Хаим Гинотт - Родитель – ребенок: мир отношений Страница 2

1. Кодекс общения: родители и дети в диалоге друг с другом

Детские вопросы: скрытый смысл

Диалог с детьми – особое искусство со своими правилами и смыслами. Дети не так уж наивны и простодушны в общении. Смысл сказанного ими часто закодирован и требует расшифровки.

Десятилетний Энди спросил отца: «Сколько беспризорных детей в Гарлеме?» Отца – он юрист – порадовало то, что Энди проявляет интерес к социальным проблемам. Он сделал настоящий доклад на эту тему, после чего привел интересующую сына цифру. Но Энди не удовлетворился ответом и продолжал задавать вопросы на ту же тему: «Сколько беспризорных детей в Нью-Йорке? В Америке? В Европе? В мире?»

Наконец отец Энди догадался, что сына волнует не социальный вопрос, а личная проблема. Вопрос Энди продиктован не столько состраданием к брошенным детям, сколько страхом быть брошенным самому. Ему требовались не цифры, не количество покинутых родителями детей, а заверение папы в том, что он его не покинет.

Поэтому отец, осознав, в чем заключается беспокойство Энди, ответил ему так: «Ты боишься, что мы можем однажды покинуть тебя на произвол судьбы, как поступают иногда некоторые родители. Можешь быть уверенным в том, что мы, твои родители, никогда от тебя не уйдем. И если эта тема снова начнет тебя беспокоить – скажи мне. Я помогу тебе перестать тревожиться».

Во время своего первого посещения детского сада, пока мама еще была с нею, пятилетняя Нэнси, увидев рисунки, развешанные на стенах, громко спросила: «Кто нарисовал эти уродливые картинки?» Мама Нэнси ужасно смутилась. Глядя на дочь с укоризной, она поспешила ей выговорить: «Нехорошо называть такие красивые рисунки уродливыми!»

Однако воспитательница прекрасно поняла суть вопроса Нэнси. Она улыбнулась и сказала: «Пока ты у нас, тебе вовсе не обязательно рисовать красивые картинки. Ты можешь рисовать и уродливые, если тебе захочется». Радостная улыбка осветила лицо Нэнси. Ведь она получила ответ на свой скрытый вопрос: «Что здесь ждет девочку, которая не очень хорошо рисует?»

Позже Нэнси подняла с пола зажигалку и спросила грозным голосом: «Кто сломал это?» Ее мать ответила: «Какая тебе разница, кто сломал? Ты все равно никого здесь не знаешь». Не имена были нужны Нэнси. Она пыталась выяснить, что ждет того, кто сломал игрушку. Воспитательница поняла, о чем спрашивает Нэнси, и ответила на ее подспудный вопрос: «Игрушки существуют для того, чтобы ими играть. Иногда они ломаются. И тут ничего не поделаешь».

Нэнси этот ответ, похоже, удовлетворил. Ее талант интервьюера помог ей добыть необходимую информацию. К тому же стало ясно, что эта взрослая тетя – вполне милая. И она не склонна сердиться, даже если рисунок не получается красивым, а игрушка ломается. Нэнси почувствовала: «Мне нечего бояться, я тут в безопасности». Она помахала маме рукой на прощание и подошла к воспитательнице, готовая провести свой первый день в детском саду.

Двенадцатилетняя Кэрол собиралась заплакать. Ее любимая кузина, с которой она провела лето, собиралась домой. К сожалению, реакцию матери Кэрол на печаль дочери нельзя назвать сочувственной и уместной.

КЭРОЛ (со слезами на глазах): Сюзи уезжает домой. Я снова буду одна.

МАТЬ: Ты найдешь себе другую подружку.

КЭРОЛ: Мне будет так одиноко.

МАТЬ: Ничего. Ты потерпишь, и все пройдет.

КЭРОЛ: Ах, мама! (Всхлипывает.)

МАТЬ: Послушай, тебе уже двенадцать лет, а ты все еще плакса, как маленькая.

Кэрол бросила на мать уничтожающий взгляд и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. У этой сценки вполне мог бы быть более счастливый конец. Чувства ребенка следует принимать всерьез, даже если ситуация сама по себе не кажется такой уж серьезной. Пусть для матери Кэрол расставание с кузиной ее дочки в конце лета – вовсе не трагедия и не стоит слез. Но это вовсе не значит, что она не должна сочувствовать дочери. Матери Кэрол следовало бы сказать себе: «Дочка переживает. Я могу ей помочь, показав свое понимание того, что причиняет ей боль. Каким образом? Отражая чувства дочки, переживая их подобно ей». И тогда мать произнесла бы что-нибудь вроде:

«Без Сюзи будет как-то одиноко».

«Нам уже ее не хватает».

«Вам будет трудно друг без друга, ведь вы так привыкли быть вместе».

«Должно быть, без Сюзи наш дом покажется тебе опустелым».

Подобная ответная реакция родителя способствует сближению ребенка с ним.

