с нарочито громким «Осс!» Все вокруг весело рассмеялись. Дети, еще несколько часов назад сосредоточенные и молчаливые, сейчас с визгом носились по залу, устраивая свалки, и никто не обращал на них внимания.

До возвращения домой оставалось чуть больше месяца.

– О! Маарэрий! Черный пояс!!! – приветствовали меня на следующей тренировке. – Поздравляем!! Теперь в Москве свой клуб откроешь?

– Какое там! Мне еще учиться и учиться! Черный пояс – это аванс! – отвечал я, нисколько не лукавя. Так что оставшийся до отъезда в Москву месяц я тренировался в том же жестком режиме.

1 В японских университетах учебный год начинается в апреле, стандартный период обучения – четыре года.

2 Ванна в японском стиле глубокая, с горячей водой. В нее погружаются, предварительно помывшись.

3 Макивара – приспособление для отработки ударов. Как правило, врытая в землю упругая доска, ударная поверхность которой обмотана веревкой из соломы.