Гретхен Рубин - Счастлива дома Страница 17

Порой я не могла поверить, что эти девочки – мои дочери. Неужели я действительно мать? Это было трудно осознать. Я расчесывала густые волосы Элизы, смотрела в голубые глаза Элинор и думала: «Боже, это мои дочери!»

Думая о том, как создать любовную атмосферу в доме, я вспоминала свое детство. Мои родители никогда не поддразнивали друг друга – даже в шутку они никогда не говорили ничего унизительного и неприятного. Я злилась, что мне делают замечания за мой подростковый сарказм, который казался мне проявлением остроумия. Теперь-то я понимаю, что тем самым родители культивировали в доме атмосферу счастья.

Поддразнивание гораздо более негативно, чем кажется. В своей удивительной книге «Самопознание» Дэвид Даннинг указывает на то, что те, кто поддразнивает, никогда не представляют себе, как воспринимаются их слова. Хотя человеку кажется, что его замечание несет в себе дух тепла и игривости, тому, к кому обращены эти слова, далеко не весело.

Да, конечно, некоторым удается с помощью добродушного поддразнивания сблизить людей, высказать похвалу и даже разрешить сложную ситуацию (Джейми в этом деле большой мастер!). Но чаще всего люди обижаются на поддразнивание и считают его недопустимым. Не думайте, что ваше поддразнивание – просто шутка. Все зависит от того, как воспринимают его те, на кого оно обращено. Это собеседник должен считать ваши слова смешными и дружескими, а не вы сами.

Как-то раз я услышала, как любящая мать говорит дочери:

– Ну, грязнуля моя, ты собираешься расчесать это воронье гнездо на голове или нет?

Матери наверняка казалось, что она удачно пошутила и дочь тут же станет расчесывать волосы. Но если мои родители сказали бы мне нечто подобное, я страшно обиделась бы. Я хотела, чтобы в моем доме царила атмосфера любви, и поддразниванию в ней не было места. К счастью, поскольку я в принципе не люблю подобную манеру разговора, то и усилий над собой мне делать не пришлось.

Чтобы стать спокойной, любящей матерью, которая, как я понимала, была необходима Элизе и Элинор, чтобы они выросли спокойными и любящими людьми, я приняла четыре решения. Два первых («Не преувеличивать проблемы» и «Проявлять интерес к другим членам семьи») напоминали мне о спокойствии и сосредоточенности. Мне страшно нравилось утреннее время, которое мы с Элинор проводили вдвоем. Поэтому я решила устроить для Элизы «Приключения по средам», чтобы она получала свою долю моего внимания. Я знала, что наши поступки по отношению друг к другу определяют наши чувства, и мое последнее решение в этой сфере касалось не только меня одной, но и всех членов нашей семьи: «Теплые приветствия и прощания».

Работая над «Проектом Счастье», я продолжала сталкиваться с одним парадоксом за другим. Я возлагала парадоксальные надежды на своих дочерей. Я хотела принять саму себя, но в то же время ожидала от себя большего. Я хотела, чтобы Элиза и Элинор мечтали о великом будущем для себя, но в то же время принимали себя такими, каковы они есть, и получали удовлетворение от малого.

Не преувеличивать проблемы

Нам кажется, что мы действуем под влиянием собственных чувств – на самом же деле наши чувства зачастую определяются нашими действиями. Я приняла решение «действовать так, как я хочу себя чувствовать». Со временем я поняла, что стратегия «притворяйся, пока не почувствуешь по-настоящему» очень эффективна. Если я хотела ослабить ощущение тревоги, я вела себя беззаботно. Если мне нужно было ощутить прилив сил, я начинала шагать быстрее.

В рамках этих решений я воспользовалась советом моей читательницы. Она принимала участие в экспедиции в Антарктику. Руководитель экспедиции всегда советовал им «не преувеличивать проблему». Проблемы моего дома уж точно не заслуживали того, чтобы их преувеличивать – мы же не среди ледяных торосов!

Спокойствие и невозмутимость явно пошли мне на пользу. Свою флегматичную чувствительность я связывала с британскими корнями. В 1940 году Уинстона Черчилля спросили, что он думает о возможности немецкого вторжения. Он ответил:

– Мои консультанты считают, что лучший способ борьбы против немецкого вторжения на Британские острова – это утопить как можно больше немцев по пути к островам и лупить их по головам, когда они будут выползать на наш берег.

Возможность проверить мою решимость представилась очень быстро. Я все еще не любила водить машину, но водила ее. Как-то раз мы с Элизой куда-то ехали, и, повернув не туда, я заблудилась в Бронксе. На улице было много машин, еще больше пешеходов, а дорожные знаки ставили меня в тупик. Кроме того, рядом проходила наземная линия метро. Как же выбраться отсюда? Я ощутила приступ паники: куда ехать?..