Когда дети чувствуют, что их понимают, горе и одиночество воспринимаются ими менее остро. Если дети чувствуют, что родители с ними заодно, любовь к родителям усиливается. Родительское сопереживание расстроенному и душевно уязвленному ребенку служит эмоциональной скорой помощью.

Когда мы распознаем состояние ребенка и «озвучиваем» проблему, которая его волнует, ребенок зачастую находит в себе силы, чтобы справиться с реальностью .

Семилетняя Элис строила планы, намереваясь провести день со своей подругой Леей. Вдруг она вспомнила, что сегодня после обеда состоится собрание ее скаутской секции. Элис расплакалась.

МАТЬ: Бедняжка, как ты расстроена! Ведь ты так хотела поиграть с Леей после обеда.

ЭЛИС: Да! Ну почему собрание нужно проводить именно сегодня?

Слезы исчезли. Элис позвонила своей подружке Лее и перенесла встречу. Затем стала переодеваться в скаутскую форму, чтобы отправиться на собрание.

Мать Элис, понимая разочарование дочери и сочувствуя ей, помогла дочери принять неизбежные в человеческой жизни конфликты и разочарования. Она выявила переживания Элис и созвучно отразила ее желания. Родительница не стала препарировать ситуацию в поучительной манере, мол: «К чему так расстраиваться? Ты поиграешь с Леей в другой день. Что за трагедия?»

К тому же мать сознательно избегала традиционного в таких случаях родительского резонерства («Но ведь ты не можешь быть в двух местах одновременно»). Не выговаривала и не винила («Как только могла строить планы на среду и договариваться с друзьями, ведь прекрасно знаешь, что по средам у тебя собрание скаутов).

Нижеследующий короткий диалог – наглядный пример того, как отец может снизить накал раздражения сына, признав правомерность чувств сына и его жалоб. Когда отец Дэвида после ночной смены возвратился домой из магазина (ему приходится заниматься домашним хозяйством, потому что жена днем работает), он обнаружил своего восьмилетнего отпрыска в дурном расположении духа.

ОТЕЦ: Я вижу, что мальчик не в духе. Вернее, очень рассержен.

ДЭВИД: Да, я рассержен, очень рассержен.

ОТЕЦ: Ах!

ДЭВИД (очень тихо): Я скучал по тебе. Тебя никогда нет дома, когда я возвращаюсь из школы.

ОТЕЦ: Хорошо, что ты сказал мне об этом. Теперь и я знаю причину твоего расстройства и твое желание. Я буду знать, что ты хочешь, чтобы я был дома, когда ты возвращаешься из школы.

Дэвид обнял отца и отправился играть.

Отец Дэвида знал, как изменить настроение сына. Он не стал защищаться, объясняя, почему его не было дома. («Я же должен ходить в магазин. Что ты будешь есть, если я не куплю продукты?») И он не сказал : «С какой стати ты злишься на меня?» Вместо этого он признал правомерность чувств сына и его жалоб .

Многие родители не понимают всей тщетности попыток убеждать детей в том, что их жалобы неправомерны, а их восприятие действительности ошибочно. Это всего лишь способ распалить спор и злость.

Однажды двенадцатилетняя Элен вернулась домой после школы в сильном расстройстве.

ЭЛЕН: Я знаю, что вы расстроитесь. Но я получила по тесту «хорошо». Я знаю, как для вас важно, чтобы я получала только «отлично».

МАТЬ: Нет. Меня это вовсе не волнует. Почему ты говоришь так? Я абсолютно не расстроена твоей оценкой. «Хорошо» меня тоже вполне устраивает.

ЭЛЕН: Так почему ты всегда на меня кричишь?

МАТЬ: Когда я на тебя кричала? Ты расстроена, поэтому обвиняешь меня.

Элен расплакалась и выбежала из комнаты.

Даже если мать Элен поняла, что дочь обвиняет ее, чтобы сорвать собственное недовольство полученной оценкой, обнаруживать свое понимание и указывать девочке на это – не лучший способ помочь ей справиться с расстройством. Мать Элен поддержала бы свою дочь, если бы признала правомерность состояния дочери и сказала ей: «Тебе бы хотелось, чтобы получаемые тобой оценки меньше меня беспокоили. Тебе хочется самой решать, какая оценка тебя устраивает. Я тебя понимаю».

Не только дети, но и незнакомые нам люди, с которыми мы сталкиваемся, благодарны нам за доброжелательное выражение понимания их трудностей. Миссис Графтон неохотно посещает свой банк. «Там всегда полно народа, а менеджер ведет себя так, словно делает мне одолжение тем, что находится на своем рабочем месте. Каждый раз, когда я вынуждена обращаться к нему, я внутренне напрягаюсь». Случилось так, что в одну из пятниц ей понадобилась его подпись на чеке. Слыша, как он разговаривает с другими посетителями, стоящими перед ней в очереди, миссис Графтон все больше расстраивалась и нервничала. Но потом она решила попытаться поставить себя на его место и выразить ему понимание, отражая и признавая правомерность его ощущений.