– Мы заблудились? – спросила Элиза.

Ее скучающий тон меня немного подбодрил.

– Да, чуть-чуть, – ответила я совершенно спокойно.

Я не стала преувеличивать проблему, и это помогло мне взять себя в руки.

– А можно я включу другую радиостанцию?

– Нет! – отрезала я. – Лучше вообще выключи радио! Мне нужно подумать!

– А хочешь, я буду читать названия улиц, чтобы тебе было легче?

– Отличная идея, – обрадовалась я. – Ты их видишь?

«Подождите-ка, – подумала я с облегчением. – Я ведь могу позвонить Джейми». Я не представляла, чем он может мне помочь, но мне страшно хотелось услышать его голос.

– Дорогая, мне так жаль, – сказал он, когда я объяснила, что случилось. – Вспомни, что ты – очень хороший водитель. Не нервничай! Ты говоришь вполне спокойно, значит, ты в порядке?

– Да. У меня все ОК.

– Ты знаешь, где находишься?

– Не совсем…

– Жаль, но я не знаю, чем тебе помочь… Спроси у кого-нибудь, как добраться до моста Трайборо – тебе именно туда и нужно.

– Точно, мне же нужно к мосту! – обрадовалась я. – Ну, пожелай нам ни пуха!

Мы с Элизой ехали домой. Я не стала преувеличивать проблему, и это помогло мне не потерять голову. Я старалась разговаривать с Элизой так, словно ничего не случилось. Я глубоко дышала. Я остановилась у тротуара и спросила, как доехать до моста Трайборо. Через несколько кварталов я снова спросила дорогу – на этот раз на заправке. Когда я успокоилась, проблема перестала меня пугать, и мы благополучно добрались до дома.

Я заметила, что спокойная реакция на домашние мелочи делает их менее раздражающими.

В конце концов, мое раздражение целиком зависит от моего настроя. Когда в кухню вбежала Элиза и затараторила: «Я не хотела, это случайно, я не видела, что там лак для ногтей, я пыталась все отчистить, но этот красный лак не отчищается от ковра, он просто стоял и был открыт…» – я не вскочила и не закричала: «А почему это открытый лак стоял на твоей полке?! Тебе уже 11 лет! Неужели ты не понимаешь, что с лаком нужно обращаться осторожно? И вообще, зачем тебе красный лак?!!»

Я спокойно отправилась к Элизе, посоветовала ей поискать советы по чистке ковра в Интернете, изучила пятно, а потом несколько минут терла ковер жидкостью для снятия лака.

– Продолжай, – сказала я, отдавая дочке салфетку. – Вроде все не так страшно.

Элиза явно испытала облегчение, а я избавила себя от бессмысленной нервотрепки. К чему кричать из-за какого-то лака для ногтей?

Один из самых эффективных способов борьбы со склонностью преувеличивать проблемы – шутка. Я снова и снова замечала, что чем спокойнее реагирую, тем спокойнее остаюсь. Но порой это было трудновато: в моменты раздражения чувство юмора мне изменяло.

Как-то в воскресенье девочки прекрасно вели себя весь день, но к вечеру начали ссориться. Каждая изо всех сил старалась вывести сестру из себя.

– Ой, какая у меня новая подушка!.. – елейным голоском произнесла Элинор. – Жаль, что тебе подушки не досталось.

– А мне жаль, что тебе приходится ложиться так рано и ты не можешь играть со мной весь вечер, – с задумчивой улыбкой ответила Элиза.

И понеслось…

Настроение у меня было прекрасным, поэтому я не стала кричать на девочек и требовать, чтобы они немедленно прекратили. Я вспомнила о принятых решениях и объявила:

– С этого момента у нас новое правило: Никаких умышленных провокаций!

Девочки перестали кричать и уставились на меня. Элинор была явно заинтригована.

– А что это такое? Я не знаю, что это такое!

– Это когда ты говоришь что-то специально, чтобы разозлить другого.

– Я этого не делаю! – возмутилась Элиза. – Я просто сказала…

– И у нас будет специальное сокращение для такого поведения, – перебила я ее. – УП. Больше никаких УП!

Увлекшись обсуждением УП, девочки забыли о своей ссоре. Они стали искать примеры УП и придумывать, что сделать, когда кого-то поймают на УП. Выражение «это УП» стало очень популярным в нашем доме – и очень эффективным. (Хотя Элинор иногда обвиняла Элизу в УП так, что ее слова вполне можно было принять за УП!) Не уверена, что шутка эффективнее проявлений гнева, но что она не менее эффективна – это точно. Отказ от преувеличения проблем – гораздо более приятная реакция, чем крик. И это поняла не только я, но и мои домашние.